Страница 3 из 5
Ясно, однако, что для предполагаемого первой заповедью предстояния мало одного неучастия в языческих культах и отказа от поклонения языческим богам, тут необходимо еще и непрерывное общение с истинным Богом, иначе говорить о соблюдении первой заповеди всерьез не приходится. Как же это возможно?
Даже монахи в монастырях не только молитвы читают, но и работают, и отдыхают, а для человека, живущего в миру, непрерывное предстояние Богу кажется обычно чем-то уж совсем невозможным. Тут уместно было бы вспомнить, что Бог с самого начала, с самого сотворения предназначил человека именно для общения с Собой, притом для общения непрерывного, которое определяло бы всю его жизнь, или, вернее, которое само стало бы для человека его жизнью. В самом деле, человек, как говорит об этом священнописатель, и человеком-то становится лишь тогда, когда Бог вдувает ему «в ноздри» (именно так в еврейском тексте) дыхание жизни, делающее его образом Божьим. Между тем дыхание ведь не одномоментный акт, это процесс, динамика, определяющая само существование человека именно как образа Божия, а не просто высокоорганизованного животного, каким был бы человек без нее. Да и то, что названо в библейском рассказе «живой душой», которой становится человек под воздействием дыхания жизни, тоже не статично: в библейском смысле слова душа – не структура, а процесс, поток жизни, включающий в себя все, чем живет человек, от духовной активности до простой физиологии наподобие дыхания или кровообращения. Два процесса, две динамики – природная и духовная, – соединяясь, образуют человека, делают его образом Божьим, позволяя ему быть осознающей себя личностью, притом личностью свободной.
Собственно, сама возможность человека осознавать свое существование и делать свободный выбор связана с дыханием жизни. Природа как таковая не знает свободы, она знает лишь случайность, которая, по сути, является всего лишь обратной стороной необходимости, той самой необходимости, которая обусловлена причинно-следственными цепочками, полностью определяющими природное бытие. Для Бога, разумеется, мир остается пространством свободы, но это Его, Божья свобода, которая осознается лишь теми, кому Бог дал возможность осознания и личностного бытия. Для существ, себя не осознающих, если они даже столь высоко-организованны, как, к примеру, обезьяны или дельфины, свободы в природе нет. Нет ее и для падшего человека – именно потому, что в процессе грехопадения человек искажает в себе образ Божий, забывая о том дыхании жизни, благодаря которому он и является тем, что он есть. В самом деле, всякий, если вдумается и всмотрится в себя, легко заметит и поймет, что он знает о собственном своем существовании, переживая его как несомненную данность своей внутренней жизни. «Я есть», «я существую» – психологическая аксиома для всякого душевно здорового человека. Между тем сама возможность непосредственного переживания собственного существования уже является проявлением в природной жизни человека того самого Божьего дыхания жизни, которое делает нас людьми. Можно, конечно, остановиться и не идти дальше, забыв об этом априорном, аксиоматическом знании как о курьезе своей внутренней жизни, и тогда будет невозможно говорить о каком-либо осознании себя. Можно, однако, и попробовать понять, что стоит за таким переживанием, откуда оно и каким образом удается ему выстроить всю нашу личность вокруг, казалось бы, совершенно незначительного и самоочевидного факта, о котором и думать-то особо не приходится, настолько он представляется ясным и понятным. Во все времена, и даже задолго до призвания Авраама, находились люди, которые стремились познать себя, осознать и понять, чем является то, что позволяет им быть людьми – существами, сознающими собственное бытие.
Если исходить из библейского рассказа о сотворении человека, становится ясно, что люди, пытающиеся познать себя, ищут того самого дыхания жизни, о котором говорится в Книге Бытия, хотя часто они ничего о нем не знают и потому не знают, что им нужно искать. Однако добросовестный поиск Бог обычно не оставляет без поддержки, и тогда человек может кое-что в себе найти и понять, хотя без прямого Божьего откровения самопознание оказывается все же весьма и весьма ограниченным. Чаще всего такой поиск сводился к внутренней работе, направленной на освобождение настоящего, подлинного «я» от всего, что «я» не является. Критерий тут прост: если я могу назвать что-то своим, очевидно, названное мною самим «я» не является; настоящий, подлинный я не воспринимает себя, как нечто ему принадлежащее. Это, конечно, всего лишь схема, суть же работы заключается в том, чтобы внутренне отстранить от себя все то, чем не являешься сам, будь то внешние впечатления, эмоции, чувства, мысли, психические состояния или ощущения, связанные со своим телом. Разумеется, делается это не для того, чтобы «развоплотиться», а для того, чтобы лучше понять и пережить различие между собою самим и своей природой. Те, кому удается довести это своеобразное духовно-психическое упражнение до конца, находят в себе себя, себя как некое непосредственное переживание собственного существования, которое совершенно невозможно ни передать, ни описать никакими словами, никакими красками, никакими звуками. Оно и неудивительно, ведь тут человек улавливает в себе то самое дыхание жизни, которое уже не является ничем природным, ничем психическим, а потому для нашей природы оно представляется чем-то невыразимым и непередаваемым. Состояние это переживали многие, называя его по-разному;
в православной аскетической литературе оно называется обычно «безмолвием ума» (под «умом» здесь понимают не интеллект, а сознающее себя «я»). В той же православной аскетической литературе, между прочим, говорится и о том, что трудно бывает обычно удержаться в состоянии такого безмолвия, что же до кратковременных его переживаний, то они случаются нередко.
Оно и неудивительно: после падения ведь воля человека ослабела, сосредоточить внимание на чем-то одном нам обычно бывает трудно, а еще труднее не рассеиваться, оставаясь сосредоточенными сколько-нибудь продолжительное время. На умение концентрироваться, на выработку навыка сосредоточенного внимания и направлены в значительной степени созерцательные и аскетические практики самых разных времен и народов, ведь, однажды найдя себя настоящего, человек обычно стремился затем научиться пребывать в таком внутренне собранном состоянии как можно дольше, понимая или хотя бы более-менее смутно ощущая, что нашел тот источник жизни, память о котором сохранилась в легендах и мифах.
И все же одного человеческого поиска тут недостаточно. Дыхание жизни дано нам Богом, и от Его воли зависит, каким оно для нас будет. Даже найдя свое подлинное «я», человек лишь прикасается к этому дыханию. По-настоящему открыть его человеку может только Сам Бог. Разумеется, тут важна и воля человека, ведь тому, кто не ищет, ничего не открывают и ничего не показывают. К тому же и само дыхание жизни Бог отдает в руки человеку. Мы вольны впустить его в нашу жизнь или ограничиться тем минимумом, который позволит нам иногда вспоминать о собственном существовании. Чтобы, однако, дыхание жизни действительно вошло в нашу собственную жизнь, в динамику нашего повседневного существования, нужно, чтобы сама эта жизнь определялась не нами, а Богом, чтобы наша воля была едина с Его волей. Добиться этого непросто, а без Божьего вмешательства и вовсе невозможно, потому Бог и идет нам навстречу – иногда в самом буквальном смысле организуя ту самую Встречу, о которой говорит первая заповедь. Обычно такая Встреча переживается человеком как обращение. Оно не обязательно бывает ярким и эмоционально насыщенным, хотя, конечно, случается и такое, – тут многое зависит от темперамента и вообще от особенностей психического склада конкретного человека. Таких обращений в жизни верующего может быть несколько, и чаще всего их действительно бывает несколько, ведь жизнь человека состоит из определенных духовных этапов, а выход на новый этап, когда дело касается отношений с Богом, невозможен без Его прямого участия. Да и в повседневной жизни, если говорить именно об отношениях с Богом, Встреча может и должна стать нормой, ведь отношений без встреч не бывает. Конечно, переживаться такие встречи могут очень по-разному, но дело не в переживаниях, а в отношениях, в их динамике, которая определяется волей, а не эмоциями и не чувствами. Оно и неудивительно, ведь именно через волю проявляется то подлинное, глубинное «я» человека, которое стремится отыскать желающий самопознания, через волю оно выражает себя, воля становится средством и формой его самоопределения, в том числе в динамике его отношений с Богом и с людьми.