Страница 18 из 30
Из наблюдений Маккартни также следовало, что упадок Китая, ослабление Китая – это не результат давления или воздействия иностранцев на Китай, а это следствие развития событий в самом Китае, следствие его специфики или самобытности, его исключительности.
Андерсон был явным синофилом, а Бэрроу был синофобом (С. 43).
Еще одну книгу о Китае написал участник путешествия графа Маккартни сэр Джон Бэрроу.
Бэрроу повторил все старые обвинения в адрес Китая и добавил к ним несколько новых (С. 44). Власть в Китае была столь гнетущей, деспотичной, что китайцев следовало видеть как рабов. Этим объясняется отсутствие у них чувства чести, то, что они лгали, обманывали и проявляли трусость без стыда. «Раб фактически не может быть лишен чести (у него ее нет)». В некотором смысле Бэрроу приближался к современной расистской позиции, хотя и без экстрима XX века. Он говорил о тесных физических связях, родстве между китайцами и готтентотами. Он свидетельствовал, побывав в Африке, что эти два народа идентичны, если говорить об их голосах, манере разговаривать и темпераменте (С. 44).
Отношение к рабству, к самому понятию рабства и к такому явлению, как рабство, – вот то, что разделяло американцев, приплывших в Китай из Нового Света в конце XVIII века, и китайцев.
Это было ядро, сердцевина расхождений между американцами и китайцами, как в то время, так и поныне. Американцы именно по той причине, что они приплыли из Америки, где рабство было отвергнуто, ощущали несовместимость представлений и поведения людей, которые не принимают рабства, восстают против рабства, и тех, кто мирится с рабством, со своим положением раба.
Американцы искали истоки рабства в физической природе человека. Хотя ситуация, сложившаяся в Китае, была следствием традиций, навязанного и принятого порядка вещей, образа существования и образа мыслей.
Он (Бэрроу) писал об умерщвлении младенцев. В Пекине ежедневно убивали двадцать четыре новорожденных, а каждый год девять тысяч. Торрен, один из европейцев, посетивших Китай в XVIII веке, утверждал, что брошенных (на произвол судьбы) детей китайцы ели в медицинских целях (С. 45).
Это не простой вопрос. Конечно, с течением времени, особенно сегодня, все такого рода утверждения и рассказы представляются измышлениями. Однако и их необходимо иметь в виду, составляя представление о китайцах и их истории. Современные китайские писатели, например Мо Янь в романе «Страна вина», иной раз упоминают и о такого рода явлениях в Китае.
Бэрроу видел Китай как нацию великих парадоксов. Хотя Китай был первым по размерам (территории) и населению, он находился почти на дне, если говорить о военной силе. Будучи цивилизованным раньше греков, Китай в настоящее время вряд ли вообще является цивилизованным (С. 45).
Предмет гордости Китая – почтительность к родителям со стороны их сыновей и дочерей – оказывается неубедительным в свете такого явления, как брошенные младенцы. В этом настроении он продолжал: «За строгой моралью и церемониальным поведением народа следует перечень самых больших разврата и распущенности; добродетели и философия ученых объясняются их невежеством и их пороками; если на одной странице они говорят о чрезмерном плодородии страны и о поражающем воображение распространении сельского хозяйства, то на следующей странице выставляются напоказ тысячи людей, страдающих от бедности; и в то время как они превозносят с восхищением прогресс у них в области искусств и наук… без помощи иностранцев они не могут ни отлить пушку, ни рассчитать затмение». …Даже национальный характер он описал следующим образом: «странное сочетание гордости и убожества, притворной серьезности и реальной фривольности, рафинированной цивилизованности и громадной неделикатности» (С. 45).
Профессор Миллер приходил к выводу о том, что этот автор…оказался совершенно не способен понять то, что китайцы могут иметь свои перспективы в деле обороны (С. 45).
Здесь проявляется присущее многим авторам, писавшим о Китае, недоумение в связи с тем, что они находили в Китае, в поведении китайцев, казалось бы, несовместимые вещи. Возможно, именно громада Китая, огромная численность населения Китая порождали в Китае, у китайцев самые разнообразные взгляды, особенности мышления и поведения. «В Китае есть все» – это, вероятно, применимо и к Китаю.
Одновременно и попутно необходимо заметить, что профессор Миллер, учитывая развитие событий, развитие истории и человечества и Китая, указывал на то, что европейцы и американцы не должны были бы недооценивать то, на что смогут быть способны китайцы в военном деле, в создании своего военного потенциала, очевидно, с использованием всех современных достижений в этой области в мире.
Одно Бэрроу видел в Китае с восхищением: это религиозная толерантность, которая соседствовала с Конфуцием, чья философия, как он полагал, была слишком величественна, чтобы сохраняться в чистом виде среди китайцев (С. 46).
Может быть, дело не в толерантности по отношению к религиям, особенно учитывая современную политику КПК – КНР, которые допускают в Китае деятельность только тех церквей, которые ими китаизируются и прежде всего ставятся под полный контроль со стороны властей КПК – КНР.
Бэрроу писал о величии мыслей Конфуция и о том, что именно возвышенность мыслей Конфуция делает недостижимым сохранение и претворение их в жизнь в Китае, учитывая реальное поведение китайцев в жизни, на практике. Может быть, все это опять-таки относится к такому явлению, как существование в Китае альтернативы, одновременно взаимоисключающих вещей. Они существуют, но при этом важно принимать во внимание, какова реальная политика властителей Китая, находящихся у власти в настоящее время. Эти властители часто используют такой прием, как допущение, на более или менее длительное или короткое время развития явлений, которые они специально выявляют, дают «змеям выползти из нор», чтобы затем покончить с ними, в частности, умертвить живую мысль.
По пятам Маккартни Исаак Титсинг в 1794 году возглавил голландскую миссию в Пекин. Очевидно, что кантонские чиновники и купцы стремились создать «более послушное» европейское посольство, чтобы не оказаться в положении тех, кому пришлось созерцать то, как Пекин закрыл и торговлю после опыта с Маккартни. Члены голландской миссии с готовностью выполнили все требования китайского протокола, и затем оказалось, что все это обернулось лишь тем, что перед ними были выдвинуты просьбы, которые представляли собой дополнительные унижения: церемонию коутоу они должны были исполнить перед премьер-министром, перед частями одежды, на которых было имя императора, и наконец в итоге они оказались перед лицом отказа со стороны дощечки с именем императора. Для Бэрроу это было достаточное доказательство того, что Маккартни действовал разумно, напрочь отказавшись выполнять все эти церемонии.
Однако же Стонтон доказывал, что Запад продолжал недооценивать разведку китайцев (С. 46). Дело было не только в том, что китайские чиновники были в курсе того, что голландцы относительно слабы, но они также узнали, что посольство Титсинга имело только квазиофициальный (как будто бы, почти) статус, будучи в большей степени представителем голландской Ост-Индской компании, чем правительства Голландии (С. 47). Возможно также, хотя и не похоже на то, что китайцы могли знать, что правительство Голландии больше не существовало к тому времени, когда Титсинг достиг Пекина (С. 47).
История миссии голландца Титсинга лишний раз подтверждает то, что китайцы, власти Великой Цинской империи не желали установления нормальных дипломатических отношений с иностранцами. Выполняли иностранцы или отказывались выполнять требования китайских властей, результат был один – отказ равноправно относиться к некитайцам. Все остальные соображения были вторичными или побочными.