Страница 14 из 31
На другом берегу радостно голубела Кунсткамера. Значит, рядом университет, а за темными деревьями – Академия художеств. Одним словом – Васильевский остров.
Обратно шел по Невскому проспекту. Устал, но Казанского собора миновать не смог. Простору храма уже не удивился. Поставил свечу перед чудотворной иконой.
Чаю напился в трактире, в каком-то переулке. Отдохнул. Литургию слушал в лавре, приложился к мощам святого князя Александра Невского.
Все остальные дни перед экзаменами провел в стенах академии. На Успение молился в академической церкви.
Первые три экзамена были письменные: 19 августа – по Священному Писанию, 20-го – по логике, 21-го – по латинскому языку на латинском языке. На устные, по основному богословию и по русской церковной истории, давали по два дня подготовки. Языки, греческий и французский, сдавали без передыха.
В предпоследний день августа 1884 года девятнадцатилетний абитуриент Василий Иванович Беллавин нашел свое имя в списке студентов академии. Из почти сотни претендентов приняли пятьдесят. Начиналась новая, ученая, санкт-петербургская жизнь. И – радостная неожиданность. Молодой человек, встреченный возле академии в день приезда, оказался преподавателем общей церковной истории, живой легендой академии. Имя этой легенды – Василий Васильевич Болотов.
После первой лекции Болотов сказал Беллавину:
– Вот видите, все не так страшно. Перед дверьми страшнее, не правда ли? – И шепнул: – Деревенщина хоть и хлебает щи лаптем, но в трудах усердна, а смекалку ей Господь Бог дает… Как вам показалась жизнь в академии?
– В семинарии на запоре держали, а здесь свободно.
– Свобода для иных большой искус. Постарайтесь быть хозяином свободного времени. В одном вам не повезло: вводят новый устав. Всем уже ясно, что это «задний ход». Упразднение отделений скажется на глубине знаний. Сочинения будут даваться на более общие темы в ущерб специализации. А совет вам таков: относитесь со всей серьезностью к семестровым сочинениям. Баллы за сочинения весьма влияют на годовые оценки.
Студенты первого курса занимались на третьем этаже. Окна выходили на лавру. Спальни на втором. Были особые комнаты для занятий. В комнате два стола. На двенадцать мест. Место закреплялось на все четыре года учебы. Здесь же церковь, актовый зал, Церковно-археологический музей, студенческая читальня. Библиотека помещалась в особом здании, в саду.
Спальни светлые, просторные, одежда казенная, питание достаточное: учись и будь ученым.
Василий Иванович почитал себя за великого удачника. Помолиться, поблагодарить Господа Бога за Его милость нашел укромное местечко, недалеко от академии: Скорбященскую часовню на Стеклянном заводе.
Свет учения
Всякое поколение учителей есть почва для приходящих в мир, для новых вдохновенных прозорливцев и накопителей сокровищ веданья.
В 1884 году Санкт-Петербургская духовная академия отметила юбилей. Семьдесят пять лет.
Основанная в 1809 году, она была преемницей Александро-Невской академии, учрежденной Павлом I 18 декабря 1797 года.
Устав Петербургской духовной академии составили М.М. Сперанский и член Святейшего Синода архиепископ Калужский Феофилакт (Русанов).
Первыми ректорами были архимандрит Евграф (Музалевский-Платонов) и архимандрит, а потом епископ Ревельский Филарет (Дроздов).
Если в иных семинариях процветала зубрежка «от сих до сих», то во всех четырех академиях: Киевской, Московской, Казанской и Петербургской – обучение было и фундаментальное, и творческое.
Митрополит Евлогий, учившийся в Московской академии, в своих воспоминаниях показал широту и глубину академической методы. «В занятиях наших самое важное были сочинения. Отметки за сочинения считались в четыре раза выше отметок за устные экзамены… В сочинениях студент обнаруживает весь свой научный багаж и всю меру своего развития. Первое сочинение было мной написано на следующую тему: “Изменение идеалов искусства под влиянием начал, внесенных в мир христианством…” Мне пришлось ознакомиться с разными образцами дохристианского языческого искусства, проследить, как преобразился идеал красоты земной и идеал красоты небесной, как Афродита небесная восторжествовала над Афродитой земной».
Об учебе будущего патриарха в академии сохранилось не много свидетельств. Но мы знаем, кто были его учителя. Студенты благоговели перед Василием Васильевичем Болотовым.
Светоч русского богословия родился 31 декабря 1853 года. Отец его, Василий Тимофеевич, был дьячок. Утонул на Селигере за полтора месяца до рождения сына. Провалился под лед, загоняя гусей. Мать, Мария Ивановна, всю жизнь пекла просфоры, получая в год десять – двенадцать рублей. Подкармливали крестьянки, которым она шила платья.
Духовное училище Василий Васильевич закончил в Осташкове. Квартира, где он жил с товарищем, была рядом с молельней евреев. Дети бегали туда смотреть и шалить, а Болотов научился читать и писать по-еврейски. На каникулах в церковной библиотеке взял «Богослужебные каноны на греческом, славянском и русском языках». Не имея словаря, составил пространный канон в честь Василия Великого на греческом и славянском языках. Училище закончил первым учеником. Поступил в Тверскую семинарию. Здесь овладел латынью, греческим, немецким и французским языками. На третьем курсе написал на еврейском языке сочинение на тему: «Чем особенно привлекло к себе иудеев идолопоклонство?» Начал учить сирийский и арабский языки. Преподаватели говорили о Болотове: надо поставить его на первое место, потом пропустить номеров сорок и ставить второго.
В Петербургскую духовную академию Болотов сдал экзамены вторым, но уже на первом курсе удивил преподавателя Нурока: выучил английский язык чуть ли не за семестр. Углубленно изучал латынь, древнеэфиопский язык гэыз, амхарский, коптский, а также армянский, грузинский, турецкий, мадьярский, персидский…
Советом академии, учась на третьем курсе, был принят на кафедру церковной истории, заместив умершего И.В. Чельцова. Полтора года ожидали, когда Болотов защитит диссертацию на степень магистра. Эта диссертация «Учение Оригена о Святой Троице», отмеченная премией митрополита Иосифа, принесла молодому богослову известность, его мнение стало авторитетным. В 1885 году Болотова утвердили в звании экстраординарного профессора академии. В 1896 году – ординарного. Докторской степени не защищал, но труды его были фундаментальны, и в 1893 году он избран в члены-корреспонденты Императорской академии наук. Состоял делопроизводителем Комиссии Святейшего Синода по старокатолическому вопросу, составил двадцать семь тезисов о филиокве, был редактором чиноприема сиро-халдейских христиан, пожелавших воссоединиться с Православной церковью, принимал участие в Комиссии по вопросу о реформе календаря и незадолго до кончины получил приглашение занять кафедру церковной истории в Петербургском университете. Умер на сорок шестом году, пережив свою мать на десять месяцев.
Среди преподавателей во времена учебы Беллавина особенно популярны были В.И. Ламанский – читал лекции по славянской филологии, Я.И. Каринский – профессор кафедры метафизики, И.Ф. Нильский – знаток церковного раскола, Н.В. Покровский – заведующий Церковно-археологическим музеем, профессор церковной археологии, И.Е. Троицкий – редактор «Христианского чтения», профессор по кафедре истории и разбора западных исповеданий.
Первокурсникам было незаметно, однако жизнь академии менялась не только потому, что Святейший Синод ввел новый устав – порядки и сам академический дух обновлял новый ректор. Эпоха белого духовенства в академии кончилась. В 1883 году протоиерей Иоанн Леонтьевич Янышев, бывший ректором семнадцать лет, получил назначение во дворец и высший для белого духовенства сан протопресвитера.
Протопресвитеров в державе Российской было четверо. Протопресвитер Большого придворного собора и московского Благовещенского, глава придворного духовенства, духовник их императорских величеств – именно на эту должность и был взят Иоанн Янышев; второй по значению – протопресвитер военного и морского духовенства, третий и четвертый – настоятели московских кремлевских соборов Успенского и Архангельского. Эти последние не имели ни канцелярий, ни особых прав.