Рассказы

В день выхода стада моя бабушка почему-то тихонько плачет. Из её глаз слёзы так и льются. Может, радуется весне? Или думает о том, что с каждой весной проходит и её жизнь?.. Наверное, сама знает… Ведь и провожает, и встречает стадо только она.

Может быть, всё-таки радуется, что повторяется весна жизни…

Проводы домашних животных на пастбище. Первый день… Для птиц во дворе не остаётся места, они разбегаются в разные стороны. Куры с громким кудахтаньем ищут, куда спрятаться. Петух взлетает на сарай и недовольный творящимся безобразием, оповещает вокруг:

– Ку-ка-ре-ку-у-у!

Пахнет молоком и зелёной травой. Бабушка выносит корочку хлеба с солью и даёт корове. На рога завязывает красную повязку. Кудрявые и с красными бантиками барашки бегают возле бабушки. А она гладит их и бормочет себе под нос: «Прячься от медведя, от волка беги, от совы проси пух!»

– И-и, видишь, дочка, как твоя бабушка делится со всем животным миром своим душевным богатством! – мама с любовью улыбаясь наблюдает за бабушкой.

А животные, выходя со двора, сразу же наклоняются к молодой травке, принюхиваются, шумно вздыхают и медленным шагом направляются в сторону пастбища…

И вот в один из дней в деревню спускается бык с колхозной фермы… Он уже устал от жизни в грязном сарае, скорее хочет на волю. Да и кому захочется всё время жить на цепи?

Вот он, почуяв волю, гордо вскидывает голову и издаёт негромкое, но слышное на всю деревню утробное мычание. Вся улица затихает. До сих пор чувствовавшие себя хозяевами и вольно бегавшие собаки исчезают с улицы. Они узнают его голос издалека, кажется, что на деревню идёт напасть… Его никому не остановить – ни людям, ни собакам. Запираются все ворота. И когда только люди успевают прятаться…

Бык останавливается перед окнами, своими копытами роет землю, в разные стороны летят комки…

За воротами шепчутся люди:

– Смотри-ка, что делает! Сколько силы в нём! Ах, окаянный!

– Свою любовь… наверное… ищет…

Слышится смех.

– Т-с-с, не шумите. Каждую весну по два раза же спускается в деревню. Говорят же, что болезнь уходит, но привычка остаётся…

Вторит мужской голос:

– И ему хочется жить на свободе… Он же тоже живое существо. Пусть повольничает…

Несколько женщин отвечают ему:

– Ну да, пусть, пусть ходит. Но зачем землю рыть? Всю улицу испортит, бессовестный…

У нас в деревне все кусты и деревья, растущие на улице, огорожены старыми досками. Бык своим тяжёлым весом задевает их, и слышится, как они падают. А бык вдобавок эти пахнущие гнилью щепки своими рогами подбрасывает наверх.

– У него своя война против нищеты, – говорит мой дед, который воевал.

Он в своё время сам ухаживал за быками и знает их повадки и нравы. Дедушка улыбается. И смотрит на быка, открыв окно. Наверное, вспоминает свою молодость…

А бык тяжёлыми шагами направляется в сторону «пирамид» из кизяка… Самое страшное: что внутри них сидят люди, то есть дети… мы уж… Но об этом никто из взрослых не знает… Даже мамы…

У нас из навоза делают кирпичи, так называемый кизяк. Около наших деревень нет лесов. А как зиму прожить без дров? Куда денешься, мы уже привыкшие. И заготавливаем на зиму из навоза кизяки.

Папы долгими зимними вечерами для работы делают формы из старых досок. Обычно там умещается два кизяка.

Взрослые вывозят навоз на улицу, расстилают на земле кругом и обильно поливают холодной водой из колодца. Потом туда пускают лошадь, которая так и ходит по навозу, пока этот навоз не превратится в болотную жижу.

Ну а после лошади в это болото идут сами люди, в основном босоногие дети, топчут навозную жижу, взрослые всё время добавляют воду. А она холодная, и мы, вскрикивая, кидаемся в разные стороны. Жижа становится тягучей, вязкой. И вот начинается самая грязная часть работы: ты эту жижу раскладываешь в формы и тащишь по земле подальше от забора, на свет. Там уже приготовлено место, огорожено. Наши кизяки лежат рядами как домино. Тяжёлый труд, но получаешь удовольствие от того, что готовишься к зиме, что помогаешь взрослым.

Через неделю начинается самое интересное: кирпичи нужно переворачивать, потом собирать и строить «пирамиды». Это мы любим. Кладёшь кирпичи один на другой, оставляя между ними просвет. А высокую часть «пирамид» уже взрослые достраивают после нас.

Перед каждыми воротами кипит работа. Вся улица наполняется серыми «пирамидами» из кирпичей-кизяков. Меняется весь облик деревни. Она кажется великаном, который вышел воевать против нищеты, против морозов и холодов. Значит, зима нам не страшна. Значит, кирпичи, высохшие под тёплыми лучами летнего солнца, не дадут нам замёрзнуть…

Иногда мы, сидя внутри «пирамид», наблюдаем за улицей… Взрослые, конечно, не знают об этом. Нужно уметь вовремя спрятаться, пока тебя никто не видит…

А если заметят родители… то это кончается плохо. Однажды мать Расиха увидела в окно, как её сын юркнул в «пирамиду». И потом порола его розгами. Он, мужчина, во весь голос ещё и плакал…

Нет, родители нас не понимают, ведь нам же нужно быть смелыми и ничего не бояться, а как и где научиться этому, не известно. Будто бы сами не были детьми…

Меня ещё ни разу не поймали…

Эти прятки в одиночество меня делают смелой…

Сверху убираешь два-три кирпича и спускаешься вниз. Сидишь себе в тишине…

Здесь ты наслаждаешься ею, слушаешь мир… ты слышишь никому не известные голоса…

Появляются другие таинственные ощущения, чувства… Они приглашают окунуться в их мир…

А наверху между собой разговаривают тополиные листья. Они ждут дождя, воздух становится тяжёлым от невыносимой жары. Но небосвод ясный, ни облачка на нём. Только солнышко висит, похожее на рыжий апельсин. Его лучи проникают даже внутрь «пирамид». Словно и небо разделяет наши мечтательные мысли. Не хочется вылезать отсюда… Мечты, мечты, как и «пирамиды», обволакивают наши мысли и тело… мы следим за происходящим на улице, глядя в просветы между кирпичами. Просветы – это глаза «пирамид»… Смотрим вдаль, а там за околицей – большая дорога, путь во взрослую жизнь…

Вдруг доносится мычание быка:

– М-м-м…

Представляете, что творится со мной, с маленькой девочкой, которая сидит в «пирамиде» и следит за огромным чёрным быком, который рушит всё подряд на улице? Нет, наверное, не представляете. Всем своим телом припадаешь к земле, сжав кулачки, лежишь не дыша. Вот сейчас он как зарычит, все кирпичи от его громкого голоса попадают, а ты останешься под ними и умрёшь. От страха ты сильнее обнимаешь землю. Кажется, что и земной шар становится бессильным. Перед такой грозной силой весь мир сдаётся…

Вспоминается молитва «Альхам»… Но губы молчат. Бабушка говорит, что эта молитва бережёт от несчастий. А ты, хоть и знаешь об этом, но никак не находишь в себе силы, чтобы прочитать её, в душе беззвучным голосом начинаешь плакать. Без слёз. От страха…

Кажется, что много времени уже прошло, месяцы, годы. А ты одна в этой «пирамиде» так и осталась жить… Мгновения разбивают и ум, и сердце, ты это замечаешь, разум покрывается пеленой… с одной стороны, может, оно и к лучшему, что ты забываешь о чём-то страшном…

Наверное, так себе чувствует муха, которая попадает в паутину…

Бык снова издаёт утробное мычание:

– М-м-м…

Своими копытами роет землю. Комки летят в разные стороны. Да и сам становится похожим на шайтана. Задевает деревья. Молодые ветки ломаются с хрустом. Старые ветки стонут. Такое ощущение, что под землёй их корни приходят в движение. Обычно, буря их так трогает…

И бык двигается дальше, ломая на своём пути всё – заборы, деревья, «пирамиды»… Всё сломанное, развороченное остаётся лежать на земле. Его пыхтение, должно быть, слышно на том конце деревни…

После нескольких минут тишины деревня приходит в себя. Бормоча себе под нос, выходит из ворот бабушка:

– Говорила же вам, не бегайте в это время по улице. И где же они теперь, детки мои?..