Страница 36 из 63
— Я позвонил узнать, не оставил ли свой бумажник у тебя прошлым вечером, но теперь мне интересно услышать, почему ты решил, что тебе звонит Пенелопа?
— Где ты оставил бумажник? — спрашиваю, игнорируя намерение Скотта влезть в мое личное пространство.
— Как насчет того, что ты расскажешь, чем закончился вчерашний вечер, а я скажу, где, как я думаю, остался мой бумажник?
Я ставлю кружку на столик и ложусь на кровать.
— Это сделка? Ты же понимаешь, что я могу забить на твой бумажник?
— Я дам тебе двадцать долларов за...
Массирую лоб.
— Твоя любовная жизнь настолько жалкая, что ты готов заплатить двадцать баксов, чтобы услышать о моем вечере?
— Романтические комедии, которые я смотрю, больше не вставляют, — шутит он. — Да ладно тебе, мужик, просто расскажи, что случилось с Пенелопой? Она, по крайней мере, в порядке?
— Хотел бы знать, — отвечаю честно. — Она улизнула утром, прежде чем я смог убедиться.
— Нееееееееееет, — если бы у мужика не было огромных бицепсов почти как у Дуэйна Джонсона, я бы решил, что он женщина.
— Куда делись твои яйца? Ты оставил их в раздевалке спортзала?
Какое-то время на другом конце провода тишина, прежде чем он отвечает:
— Ты знал, на что подписался, когда попросил меня быть твоим другом.
— Почему ты говоришь так, будто я делал тебе предложение чертовым браслетом дружбы?
— Это были часы, и я принял их со слезами счастья, — лжет Скотт саркастично. — Теперь серьезно, ты трахнул ее прошлой ночью?
Почему из уст Скотта это звучит так мерзко? Обычно такая формулировка вопроса не задела бы, если бы разговор шел о другой женщине. Но по отношению к Пенелопе это казалось грубым. Пенелопа не просто девушка для траха.
— Да, и прошлой ночью у нас был секс.
— И?..
Ублюдок настойчивый. Зная, что он не отстанет, решаю заставить его что-нибудь пообещать мне, прежде чем продолжу.
— Если расскажу тебе, ты поклянешься на своих яйцах, что не ляпнешь Грэхему? Не хочу, чтобы придурок подкалывал меня, особенно после того, как вчера я нанял Пейдж, чтобы насолить ему.
— Обещаю, — отвечает Скотт со слишком большим рвением.
Вздохнув, я рассказываю ему о неудачах Пенелопы на прослушиваниях, о которых я и понятия не имел. Догадывался, что она приехала в Лас-Вегас по какой-то важной причине, работая от зарплаты до зарплаты, но никогда бы не догадался о ее стремлениях. Хотя после ее гибкости вчерашней ночью, я мог бы сложить два и два.
— Черт, должно быть это изводит ее.
— Да, — отвечаю и снова тревожусь за нее. — И когда я сказал, что помогу ей с помощью своих связей, она меня поцеловала. Наша игра в кошки мышки заключалась в том, что я преследовал ее, поэтому, когда она поцеловала первой, это застало меня врасплох.
— Звучит волшебно, — приходит Скотт в наигранный восторг.
— Пошел ты.
Мы оба смеемся.
— Что дальше? Ты погрузился в дырочку ее пончика?
— Что с тобой не так? Никто так не говорит, но да, это случилось. И, бл*дь, Скотт, мне правда показалось, что мой член может взорваться от того, как кончал, и затем я вырубился, как какой-то недоумок.
— Серьезно? Ты не пошел на второй раунд?
— Я как будто превратился в гребаного нарколептика. Просто отключился. Проснулся только утром по будильнику.
— Черт.
— Уж мне ли не знать, — сажусь на кровати и упираю локти в колени, прижимая телефон к уху. — Такое чувство, будто она меня чем-то накачала прошлой ночью. В последнее время я был неспокойным, и все изменилось, когда, наконец, смог обнимать ее. Так было, пока я не проснулся утром и обнаружил, что Пенелопа ушла, не оставив даже сраной записки. Сейчас я снова раздражен.
— Ну и ну, Гевин Сент. Не думал, что ты способен чувствовать, как мы, обычные люди.
Я ворчу:
— Вот почему я не хотел тебе ничего рассказывать, — иду в ванную и включаю душ. — Худшая часть в том, что у меня нет ее номера, поэтому даже не могу позвонить ей, если захочу.
Скотт замолкает, и мне почти слышно, как крутятся шестеренки у него в голове.
— Слушай, ты случайно не знаешь, где она живет?
Как будто бы облака расползаются, и солнце светит прямо на меня, надежда почти освещает меня.
— Знаю.
— Ты можешь принести ей маффины. Завтрак, который она, должно быть, пропустила. Снова возьми инициативу в свои руки.
Впервые за все время дружбы со Скоттом, я рад, что поговорил с ним о женщине и чувствах.
— На самом деле это очень хорошая идея.
— Знаю, — отвечает с гордостью.
— Спасибо, мужик. Мне нужно принять душ, поговорим позже.
— Подожди, — кричит Скотт в трубку, прежде чем я успеваю ее положить. — Мой бумажник. Я оставил его у тебя?
Я видел его бумажник ранее, когда споткнулся об журнальный столик, поэтому сообщаю, что он у меня.
— Да. У тебя есть ключ. Бумажник на журнальном столике.
— Спасибо, дружище.
Закатив глаза, кладу трубку и начинаю обдумывать, что надену. Пришло время повысить градус.
***
Мне не нравится место, где живет Пенелопа. Совсем, бл*дь, не нравится. Нет никакой безопасности, и любой незнакомец может войти в здание. Стены невероятно тонкие, и пока я иду по жилому комплексу, слышу, как соседи ругаются, кто-то кого-то трахает, плачет ребенок. Это место не для Пенелопы... и не для Пейдж.
На краткое мгновение меня посещает мысль, что сказал бы Грэхем, узнав, что Пейдж живет в таком месте. Озаботило бы это его? Предложил бы он ей другое место для жилья? Черт, я бы с удовольствием утащил бы их в «Парагон», чтобы больше не возвращаться сюда. Если откуда ни возьмись выскочит таракан и начнет грызть мой сосок, я не буду удивлен.
Ох, посмотрите, крыса ест таракана. Фантастично, бл*дь.
Держа в руках коробку со свежеиспеченными маффинами и кофе, я стучу в их входную дверь.
Из-за тонких и дешевых стен, я могу слышать разговор Пенелопы и Пейдж за ними.
— Кто это может быть?
— Не знаю. Возьми бритву на случай, если жуткий Дейв снова ищет бритвенные лезвия.
Да, мне, бл*дь, совсем не нравится, что она здесь живет.
— Еще слишком рано для жуткого Дейва. Я посмотрю в дверной глазок, — голос Пейдж становится более отчетливым, когда она приближается к двери. — О, боже мой, Нелл, это Гевин.
— Что? — в голосе Пенелопы паника. Я сохраняю серьезное выражение лица, на случай, если они все еще смотрят на меня через дверной глазок. — Что он здесь делает? Не открывай. Если мы сделаем вид, что нас нет дома, он может уйти.
— Но, кажется, он принес еду. Я больше не хочу есть лапшу на завтрак.
— Не пускай его, — чеканит Пенелопа. — Не после вчерашней ночи.
— Пенелопа, коробка розовая. А это означает выпечку.
— Пейдж, клянусь, если ты откроешь дверь, я больше не буду с тобой общаться.
Прочищая горло, я встреваю в их спор:
— Знаете, дамы, ваши стены не обеспечивают приватность разговора. Предлагаю вам просто открыть дверь, прежде чем вы смутите себя еще больше.
— О, боже мой! Он может услышать нас, — шипит Пейдж.
Звучит так, будто Пенелопа стонет.
— Пейдж, я принес свежеиспеченные маффины, они еще теплые...
Дверь открывается, и я вижу Пейдж с хвостиком на боку, одетую в безразмерную футболку и шорты. Ее взгляд прикован к кофе и маффинам в моих руках.
— Заходи. Позволь мне забрать это из твоих рук.
— Спасибо, — смеюсь, когда Пейдж вырывает завтрак из моих рук и ставит его на журнальный столик, а затем садится на корточки перед ним и разворачивает все без разрешения. Прежде чем я могу поздороваться с Пенелопой, Пейдж засовывает черничный маффин в рот, и на ее лице появляется выражение удовольствия.
Переводя внимание с Пейдж на Пенелопу, я вижу, что девушка одета в мою рубашку с прошлой ночи, и смотрит на меня в шоке.
Охренеть, она отлично выглядит в моей одежде.
— Доброе утро, мисс Прескотт! Хорошая ночка?