Страница 4 из 14
Сейчас же я должна набросать план на ближайшее время.
Среди очевидных вещей для меня было то, что мне понадобится некий контакт с другими заключенными, если я хочу еще хоть до чего-нибудь докопаться. И самым оптимальным вариантом мне показалось попытаться снова заговорить с Фрид. Пускай сегодня ошейник на моей шее ее очевидно напугал, но я не теряла надежду, что завтра она, немного свыкнувшись с фактом его наличия, будет поспокойнее. А значит, я могу попытаться постепенно что-то из нее вытащить. Теперь, когда я знала наверняка, что у этой тюрьмы есть секреты, порывшись в которых, я могу рассчитывать на кусочки моей мозаики, у меня не оставалось иного выбора, кроме как попытаться до них добраться.
Приняв это простое решение, я, все же, сходила в один из медпунктов за таблеткой от простуды (а заодно и ежедневной порцией противозачаточного) и, за исключением кормежки, весь календарный день провела в своей камере. Так же, как и «ночь» – благо, сегодня обошлось без вызова в покои к Альдену Шнейру.
К счастью, Фрид, вопреки опасениям, не стала меня игнорировать, и уж тем более – убегать. Ее традиционно пустой взгляд лишь иногда, скользя по моему ошейнику, заражался тревогой и страхом. Но его было недостаточно, чтобы заставить ее встать и уйти, так что я могла разговаривать с ней.
Так продолжалось следующие три календарных дня. А на четвертый я обратила внимание на то, что один из мужчин, подошедших к Фрид, чтобы изнасиловать ее, вел себя уж слишком агрессивно, даже по мерка «Звездного креста». Более того, на висках у него выступал пот, а зрачки были сильно расширены. Что очень напоминало признаки ломки того, кто сидит на звездном взрыве, но уже некоторое время испытывает трудности с новыми дозами. Возможно, и вовсе давно не ширялся, но скорее всего – получает наркоту куда реже, чем привык.
И тогда я начала присматриваться к заключенным, с интересом подметив, что немало из них страдают схожими симптомами. Из-за чего чаще начинали драки и насиловали местных женщин, причем нередко доходя до рукоприкладства, даже если жертва не сопротивлялась. Да что там, даже у безотказной Никси я разглядела синяки под глазом и скулой!
Когда я увидела одну из первых шлюх «Звездного креста» изрядно помятой, на несколько минут мой мозг словно отключился от реальности, пытаясь подсознательно анализировать эту информацию. А после я поняла то, о чем ранее, в силу нервного напряжения, опрометчиво не задумывалась: Дорфин, патлатый маркиз. Тогда ведь я оказалась права, у него был звездный взрыв. Которым этот ублюдок наверняка барыжил среди заключенных! Следовательно, если он умер, то и клиентура осталась без поставщика дури, вызывающей сильнейшее привыкание. Но в то же время, судя по симптомам, совсем без наркоты им жить теперь не приходится. Значит, Дорфин был не единственным, кто толкал эту дрянь в стенах тюрьмы. В таком случае, этих самых поставщиков можно попытаться найти.
Только вот еще больше меня напугала другая догадка: тех, кто сидел на звездном взрыве, похоже, было немало в этих стенах. Особенно с поправкой на то, что проблемы с «перебоями поставок» испытывает лишь часть заключенных. В таком случае всплывает логический вопрос: кто поставляет наркотики в «Звездный крест», да еще и в таких количествах? Более того, у местных совершенно точно нет денег. У некоторых есть те или иные вещички, раздобытые, либо заработанные в этих стенах. Однако даже они – невероятная редкость. Передачек от родственников здесь тоже практически не бывало – лишь раз в календарный год, да и то посылки тщательно досматривались, и никаких денег в них, естественно, не допускалось. Потому единственное, что большинство сидевших могли предложить в обмен на регулярные дозы – услуги. Услуги, которые не особо нужны наркобаронам вне стен этой тюрьмы.
Исходя из этого, напрашивается занятный вывод: те, кто толкал и толкает здесь звездный взрыв, не обязаны выплачивать хозяевам деньги за реализованный наркотик. Возможно потому, что те щедро жертвуют его в «фонд помощи заключенным». А возможно потому, что у этих барыг в принципе нет хозяев, с которыми они должны рассчитываться! Если здесь в самом деле имеет место второй вариант, значить это может то, что наркотик, который они распространяют, принадлежит лично им. В таком случае, самым правильным было бы задать вопрос: а откуда тогда они его берут?
– Фрид, а ты сама брала у Дорфина звездный взрыв? – поинтересовалась я, прекрасно понимая, какой реакции на такой вопрос следует ожидать от женщины, пожертвовавшей собой ради жизни сына… чтобы тот вскоре подсел на звездный взрыв и умер от его побочных эффектов.
– Совсем долбанулась, что ли? – выпалила она, и в ее обычно мертвых глазах внезапно – впервые за все время нашего знакомства – проскочил гнев.
– Просто я подумала, ты ведь была знакома с патлатым маркизом? – заговорила я, якобы пытаясь реабилитироваться.
– Многие были с ним знакомы.
– Но не всем своим знакомым он толкал наркоту?
– Тех, кто сидел на его игле, было много. Но знакомых он себе завел еще больше, потому и сумел так высоко здесь вылезти.
– А я думала, он стал в этой тюрьме таким важным благодаря тому, что толкал звездный взрыв.
– Смеешься? – пробурчала Фрид, снова отведя взгляд и уставившись в столешницу. – Здесь полно барыг, но далеко не все они взобрались туда же, куда удалось взобраться патлатому маркизу.
– Ну, они, я так понимаю, подхватили хотя бы его клиентов, если не положение?
– Только больше напряжения создали, – недовольно фыркнула женщина, потирая шею, на которой один из насильников оставил синяки. – Пытаются удовлетворить тех наркоманов, что «осиротели». Но у самих порошка для всех страждущих не хватает, система «взаимодействуй и не мешай другим барыгам» работала слишком слаженно. Порошка приносилось ровно столько, чтоб хватило всем, кто уже сидит… ну, может с небольшим запасом – на всякий случай. Когда же один из дядюшек с мешком подарков пропал со сцены, детишки, которым он так и не подарил положенные им игрушки, устроили здесь дурдом.
– Откуда они вообще здесь звездный взрыв берут? – пробурчала я так, чтобы мой вопрос звучал скорее как сказанное к слову фырканье.
– Совсем местной жизни не знаешь? – наморщила брови Фрид, продолжая безучастно пялиться в стол. – Я думала, твой король тебе что-то рассказал перед тем, как его грохнули.
– Нет, ничего не говорил… – протянула я, пытаясь сохранить спокойное лицо, несмотря на упоминание Джена.
– То есть, слухов о фабрике ты не знаешь?
– Какой фабрике?
– Ну, говорят, что на нижних уровнях станции есть тайная фабрика, – пожала плечами женщина. – И часть заключенных допущена туда, чтобы работать на производстве. Все они якобы живут вместе с нами, но о том, что работают на фабрике, помалкивают. Без понятия, что им за это полагается… может, еда получше, или еще какие-нибудь плюшки. В общем, часть из этих заключенных, по слухам, и тащит с производства порошок, ухитряясь как-то его незаметно проносить. А после уже толкают «своим» наркоманам, которые у них за него из рук есть готовы. И Дорфин (если все эти сказки правда, конечно) был одним из тех работников тайной фабрики.
– Постой… ты говоришь о фабрике, на которой…
– Производят звездный взрыв, – спокойно сообщила Фрид. И, совершенно не обращая внимания на выражение моего лица, запрокинула голову, уставившись в потолок.
ГЛАВА 4. Исток зависимости
Для людей нормально испытывать сомнение: то самое чувство, от которого я отказалась ради того, чтобы отомстить за смерть моего брата. И возможно что теперь, будучи готовой на что угодно, ради этой мести совершенно не жалея ни себя, ни других, я, в какой-то мере, перестала быть человеком в полном значении этого понятия. Так же, как и все другие «почти-люди», отказавшиеся от тех или иных составляющих человечности ради чего-то, либо просто в угоду своим прихотям и инстинктам.