Страница 8 из 49
Крякнув, потянулись вилками к солёным грибкам.
– Ох уж эти мужчины, – засмеялась дородная супруга Матвеича со следами былой красоты на лице, – им бы всё про политику да дела. Споёмте или спляшем, Евдокия Лексевна? – подмигнула она бабушке.
– Начинайте, – раззадорился дед, вытаскивая кисет. – Ванюшка! – окликнул он внука, гоняющего по полу паровозик, – иди, глянь. Представленье будет.
Ванька выбежал из кухни и запрыгал в предвкушении зрелища.
– Вылитый дед, – засмеялся Матвеич, разглядывая самодельный деревянный пистолет у Ваньки за поясом, – такой же вояка растёт.
Бабушка плавно выступила на середину комнаты и, взмахнув платочком, стала ловко отбивать каблучками приплясы. Задорно напевая:
– Ну-ка Настенька, не ударь лицом в грязь! – вскидывается Матвеич, и Настенька бурно устремляется в пляс. Озорно подхватывая:
И вот уже звенят, подпрыгивают рюмки и тарелки на столе, веселятся дед с Матвеичем, прочно восседая на стульях и прикладываясь к рюмкам.
И Ванька тоже подпрыгивает, глядя блестящими глазами на пляшущих взрослых. Усмехнувшись, дед выходит на кухню и возвращается со своей любимой скамеечкой.
– Отдохните пока, у нас свой концерт, – утихомиривает он женщин. – Мы тоже не лыком шиты, – поставив скамеечку посреди комнаты, дед подмигивает внуку: – Давай-ка, тёзка, исполни нашу кадриль.
Ваньку уговаривать не надо. Он вскакивает на скамеечку и, подтянув штаны, бойко тараторит, подтверждая слова действием:
Потрясывая ширинкой, Ванька прыгает и хохочет громче всех; он переполнен весельем, ещё бы, такой успех у взрослых.
– Выступал Народный артист СССР Иван Маресьев! – награждает он сам себя почётным званием и, поклонившись, спрыгивает со скамеечки.
– Вот так артист! Ну, угодил… – смеётся дед, утирая ладонью проступившие на глазах слёзы. Редко можно увидеть деда таким весёлым, потому бабушке с внуком вдвойне весело и радостно.
– Чему научил, сраму-то, – больше для порядка смущается бабушка.
– Из песни слов не выкинешь, – одобрил Матвеич.
– Что грешно, то и смешно, – улыбается Настенька, одаривая Ваньку конфеткой: – молодчина, ублажил стариков.
Ванька схватил гостинец и мигом очутился у деда на коленях; оглядев стол, схватился за рюмку с водкой, дед перехватил и поставил обратно, тогда Ванька потянулся за самокруткой: – Дед, дай курнуть.
– Не балуй. Вот усы вырастут, тогда другое дело, – дед ссадил чересчур расшалившегося внука с колен, и в это время за окнами замаячили мальчишки: «Ванька, выходи на улицу!»
– Пусть гуляет, – разрешил дед, и Ванька побежал одеваться…
Вторая глава
Весенние радости
«Бабушка истово молилась перед иконой божьей матери, громко шепча молитвы, а Ванька чувствовал себя как дома в церкви, поскольку бабушка часто брала его с собой, невзирая на недовольство деда.
Поставив свечку под образа, она повела внука к алтарю, для причастия.
Ванька стоял в очереди среди старушек и с любопытством рассматривал, как священник причащает подходивших к нему прихожан.
Настала их очередь с бабушкой. Вот она вкусила из рук священника часть плоти и крови сына божьего и подтолкнула вперёд себя внука.
Проглотив ложку причастия, Ванька с удивлением почувствовал, что это тот самый кагор, который он пил на празднике ещё в родительском доме, но тогда он стал пьяным, и ему было плохо после, а сейчас так вкусно, что он не выдержал и громко сказал бабушке:
– Бабуль, скажи батюшке, чтобы он дал мне ещё одну ложку причастия.
– Тихо, ты што это надумал, негодник, – заругалась на него бабушка, смущённо оглядываясь, но священник лишь улыбнулся и одобрительно погладил Ваньку по голове, вручив ему ещё одну просвирку в награду за смелость. Не получив желаемого, разочарованный Ванька выбирался вслед за своей бабушкой из толпы, держась одной рукой за бабушкину руку, а в другой крепко сжимая просвирки…»
Проснувшись, Ванька вскочил с кровати и побежал на кухню, к бабушке, враз забыв про сон. Не до него, когда столько дел впереди…
Прилипнув носом к стеклу, Ванька завороженно следил, как за окном у завалинки прыгала синичка: откинув головку набок, она настороженно поглядела на него и, едва он шевельнулся, улетела.
– Дед скоро с работы придёт? – заныл Ванька с досады.
Только бабушка успела посмотреть на ходики, как громко стукнула сенная дверь и, громыхая сапожищами, на пороге появился дед.
– На-ка вот, примерь, – и он поставил возле внука новые кирзовые сапоги. Глядя, как внук восторженно натягивает сапоги и нарочно громко топает, подражая ему, дед посмеивается, усаживаясь перекурить.
– Опять табачище достал, – недовольно ворчит бабушка. Дед не обращает внимания на это и, подняв палец, заставляет всех прислушаться:
– Глянь на улицу, мать, послушай.
Бабушка подходит к окну и, вслушиваясь, мелко крестится:
– Неужто лёд тронулся? Слава те хосподи, дожили. Пост великий прошёл, пасха на носу.
– Теперь веселее будет, – трескуче кашляет дед, окутанный клубами дыма. Пошарив по карманам, протягивает бабушке пачку купюр.
– Никак облигации, – удивилась она, – опять вместо зарплаты?
– Половина деньгами, – успокоил дед.
– На кой чёрт такая работа нужна, прости хосподи. Проживём и так.
– На нашу-то пенсию, да и не могу я без работы.
– Облигации на деньги поменять можно, – успокоил их всезнающий внук, форся по кухне в новых сапогах. – На улицу пустишь, бабань?
– Обменяют лет через двадцать, – скептически хмыкнул дед, – когда нас не будет. Вот ты, Ванюшка, и получишь. Пригодятся.
– Чево попусту лясы точить, – смирилась бабушка, – пора за стол, садитесь-ка обедать.
В сенях под верстаком жалобно хрюкал подросший поросёнок.
– Замёрз, Борьк? – Ванька присел у закутка на корточки.
– Есть просит, растёт, – бабушка поставила перед поросёнком полную миску помоев, и Борька стал уминать их: аппетит его был так велик, что он забрался копытцами в миску и опрокинул её, визжа от нетерпения.
Ванька вскочил, отряхиваясь от брызг и спотыкаясь о прошмыгнувшую между ног кошку, которая, задрав хвост, помчалась по своим делам в сад.
– Поросёнок ты, Борька, больше никто! Из-за тебя чуть Мурку нашу не раздавил, – раздосадованный Ванька вышел из сеней во двор, прислушиваясь, как бабушка чехвостит неугомонного поросёнка.
– Допрыгался, скотина безрогая, бесёнок, – ворчала она, наводя в закутке порядок, и шлёпая жалобно визжавшего поросёнка по бокам…
Оглядев пустынный двор, Ванька направился в сад, плюхая сапогами по мокрому снегу и с удовольствием проваливаясь в него по колено.
– Теперь не замёрзнешь, – он ободряюще похлопал рукой по влажному стволу дикарки и, ёжась от попавших за шиворот холодных капель, глянул в окна на втором этаже; между нарядных занавесок мелькнула, как ему показалось, голова соседа, и Ванька отвернулся. Пошлёпал обратно во двор.
Воображая себя едущим в автомобиле, он лихо выруливает к калитке, «пулей» вылетает в переулок, и нос к носу сталкивается с соседом. Оба замерли от неожиданности, настороженно глядя друг на друга.