Страница 6 из 72
— Гребанный Екибастуз! — Отвлекла Пельменя от размышлений гнусавая ругань авторитета, стоявшего на краю раскопанной старой могилы. — Какого…
— Так это та самая картошка? — догадался Славка, предусмотрительно отодвигаясь подальше от Хобота: вон как раскалился — хоть прикуривай! Таким злым смотрящего Славка не видел даже на зоне, хотя всякое бывало: и разборки и наезды, и мочилово особо неугодных…
— Какая падла… — хрипло выдохнул Хобот. — На ремни порежу, суку! — Его маленькие глазки покраснели: сосудики налились кровью и полопались. Пельменю показалось, что смотрящего вот-вот удар хватит. Но уголовник быстро справился с приступом гнева: глубоко вдохнул-выдохнул и закурил очередную папиросу. Его перекошенная физиономия вновь приобрела естественный цвет, а черты лица разгладились. — Обскакал меня кто-то на повороте, Пельмень, — невозмутимо попыхивая папироской, произнес Хобот, словно и не он это сейчас бушевал и плевался ругательствами. Славка даже подивился такому самообладанию. — Объегорил… Знать бы кто?
— А чего там такого было, в могилке в этой? — простодушно хлопая белесыми ресницами, поинтересовался Славка. — Клад, что ли? — он сдавленно хихикнул.
— Клад, — выпустив дым через ноздри, подтвердил сумасшедшую догадку Первухина авторитет.
— Клад? — не поверил Пельмень. — Побожись?
— Век воли не видать! — сплюнув в яму желтоватую от никотина слюну, произнес Хобот.
— Кулацкая закладуха? Цацки-рыжьё-сверкальцы? — сбивчиво затараторил Пельмень.
— Сила и Власть! — потеряв на миг самообладание, скрипнул зубами рецидивист.
— Это как? — не допер Пельмень.
— Неограниченные возможности…
— С рыжьём тоже возможностей не меряно, — по-своему понял слова Хобота Пельмень. — Слушай, а может, могилка не та?
— Та, — отрубил авторитет.
Пельмень присел на корточки и пропустил сквозь пальцы горсть земли:
— А ведь свежая яма: сегодня рыли — зуб даю!
— С чего взял? — неожиданно проявил заинтересованность Хобот.
— Сам глянь, — ковыряя ногой бруствер, предложил Славка, — ночью ливень был — холмик бы размыло…
— А я про дождь не в курсах — кемарил в поезде без задних копыт, — признался смотрящий.
— Да тут и без всякого дождя видно, что земелька свежая, — продолжал делать выводы Пельмень, — днем жара — а комья влажные, даже не подсохли. Вот ей-ей — это мы их спугнули, Хобот!
— А ведь ты прав, Шерлок Холмс доморощенный, — согласился с корешем рецидивист. — Мы фраеров спугнули. Иначе они бы могилку до конца землицей засыпали. Как так и было… Я только одного не пойму: как узнали? Снулый божился, что только мне тайну открыл…
— Снулый? — не поверил своим ушам Пельмень. — Иван Митрофаныч?
— А ты что, его знал? Он же кони двинул за год до твоей ходки!
— Мы ж с одной деревни, Хобот, — просветил подельника Славка. — Еще бы я его не знал! Да его вся деревня… Так это Снулый тебе мозги промыл? — не мог успокоиться Первухин. — Он же по жизни с приветом, за то и на кичу неоднократно попадал. Я ж еще сопляком был, а у этого старикашки крыша уже основательно протекала. Его и в дурку неоднократно закрывали, да только он как-то выкручивался… Я не верю, что ты, такой авторитетный вор, повелся на байки сбрендившего старика! Как, Хобот?
К удивлению Пельменя Носастый не отреагировал должным образом на предъявленные возражения. Невозмутимо закурив очередную папиросину, он произнес:
— Старик не сбрендил: он сумел доказать, что все дерьмо вокруг совсем не то, чем кажется…
Глава 2
Пельмень недоумевая взглянул на авторитета:
— Хобот, я не понял: о чем это ты?
— Забудь! — отмахнулся Носастый, зажав бумажный мундштук кривыми, желтыми от никотина зубами. Сжевав половину папиросной гильзы, Хобот бросил окурок на землю. Сплюнув тягучую слюну на свежий земляной холмик, рецидивист спрыгнул в могилу. Влажно захрустели под подошвами ботинок подгнившие гробовые плахи. Хобот громко выругался и перевернул одну из уцелевших досок.
— Эта та могилка, Пельмень! — внимательно изучив внутреннюю поверхность крышки, сообщил он подельнику.
— С чего ты взял? — не понимая, о чем идет речь, спросил Первушин, наблюдая за действиями Носастого.
— Снулый сказал, что гроб предварительно просмолили, а мертвяка засыпали солью…
— Нифига себе, яка вобла получилась! — присвистнул Славка. — И чё?
— Ничё! — в тон ему отрезал Хобот. — Смотри: на доске виднеются остатки смолы, а вот этот белый налет — не иначе остатки соли, которая ушла в землю, после того, как гроб все-таки рассохся.
— Нахрена столько непоняток с обычным жмуром? — пожал плечами Пельмень. — Столько соли перевели…
— Знал бы ты, Пельмень, сколько соль по тем временам стоила… Не обычный это был жмур — особенный! Знать бы только, кто меня кинул — порвал бы на немецкий крест! — Носастый сжал до хруста кулаки.
— Хобот, а чё дальше делать будем, раз нас уже все равно кинули? — выразительно шмыгнув мясистым носом, спросил Пельмень. — Может обратно похиляем?
— Не суетись, Пельмеха — для начала поковыряемся немного в могилке, — огорошил уже «навострившего домой лыжи» подельника Хобот.
— А на кой? Ты ж сказал — уперли уже всё! — нерешительно «запротестовал» Славка, которому страсть как не хотелось копаться в старой могиле заброшенного черте-знает-когда кладбища.
— А вот мы и проверим! — отрезал авторитет. — Давай, чё встал словно фраер? Отрабатывай филки, которые я охране забашлял!
Славка тяжело вздохнул и спрыгну в яму к подельнику.
— Выбрасывай требуху из могилы! — распорядился авторитет, переваливая крышку гроба через земляной бруствер. — И пошевеливайся — стемнеет скоро!
Пельмень театрально вздохнул в очередной раз, и принялся выкидывать из могилы на поверхность куски осклизлых досок. Подгнившее дерево, источающее неприятный запах, крошилось под пальцами. Славка брезгливо морщился, передергивая плечами, но ослушаться «авторитетного» Хобота не смел. Однако, он старался по возможности не трогать останки, выбрасывая наружу лишь куски заплесневевшей древесины.
— Не понял? — протянул Хобот, очистив скелет от мусора. — А где черепушка?
— Точно! — подхватил Пельмень. — Нету!
— Значит, её забрал тот, кто нас опередил… Либо я чего-то не знаю, либо Снулый что-то не договаривал…
— А что искали-то хоть? — вновь «закинул удочку» Славка. — Хоть узнать, раз уж все равно ничего не нашли. Может, я пошукаю чего в деревне, у меня ж в Нахаловке родни не счесть!
— Книга должна была в могиле лежать, — неохотно произнес Хобот, признавая правоту Пельменя — вдруг и правда чего узнает, — старинная… Большая. С замочком…
— А что в ней написано, в книге этой, раз её даже на замок заперли?
— А вот это уже не твое собачье дело! — вдруг окрысился носастый. — Если вдруг чего узнаешь — сразу мне маякуй! Сам не лезь — себе дороже будет! А за мной не заржавеет!
— Опаньки! Хобот, зацени, чего нашел! — довольно воскликнул Пельмень — в его растопыренных пальцах, перемазанных сырой землей, покачивался нанизанный на тонкую цепочку покрытый зелеными окислами ключ. — Знатный мальчик (ключ) от комода.
— Ну-ка, — авторитет требовательно протянул руку, — дай сюда!
— Держи, — Славка вложил в раскрытую ладонь Хобота находку.
— Эх, молодец, Пельмеха! — неожиданно обрадовался Носастый. — Не всё еще, оказывается, потеряно!
— Чего, не всё? — «затупил» Славка, не разделяя радости «старшего товарища» от находки старинной отмычки. — Фуфел обычный! Таких «мальчиков» любой кустарь из обычного болта…
— Много ты понимаешь, — хмыкнув, перебил подельника Хобот, — этот фуфел помажорней хорошей жмени рыжья!
— Прям-таки золотой ключик черепахи Тортилы? — не удержался от едкого замечания Славка.
— Ты на что это намекаешь, сявка мелкокалиберная? — окрысился Хобот, недобро сверкнув глазами.
— Еп… — запоздало прикусил язык Пельмень, совсем забыв еще об одном, «неофициальном» погоняле авторитета — Буратино. — Не, пахан, ты не подумай чего…