Страница 18 из 181
Я открыла рот на такое заявление.
– И любовница господина, – уверенно подытожила её подруженька.
«Браво, девы! Любовница-ведьма! Ещё версии будут?»
Заслушавшись трепом работниц, совершенно забыла, куда спешила. Но полученная информация того стоила. По сему выходит, мне надо быть крайне осторожной. Это же красавицы сейчас с удвоенным энтузиазмом продолжат слежку! Съезжать надо с этого приличного «Усталого путника». Но вот куда?
Покинув сорок, мышью взбежала по лестнице, ворвалась в комнату и... успела затормозить, чуть не сбив с ног милорда.
– Ух ты! Уже сами, без поддержки? Какой молодец! – восхищенно воскликнула, глядя, как медленно и еще неуверенно по прямой – три шага в одну сторону, разворот, три шага в другую – прохаживается виконт.
– Вашими заботами, – как-то не очень благодарно прозвучала из уст обладателя титула реакция на мой восторг.
Старушка, стоя в сторонке, виновато посмотрела в мою сторону, поджала губы и отвела взгляд. Ну и что могло случиться за то короткое время, пока меня не было?
Господин Карре остановился и, видимо потеряв ориентир, повел руками вокруг себя в поисках опоры.
– Сделайте еще один шаг вперед, и вы у кровати, – пришла на выручку я, помрачнев. – Чем опять ваша душенька недовольна?
– Вы обшаривали мои карманы?
Я опешила.
– Да, – ответила тихо, – только не обшаривала, как вы изволили выразиться, а искала какие-нибудь документы, удостоверяющие личность избитого и бессознательного человека. И да, взяла из вашего кошелька две монетки – расплатиться с трактирщиком и знахаркой, я вам говорила об этом. Больше ничего не брала, все бумаги вернула обратно. – Милорд, насупившись, молчал. – Вы что, мне не верите?
– Почему я должен верить? Кому? – Он резко развернулся ко мне, пошатнулся, но устоял. – Я не знаю, кто вы, откуда… В конце концов, я не вижу, кто живет в моем номере вместе со мной!
– Ах, вон оно что! – Разочарование и обида захлестнули меня. – Вы считаете меня аферисткой, воспользовавшейся вашим беспомощным состоянием. Что ж, прошу прощения за... – Замолчала, поняв, что оправдываться не буду. – Можете пригласить достопочтенного Дорана, пусть он заверит состояние ваших карманов и бумажника, подтвердит количество денег и пуговиц на вашем сюртуке, а я... – Проморгалась от подступивших слез. – Думаю, хозяин этого заведения не откажет состоятельному господину в сиделке. Вот с ней и решите вопрос с весточкой родным. Прощайте.
Развернулась и распахнула дверь, собираясь ступить за порог. Бабулька из своего угла только тихо ахнула.
– Постойте, Анна! – остановил окриком. – Постойте. Мне тяжело сейчас понять, разобраться. Я попал в неприятную ситуацию и подозревать, согласитесь, имею право всех и каждого, пока меня не заберут отсюда. Простите, что незаслуженно обидел вас. Слепота не способствует хорошему расположению духа, и... мне все еще нужна ваша помощь. – Выделив слово «ваша», замолчал и нервно потер ладонью лоб, отчего ткань на глазах с одной стороны переместилась выше под кромку волос, перекосившись. Вот теперь виконт стал похож на неправильного пирата: с перевязью на одно око из белой тряпки.
Мои нерешительные действия в дверном проеме не остались без последствий. Из-за угла вынырнула Улья со стопкой чистого белья. Дойдя до нашего номера, сбавила скорость, глазками быстро просканировала помещение сквозь меня, «споткнулась» о фигуру мужчины в тоге из простыни, из-под которой торчали голые ноги, и с шальным выражением лица продолжила путь, до последнего выворачивая и вытягивая шею.
– Поверьте, мое положение много хуже вашего, – сказала устало и закрыла створку. – И уж если вам есть к кому обратиться, есть куда вернуться, то я, увы, не могу этого сделать. Не обижайте меня своими сомнениями в порядочности, не изливайте горечь, и мы просуществуем рядом вполне мирно и без драки, как добрые соседи, до приезда ваших родных… или знакомых, кому вы там отпишетесь.
– Вы отпишетесь, – поправил Карре. – Если успеем отправить сегодня письмо, то его получат уже завтра. Два дня – и мы избавимся от общества друг друга.
– Благодарствую, ваша милость, за доверие и приют!
Вот не знала, что слюна может быть такой горькой!
– Ну и ладненько, ну и хорошо! – ожила знахарка и заторопилась уйти, прихватив одежду виконта. – Отдам Одиле, чтобы почистила. А тебя, голуба, я жду вечером к себе в гости. Крайний домик у дороги, с зеленой крышей.
И умчалась, оставив удивленную меня и мрачного хозяина номера, стоящего в позе античного мыслителя.
– Диктуйте! – скомандовала лежащей на кровати титулованной особе.
Я была невероятно воодушевлена! Каждое мысленное слово на русском выходило из-под пера слегка коряво, но разборчиво на языке народа, в коем государстве мне «посчастливилось» очутиться. Рука сама выводила вензелёчки, крючочки, кружочки местного алфавита из тридцати пяти букв! Для сравнения вспомнила азбуку в стихах Самуила Маршака – «Аист жил у нас на крыше… Бегемот разинул рот…» и, когда дошла до «Ягод нет кислее клюквы…», почувствовала, что это ещё не все! Будто движимый невидимой рукой, в конце стихотворного столбца «Паркер» изобразил две закорючки с петельками, похожие на английские «Y» и «R». От усердия даже высунула кончик языка – немного практики, и каллиграфию сдам на высший балл!