Страница 29 из 181
– Сколько лет, сколько зим! Ни письма, ни телеграммы,
ни сигнального костра. А мы за тебя волновались!
– Правда?
– Конечно нет!
(т/с «Настоящая кровь»)
– Уважаемый Доран, что случилось?
Кто-то прогудел низким голосом у меня за спиной. Я вздрогнула и вынырнула из оцепенения, в коем пребывала уже которое время, бездумно глядя на лежащего человека со шрамом. Плавно, словно сомнамбула, шагнула в сторону, освобождая дорогу высокому седовласому мужчине в наброшенном на плечи халате поверх полосатой пижамы. Мягкие домашние туфли-тапочки на ногах у постояльца сверкнули в свете лампы серебряной вышивкой.
– Вор пожаловал, господин… – хозяин трактира поднял голову, всматриваясь в спускающегося по лестнице разбуженного гостя, – Фроуд? Вы снова в наших краях?
– Еду в столицу. – Губы собеседника пренебрежительно дернулись. – Он без сознания?
Доран вздохнул и опустил лампу к самому лицу наёмника.
– Мертв. Шею сломал. Сдается мне, что это тот, кого мы искали целый день. Чужак. Поймал сегодня работницу мою в лесу... В общем, лежит сейчас девчонка в тяжелом состоянии.
– Да что вы говорите? Но... что-то надо делать, не оставлять же его так. – Постоялец, достигнув первого этажа, склонился над телом, с интересом разглядывая покойника. – Да-а… – протянул, смерив прищуренным оком высоту лестницы, будто мысленно провёл следственный эксперимент, – нелепая смерть.
– Может, пока в холодную клеть его?.. – нерешительно предложил владелец «Усталого путника», почесывая затылок.
– Или в погреб, – кивнул, соглашаясь с самим собой, обладатель красивых тапочек.
Двое мужчин принялись неторопливо обсуждать дальнейшую судьбу незадачливого убийцы, а я заставила себя наконец оторвать взгляд от мертвого пса. Все еще судорожно сжимая в одном кулаке мешочек с дурной красавкой, в другом – оберег, медленно направилась в комнату. Но стоило мне войти в номер, как разом обрушилось понимание свершившегося. Руки мелко затряслись, колени подогнулись, а зубы застучали в бешеной чечетке. Сжала челюсти, давясь сдерживаемыми рыданиями, и рухнула на колени.
– Анна? Анна, это вы? – взволнованный голос его милости ворвался в сознание, как что-то чужеродное, лишнее в этот момент. Ответить я не могла. Смотреть ему в лицо не могла. Для меня невыносимым было присутствие постороннего, когда мозг долбила единственная мысль: я убила человека! Пусть это вышло случайно. Пусть мерзавец и заслужил наказание, но не такое же! Не лишающее жизни!
– Я… не хотела, – сжалась, захлебываясь словами, – не хотела!..
Милорд поднялся с постели и осторожно двинулся на голос. Уткнувшись ступнёй в моё бедро, провел руками по воздуху, пока не нащупал голову «сестры». Опустился рядом. Руки Карре огладили мои судорожно подрагивающие плечи, притянули к себе и обняли.
– Уйди… прошу тебя! Уйди, не трогай меня! – буквально провыла и в попытке отстраниться уперлась кулачками в грудь мужчины.
– Чш-ш, тихо, тихо, все будет хорошо, – увещевал он ласково, гладя по спине.
– Ничего не… будет хорошо! Ничего! Он… мертв, понимаешь? Я убила его!
В раздражении отбросила от себя кисет с порошком, злясь, что так и не довелось им воспользоваться. Возможно, все вышло бы по-другому, и сейчас у подножия лестницы не лежал бы…
Стоило только вспомнить остекленевший взгляд наемника, как мои щеки залили горячие слезы. Уткнувшись в грудь его милости, разревелась громко и безутешно. Отпустила эмоции, и вспомнилось вдруг все разом: нерожденное дитя Ульи; ослепший Карре; перенос в этот странный мир и мой бестелесный облик; кот, которого никто не любит в этом доме, и, как ни странно, погибший злодей тоже получил изрядную долю сочувствия.
Меня подняли на руки и перенесли к кровати, усаживая себе на колени. Покачивая, словно ребенка, виконт тихо шептал слова утешения.
– Никто не узнает, и ты забудешь, слышишь? Все пройдет. Все переосмыслится со временем. Неприятные воспоминания утекут, как вода… Ты мне потом все расскажешь, не сейчас. Не сейчас…
Убаюканная и уставшая от выплеска слишком бурных эмоций не заметила, как уснула, сидя в кольце крепких рук милорда. До самого пробуждения чувствовала теплое тело рядом. Льнула к нему, интуитивно ища защиты. Вздрагивала и впивалась своими пальцами в предплечье мужчины, когда чувствовала малейшее его шевеление. Лишь перед самым рассветом крепкий сон окутал меня, расслабляя мышцы, унимая головную боль и даря мнимое спокойствие.
Открыть глаза – не значит проснуться. Неуютные серые сумерки опутали комнату, благодаря ненастному утру навевали тоску и дрему. После ночной истерики так и вовсе вставать не хотела, лелея состояние опустошенности и тупого безразличия. Странная вялая мысль плескалась в голове: будто и не со мной вчера страшное приключилось. Будто и не было никакой трагедии – всё фантазии, навеянные Морфеем. Чудовищные и печальные одновременно.
Запах прогорклого масла достиг моего носа. Приподняла голову – тонкую черную струйку испускал потухший фитилек через верхние отверстия в «летучей мыши». Господин виконт, закутанный в простыню, спал, сидя за столом и уронив на сложенные руки голову. Опухоль с лица уже почти спала, на месте страшных синяков проступила лиловая с желтизной колоритность. Губы приобрели нормальное состояние, но поджившие трещины ещё портили их идеальную форму.
Кто-то, шаркая ногами, прошел по коридору мимо нашего номера. Звук хлопнувшей двери, скрип колеса с улицы и громкое «Тпру-у!». Брехнула собака… Идеальную тишину этого места начали заполнять звуки нового дня. Жизнь продолжается!
– Анна, ваши родители живы? – Вопрос виконта застал врасплох.