Страница 21 из 181
Крайний домик у дороги. Таких оказалось два по обе стороны. Рискнула подойти к первому и негромко кликнуть через забор хозяйку. Из темноты двора раздалось приглушенное рычание, а потом что-то огромное и лохматое с ревом кинулось на высокий и густой плетень, едва не завалив его под своим весом. Вскрикнула, шарахнулась в ужасе от чужой ограды и чуть не запустила в злобного четвероногого сторожа трость.
– Девонька, ты ли? – Оклик знакомым голосом принес невиданное облегчение. Спотыкаясь и путаясь в полах плаща, бросилась к своей спасительнице, вышедшей из второго дома. Запричитала:
– Тельма, миленькая! Господи, что ж у вас темень-то такая! Меня чуть не сожрали! Такие зубы только у медведей бывают!..
– Я уж думала, ты не придешь, – подхватила она меня, зацепившуюся носком туфли за какую-то корягу.
– Наша милость сегодня был в ударе: то ему одно, то другое, то до туалета раз пять проводи и обратно – ножки размять. Побил все рекорды по аристократичному самодурству. А потом резиновую отбивную жевал целый час, будто нарочно время тянул...
И жаловалась, жаловалась, жаловалась – отводила душу, снимала напряжение. Не заметила, как пересекли двор и зашли в дом. Как с меня сняли грязную и влажную накидку, перчатки и посадили за стол.
– Сейчас провожу тебя в баньку, там и постираешься.
– Как вы сказали? – Не поверила своим ушам.
– В домик жарко натопленный…
– Я знаю, что такое баня, Тельма! – И счастью моему не было конца!
– А мы сейчас ещё травок добавим…
Коварный замысел упарить меня до состояния полной отрешенности от суетного мира старуха воплотила с нездоровым энтузиазмом. Помещение наполнилось тягучим жаром с запахом смородины, ромашки и эвкалипта. Натерев меня всю какой-то коричневой кашицей, знахарка обернула тело тонкой холстиной и велела не вставать с полки, пока семь потов не сойдет.
– Изнеженная ты, девка, тонкая, что тростиночка. У нас такие только дочки аристократов бывают.
Облепленные чудодейственной массой, формы мои приняли визуальные очертания. Волосы, обмазанные зеленой желеобразной бякой, тяжелой каплей свисали с края лежака до самого пола.
– И не «бяка» это вовсе, а мыло. Сама варила с добавлением травок.
– А выглядит, как из слизней, – еле ворочая языком, пошутила я.
– И с ними, а куда ж без них, – мстительно парировала старая Тельма, добравшись до моих ног.
По икре провели чем-то шершавым и сухим, будто песком.
– Кожу с меня снять хотите? – От неожиданности дернула конечностью. – Так и знала, что заманили к себе наивную деву, чтобы собрать ингредиенты для своих колдовских зелий.
– Лежи спокойно, языкастая! Лишнее все удалю с тебя. До самой старости не будешь волноваться.
– А когда состарюсь, снова вырастет?
– А старухой станешь – тогда лишнее греть будет в холодную пору!
Я не выдержала – расхохоталась. Чудо, а не бабка!
Трижды окатив себя водой прохладной, родниковой, блаженно вздохнула. Чувство, будто на свет заново родилась!
– Ты глянь, чудо какое! – ахнула знахарка в восхищении. – Точно из хрусталя тончайшего сделана! Прикоснуться страшно – вдруг рассыплешься.
Жидкость стекала с мокрого полупрозрачного тела, переливаясь бриллиантовыми каплями, ловя на себе блики подрагивающего пламени от трёх толстых свечей. Красиво!
– Попадешь под дождь при свидетелях – и не найти тебе потом покоя от преследователей, милая, – вздохнула хозяйка дома, разрушив очарование момента. – Опасная у тебя сущность – для людей, нечистых на руку, ты как лакомый кусочек.
Ужасно!
– У меня очень скоро другая проблема назреет, бабушка.
– Думала я уже над этой твоей проблемой, голуба, – нахмурилась ведьма, подавая мне длинную белую рубаху. – У меня останешься?
Ох, не надеялась даже, что услышу такое!
– Останусь, – ответила тихо, боясь спугнуть удачу слишком откровенной радостью. – Спасибо вам! – Расплакалась, скорее от облегчения.
Громкий стук в дверь разрушил сон и заставил подскочить с лежанки в крохотной комнатушке, куда меня устроила на ночь знахарка с метёлками-вязанками душистых трав, развешанных под потолком и на стенах. Долбились настойчиво, истерично. Сердце почему-то трепыхнулось тревожно от нехорошего предчувствия. Выглянула из-за занавески в нерешительности и схватилась за полы рубахи, готовая при первой же опасности скинуть её с себя. Ворча недовольно, из маленькой спаленки вышла старушка и, кинув мне по пути: «Сиди тихо, не высовывайся!», прошлепала к дверям. Звякнул засов.
– Тельма, помоги! – прорыдала какая-то женщина.
– Что случилось, Метка?
– Улья… Улья утром пришла чуть живая! – Рыдания перешли в завывания.
– Да погоди ты убиваться! Объясни толком! – Ведьма завела в дом кухарку из трактира, усадила на лавку и подала ей воды. Та, всхлипывая и давясь, опустошила кружку в три глотка. Вытерла передником раскрасневшееся лицо и срывающимся голосом поведала:
– Говорила ей не ходить, так не послушала мать… Побежала вчера на ночь глядя к этому Данко, поганцу с мельницы! Под утро возвращалась лесом, да и нарвалась на чужака со шрамом через всю щёку!..
Я в ужасе зажала рот руками. Страшной догадкой накрыло меня: не о том ли человеке, что избил виконта, речь?