Голос Жизни

На худом лице Элис, с обострившимися от голода и боли чертами, было нарисовано равнодушие. Меньше всего я ожидала встретить ее именно при таких обстоятельствах. В голове не могло уместиться происходящее, мне не хотелось понимать, что моя мама – чудовище.

Времени даже испугаться толком не хватило: здание справа от меня с грохотом накренилось ко мне, фасад его напополам рассекла толстая трещина. На первом этаже была витрина магазина электроники, за которым, на прилавке, стояли крупноформатные современные телевизоры, на экранах их развернулась сцена из старого фильма-катастрофы: на город обрушился метеорит, и его сметало взрывом страшной силы.

Я пренебрегла страхом, скинула с себя оковы паралича, и рванула к центру проспекта, чтобы не оказаться под завалом. Спустя ровно две секунды после смены позиции, здание с грохотом обрушилось туда, где я недавно стояла. Мне в лицо ударил поток пыльного воздуха и песчинки заскрипели на зубах.

Когда я оказалась в центре проспекта, Элис была уже совсем рядом, и остановилась, равнодушно посмотрев мне в глаза. На бледном лице ни следа эмоций, глаза источали хладнокровие, и были как кусочки льда. Взор ее источал ледяное равнодушие, был проникновенным и страшным, как она сама. Ужас охватил мою нервную систему, исказил мое лицо, и я затряслась, обливаясь холодным потом.

– М-ма-ма, – выговорила я медленно, дрожащим голосом, между слогами хватая ртом воздух. – Зач… – вдохнула, – зачем…. Не надо…. Зачем ты убила столько людей? Мама…. Мамочка….

По моим щекам потекли слезы, обжигающе залившие глаза. Я всхлипывала, чувствуя на себе оценивающий взгляд существа, давно переставшего быть моей матерью. Я не помнила маму, но по рассказам отца она была доброй, заботливой, и очень веселой. А теперь ее душу словно вырвали из тела, оставив лишь оболочку, в которую засунули древнее и кровожадное чудовище, в присутствии которого все внутри стягивало липким страхом.

– Милая, – голос ее был звонким, проникновенным, потусторонним, с примесью страшного демонического искажения в тембре (пусть тембр и оставался женственным), будто бы в нее реально вселился дьявол. – Ты проклята. И я проклята. Но у тебя будет шанс начать новую жизнь. Ты переродишься. Сбежишь отсюда. Начнешь все заново и обо всем забудешь. Обо всем. И будешь просто жить. Жить ради нас двоих. Ради себя, и ради памяти обо мне.

Когда она назвала меня «милой», у меня в сердце ёкнуло, а когда сказала, что я проклята, то стало еще страшнее. В голове разгорелся пожар пугающих мыслей о том, что она подразумевала под словом «перерождение», и мне перехватило дыхание.

Мысли о предстоящей смерти вызывали дрожь в коленях, я явно была не готова позволить гибели сцепить себя в своих холодных объятиях, но двинуться я тоже не могла. Посылала импульсы в руки и ноги, но парализованное ужасом подсознание будто бы тушило их на полпути, не подпуская к мышцам. Не смотря на все крики разума вроде «Притворяться мертвой бесполезно!», я упорно стояла на месте, надеясь, что все обошлось бы само собой.

Элис остановилась в метре от меня, волосы ее развивало ветром, лицо перечеркнула по горизонтали непослушная темная прядь. Я смотрела на Элис снизу вверх: она была выше меня на полторы головы. Страх перед смертью стал настолько мощным, что я, в приступе обездвиживающей паники, стала двигать ртом, как выброшенная на берег рыба, и делала короткие вдохи.

Даже дышать боялась полной грудью.

– Не н-надо, – попросила я на нервном выдохе, жалобно попросила, со слезами на глазах, не шевелясь, будто бы боялась спровоцировать ее, как хищника, реагирующего только на движения. – П-пожалуйста.

Элис медленно наклонилась ко мне, прикрыв глаза, и нежно, с подлинной материнской заботой, поцеловала в лоб. В этот момент во мне что-то поменялось, внутри стали происходить непонятные изменения: во всем теле словно стали крутиться крохотные шестеренки, меняя параметры организма, перестраивая триллионы моих молекул. Дышать вовсе стало невозможно. Я расширила глаза, испуганно смотрела на Элис, сердце гулко колотилось в груди и в висках стучало как молотком. Углы обзора стало заливать темнотой от нехватки воздуха.

– М-мама…. – я, наконец, вдохнула. – Ч-что…. Что происходит?

Но она не ответила. В следующий момент, сделав несколько шагов назад, Элис во весь голос запела высокую ноту, звучавшую гармонично и звонко, но при этом она будто доносилась из загробного мира, вызывая ужас. Она то полностью угасала, то достигала пиковой громкости, и так с интервалом примерно в секунду.

Мурашки по спине. Дрожь в коленях. Холодный пот на ладонях.

Даже в условиях идеального исполнения звук был устрашающий до невозможности. Во все стороны от Элис разнеслась разрушительная звуковая волна: касаясь зданий, она моментально вносила непоправимые корректировки в их атомную структуру, провоцировала энтропию, и они рушились одно за другим. Я слышала грохот, поднявшийся по всему городу, слышала крики и взрывы.

Пение Элис уничтожало Ист-Сити.

С высоты птичьего полета все выглядело так, будто бы в центре города рванула ядерная бомба, только невидимая: дома сметало, как огромной метлой, машины разваливались на кусочки, ржавели, люди замертво валились на асфальт и погибали в квартирах прямо за обеденными столами, не успев дожевать кусок мяса или хлеба. С неба рушилась воздушная техника, попавшая под удар волны: у вертолетов отказывали двигатели, и они, закрутившись, с грохотом падали на здания и улицы, взрываясь. К небу взметнулись сотни дымных столбов.

Я плакала. Я плакала и тяжело дышала. Меня душило слезами. Я кричала, умоляла Элис прекратить, потому что чертовски боялась умереть вместе с остальными. Мне даже жизнь пожить не удалось нормально. Но потом оказалось, что губительный вокал Элис губил все что угодно, кроме меня. С напряжением оглядываясь, я видела, как обрушивались здания в радиусе множества километров, видела, как город заволокло огромным облаком пыли, изрыгаемым его погибшими руинами.

Необычности на появлении Элис не кончились, не кончились на уничтожении города пением, не кончились седой длинной прядью волос на моей голове и болевшим от ужаса сердцем. Через прорехи в пыльной завесе я увидела, как на фоне затянутого тучами неба, поднимаясь от северной части города, летело нечто, напоминавшее огромный извивающийся канат из черного дыма. Сначала я подумала, что помешалась рассудком, что видела огромного черного червя, летящего под облаками, но потом присмотрелась, удостоверившись, что это – рой. Миллиарды крохотных точек, составлявших его, находились в составе роя хаотично, перетекая из одного места в другое.

«Ч-что…. Ч-что это?»

Рой со страшным гулом и воем рухнул впереди, в нескольких сотнях метров от меня, и страшным потоком стал быстро растекаться по улице, будто бушующая черная вода. Рой приближался ко мне, поглощая на пути здания, машины, и людей. Что с ними происходило конкретно – я не знала, да и узнавать не хотелось. Я нашла в себе силы переключиться из режима ужаса в режим боевого напряжения, развернулась, и рванула прочь со всех ног.

Слезы катились по щекам. Ледяной ветер бил в лицо. Я кричала, тяжело дышала, всхлипывала и очень боялась умереть. Ураган панических мыслей захватил поглощенный ужасом разум «Пожалуйста, кто-нибудь, помогите. Элис, Джек, Томас…. Да хоть кто-нибудь!»

Помогите мне!

Но помочь было некому. Я осталась совершенно одна среди ночного кошмара. Джек был за городом, Томас, скорее всего, умер, а значит, оставалось надеяться только на себя.

Боковым зрением я видела, как небольшие черные облака накрывали людей, накрывали мертвецов и проникали в их тела, словно впитывались через поры на коже. Сначала мне казалось, что облака просто хотели питаться ими. Но когда несколько мертвецов синхронно распахнули остекленевшие глаза со светившимися синим электронным светом радужками, у меня душа ушла в пятки. Мертвецы вдруг начинали кричать, хватались за головы, и ворочались по земли от боли.