Страница 2 из 14
Иностранец, как указывается в книге, может получить статус «своего» лишь в отдельных областях, например в узкопрофессиональных сферах, но не во всем японском обществе. В Японии, в отличие, например, от современной России, жалеют людей, которым приходится уезжать за границу, в том числе в США, особенно на длительный срок (а детей, долго живших с семьей за рубежом, по возвращении направляют в специальные классы, где восстанавливают в их памяти правила японского общественного поведения, включая языковое). При этом для постоянного общения с иностранцами, как правило, выделяются специальные люди, в частности владеющие иностранными языками, которые (по крайней мере до недавнего времени) в Японии обычно знали плохо.
Весьма значительна японская специфика в разных аспектах языка и языкового поведения, вплоть до грамматики. Особая роль этикета в Японии отражается в так называемых грамматических и лексических формах вежливости японского языка, которые правильнее называть формами этикета. Каждый носитель японского языка в процессе общения должен в любом предложении выражать определенный уровень этикета и к собеседникам, и к людям, о которых говорится. При этом необходимым условием общения является подчеркивание превосходства собеседника над говорящим (исключая, впрочем, случаи, когда собеседник явно моложе и/или ниже по социальному положению); в частности, в случае общения с клиентом исходят из превосходства клиента. В соответствии с японскими правилами этикета не рекомендуется в начале диалога прямо переходить к делу (как это принято на Западе), а надо употребить несколько ритуальных фраз, указывающих на доброжелательное отношение к собеседникам. Более важную роль, чем на Западе, играют приветствия. В процессе общения чаще, чем на Западе, используются так называемые айдзути – короткие реплики, стимулирующие собеседника продолжать свою речь. Нарушение языковых и внеязыковых правил этикета, часто по незнанию допускаемое иностранцами, приводит к значительным помехам в коммуникации и может вообще ее сорвать.
В книге также рассматриваются особенности восприятия времени и пространства в японской культуре, в частности понимание времени как коллективного ресурса. Ю. Б. Стоногина отмечает, что в западных культурах роль времени чисто служебная, а в Японии оно имеет сакральный характер. Подчеркивается еще одна японская особенность, проявляемая в бизнесе: избегание неопределенности, боязнь риска.
При рассмотрении темы книги, однако, надо учитывать одну существенную проблему. Культурные особенности японского бизнеса, как и культурные особенности Японии в целом, давно и активно исследуются японскими авторами; в этой стране сложились определенные стереотипы в оценках таких особенностей. У нас, как и в других странах, довольно часто эти стереотипы воспринимаются некритически, хотя в них серьезные основания соседствуют с априорными положениями, а то и с мифами. В нашей стране, по крайней мере с 1970-х годов, уже сложилась определенная традиция следования японским интерпретациям.
Необходимо при этом все же разграничивать реальность и ее восприятие, в частности, в Японии; как иногда говорят, разделять сущее и должное. Японские авторы часто исходят из должного, а не из сущего. Конечно, не только анализ реальных культурно обусловленных ситуаций, но и анализ японских представлений о своей культуре также важен, а в книге он подкрепляется богатым материалом проведенных Ю. Б. Стоногиной интервью. Но хотелось бы, чтобы эти представления более четко отделялись от реальности.
Вот лишь один пример. В Японии, безусловно, ценится немногословность и осуждается болтливость; японские авторы любят называть свою культуру «культурой молчания». Они, о чем упоминает автор, говорят, что ожидают друг от друга понимания без вербализации мыслей. Но, как еще в 1980-е годы отмечал видный американский исследователь Р. Э. Миллер, на деле японцы часто выглядят даже очень шумными. И в японском ресторане, и в студенческой столовой говорят даже больше, чем в соответствующих местах, скажем, в Европе. Сущее отличается здесь от должного. Возможно, тут данное правило вступает в противоречие с тем же разграничением на своих и чужих; с чужими обычно много не говорят, но в компании своих это ограничение снимается. Вообще надо иметь в виду то, что одни правила этикета могут противоречить другим. Например, склонность японцев к невербальным средствам передачи информации в ряде случаев есть. Но этому может противоречить также упомянутая автором их привычка к вербальным приветствиям и прощаниям; при этом на Западе в аналогичных ситуациях приветствия тоже необходимы, но часто выражаются невербально: жестами, мимикой. Так что бывают ситуации, когда молчаливы, наоборот, американцы и европейцы.
Вообще всегда надо учитывать, что японцы очень часто склонны рассматривать свое общество с точки зрения человеческих взаимоотношений как близкое к идеальному. Признавая свое отставание от Запада, например, в науке, они стараются доказать, что это компенсируется успешным межличностным общением. Это иногда доходит до крайней степени. Японские авторы любят говорить, что их страна далека от классического капитализма, которому присуща классовая борьба; только в Японии государство будто бы не рассматривается как система принуждения. Всячески подчеркивается забота компаний о людях, проявляемая в системе пожизненного найма. Безусловно, некоторые основания для таких высказываний есть, но все же в них, думается, проявляется как высокая самооценка, так и сочетающийся с ней «комплекс неполноценности»: все время надо доказывать, что мы не хуже американцев, а в чем-то и лучше.
Вряд ли можно говорить о «полной противоположности» японской и западной бизнес-культуры: цель извлечения прибыли и здесь и там не может отсутствовать. Точнее было бы сказать о некоторой шкале, в которой страны Запада стоят близко к одному полюсу, а Япония – к другому. В Японии в большей степени обращают внимание на эмоциональные связи в бизнесе, а на Западе условия контракта и прочие юридические нормы подчиняют себе все остальное. С другой стороны, Ю. Б. Стоногина отмечает, что именно в японской модели организация в компании важнее жизни человека.
Безусловно, особенности западной бизнес-культуры также имеют исторические корни. Они соответствуют взгляду на мир, сформировавшемуся в англоязычных странах в XVII–XVIII веках. Согласно ему, люди в основе порочны, а эгоизм и индивидуализм не только неустранимы, но и помогают успеху и служат стимулом развития общества. Жизнь – «борьба всех против всех», но, чтобы люди не уничтожили друг друга, в обществе нужны регуляторы; после падения роли религии ее место в этом качестве заняли юридические отношения, в которые вступают между собой атомизированные индивиды. На этом взгляде на жизнь были основаны правила ведения бизнеса в англоязычных странах, затем они распространились по миру. На нем базируется культура глобализации, о которой автор справедливо пишет, что это не только распространение знаний и технологий, но и «унификация, догматизация явлений массовой культуры, снижение качества национальной культуры».
Показанные в книге особенности японской культуры, проявляющиеся даже в такой, казалось бы, интернациональной сфере, как бизнес, значительно отличаются от всего этого. Многое в Японии не вписывается в принятую на Западе и внедряемую теперь в том числе и в России трансмиссионную модель. Мы слишком часто сталкиваемся с распространенными представлениями о том, что модели, разработанные прежде всего в США, являются универсальными, а отклонения от них либо несущественны, либо свидетельствуют об отсталости. Такая точка зрения сейчас господствует в Америке и Европе. Однако Япония – одна из экономически передовых стран мира, несколько десятилетий демонстрировавшая в сфере бизнеса большие успехи.
Помимо рассмотрения японской и западной моделей Ю. Б. Стоногина затрагивает и почти не изученную проблему русско-японских коммуникаций, что требует рассмотрения и русской деловой культуры. Отмечено, что ее особенности в одних случаях помогают общению с японцами (обе культуры в отличие от западной придают значение межличностным отношениям), в других случаях мешают (свойственные русским пренебрежение обязанностями, неумение дорожить временем). Интересны приводимые в книге мнения японских специалистов, имеющих дело с русскими партнерами. В то же время о русских особенностях говорится меньше, чем о японских и западных. Например, не рассмотрен вопрос о соотношении у нас традиционных черт и того, что выработалось в советское время. Автор оценивает советский опыт исключительно как негативный; например, советская деловая культура сводится к желанию меньше работать, изображая деятельность, – это все же упрощение. И как такой вывод соотносится с приводимыми свидетельствами японцев о хороших деловых отношениях с советскими партнерами, разрушенных после «возвращения в мировую цивилизацию»?