Страница 2 из 14
ГЛАВА 2. Хлыст на губах
Как оказалось, главный надзиратель отвел меня в свои личные покои. Только вот оставил не в спальне (обстановка которой так и осталась для меня загадкой), а в небольшой мрачной комнате с красным кожаным диваном, большим столом из темной стали, и чисто вымытыми голыми полами.
Первым делом я, как мне и приказывали, направилась в душевую, на которую мне сам и указал хозяин покоев. Когда я, отмывшись гелем для душа без запаха, вернулась в комнату, Альдена Шнейра уже не было. Зато нашелся поднос с едой – тем самым гадким тюремным пайком, на который я жадно набросилась. В последний раз мне удавалось поесть более суток тому назад, и теперь я съела бы с нескрываемым удовольствием какую угодно дрянь.
Из одежды у меня по-прежнему оставалась лишь моя форма в черно-серую полоску – как ни странно, главный надзиратель не стал утруждать себя, готовя мне на смену какое-нибудь платьице, или хотя бы сексуальное нижнее белье с прозрачненьким пеньюаром. Я же не желала встречать этого мужчину без одежды, потому поспешила натянуть ненавистную форму на чисто вымытое тело.
Альден Шнейр пришел примерно через час после того, как я сделала все, что мне было дозволено, и села на край дивана, дожидаясь своей дальнейшей судьбы.
– Разве кто-то разрешал шавке вылезать на диван? – презрительно прошипел надзиратель, едва переступив порог комнаты. И прежде чем я, растерявшись, сумела вскочить на ноги – оказался возле меня, чтобы пинком, с холодным отвращением, сбросить меня на пол. – Черт, теперь придется вызывать уборщиков, чтобы отмывали его после твоей мерзкой задницы.
Умолчав о том, что не так давно он сам же приказал мне помыться в его личной душевой, я лишь потупила взгляд и виновато прошептала:
– Простите меня, мой господин.
– Подобные проступки не будут обходиться без наказания, шлюха, – проговорил Шнейр, похлопав концом хлыста по моим губам – не слишком сильно, но достаточно, чтобы я ощутила легкую унизительную боль. – Снимай штаны, наклоняйся, упираясь руками в стол, и не вздумай визжать, у меня и так голова, словно бубен.
Его слов хватило, чтобы перед глазами все поплыло, угрожая обмороком… который, безусловно, лишь сильнее разозлит этого подонка.
Стиснув зубы, я сделала то, что он приказал мне, утешаясь тем, что сейчас, по крайней мере, он отдерет меня не на глазах у сотен заключенных.
Удар хлыста, обрушившийся на мои ягодицы, был настолько болезненным и неожиданным, что я, не сдержавшись, вскрикнула!
– Я же сказал тебе не визжать! – прошипел Альден Шнейр, с новой силой нанося следующий удар – остервенелый, злобный, и при этом пугающий еще больше, чем причиняющий боль.
– Простите, мой господин, – всхлипнула я, закусывая губу… по которой сразу же ударил конец контурного хлыста, на этот раз куда сильнее и больнее.
– Рот открывать тебе тоже еще не разрешали, – отчеканил надзиратель. После чего нанес новый удар по ягодицам, заставляя меня сильнее сжимать зубы, лишь бы еще раз не закричать!
Мне не удалось сосчитать все удары, что нанес главный надзиратель. Кажется, их было не так уж и много, не больше десяти. И далеко не каждый из них был таким же остервенелым. Однако даже этого мне хватило, чтобы всплакнуть от боли, когда по завершению пришлось натягивать белье и штаны на горевшую кожу.
– А теперь встань на колени и целуй мои сапоги, – приказал Альден Шнейр, глядя на меня с высокомерием, которого я не только не видела никогда в жизни, но и представить даже не могла!
Терпеть. Я должна вытерпеть все это, чтобы не погибнуть и получить заветный шанс не только добраться до убийц брата, но и выбраться из жуткого места. Иначе этот монстр оставит меня своей игрушкой, пока я однажды не умру тут, не выдержав боли и унижения!
Медленно опустившись на колени, я склонилась к пахнущим кожей и кровью черным сапогам. И, поколебавшись лишь миг, прижалась к ним все еще горящими от боли губами.
– Отлично, шлюха, – самодовольно хмыкнул надзиратель, доставая из выдвижного ящика нечто, оказавшееся черным кожаным ошейником с полутораметровой стальной цепью.
– Мой господин, простите, могу ли я задать вопрос?
– Почему бы и нет? Уверен, это будет смешно, – ухмыльнулся Альден Шнейр, застегивая ошейник на моей шее.
– Когда я прибыла сюда впервые, мне потребовалось пройти через «посвящение»… отдаться Джену на глазах у всех. Сначала встать на колени и сказать, что отдаю ему себя и согласна на все, что он со мной сделает, а потом…
– Да, шлюха, я помню местный ритуал принятия вещи, – грубо перебил надзиратель.
– Тогда скажите, почему же вы тоже не сделали так? Почему не стали спрашивать у меня, передаю ли я вам себя добровольно, как послушную собственность, и на глазах у всех…
– Что за глупости, шлюха? – презрительно фыркнул мужчина. – Я здесь – бог. А бог, как ни крути, выше короля. Потому для меня нет необходимости спрашивать у мусора о его желании стать моей игрушкой.
Тон, которым Шнейр говорил это, заставил меня вздрогнуть. Я поняла: для него это не красивая метафора, он в самом деле полностью верил в каждое свое слово. Но самым страшным было то, что с его словами нельзя было поспорить! В «Звездном кресте» этот мужчина в самом деле был богом, который упивался своей безграничной властью.
– В таком случае, если вы здесь бог, и можете делать все, что пожелаете, пренебрегая местными законами… почему же вы решили убить Джена, чтобы заполучить меня в свое распоряжение? – вырвалось у меня, прежде чем я прикусила язык.
– Шлюха, да ты никак добралась до звездного взрыва, – с насмешкой фыркнул надзиратель. – Как ты сама только что и сказала, местные законы для меня ничто, я выше них. И захоти я тебя раньше – не стал бы ждать, когда этого клоуна кто-нибудь прикончит.
Резко дернув за поводок, надзиратель подтащил меня к столу и скомандовал:
– Раздевайся. Тряпки свои сложи на пол.
– Как прикажите, господин, – послушно кивнула я, уже не в силах даже дрожать. Просто мозг как будто оставил тело на автопилоте, и весь страх, унижение и гнев держал там, внутри моей головы, не позволяя ему распространяться дальше.
Менее чем через минуту я стояла перед Альденом Шнейром абсолютно голая и рассматривала пальцы своих ног. Под ногтями на которых за время, проведенное здесь, скопилось уже столько грязи, что мне показалось, даже если я когда-нибудь выберусь отсюда, вымыть ее не получится. Никогда.
– А теперь вылезай на стол, – скомандовал надзиратель.
Повинуясь, я уперлась ладонями в железную столешницу, подтянулась и опустила на ее поверхность свои бедра. Не поморщиться от холода, лишь бы не поморщиться, дав ему повод нанести лишний удар за выражение эмоций, которые я, как он уверен, должна в его присутствии держать при себе!
– Не так, шлюха, – бросил Шнейр, ударив меня хлыстом по свисающим со стола икрам. – Залезь на него полностью, с ногами. Сядь на самую середину.
– Слушаюсь, господин, – сорвалось с моих губ, и я, нервно сжимая ноги, быстро подтянулась, чтобы занять место, на которое мне указали.
– Уже лучше. Ты быстро учишься, – довольно ухмыльнулся мужчина. Сделав несколько шагов, он обмотал цепь вокруг ножки стола, пристегнув ее конец на карабин. После чего вернулся к дивану, сел на него (точно на то же место, с которого ранее пинком согнал меня) и, вальяжно развалившись, приказал: – А теперь раздвинь ноги.
Испугавшись, я заколебалась на миг, но быстро вспомнила о хлысте и, снова задрожав, медленно сделала то, что мне сказали. Проклятье, я сидела лицом к нему. И сейчас, когда Шнейр обустроился на диване, его глаза находились на одном уровне с тем, что он только что заставил меня продемонстрировать! Еще никогда я не чувствовала себя такой незащищенной – словно на меня смотрел не единственный мужчина, а целая толпа. Причем каждый в этой толпе мечтал то ли бросить в меня камень, то ли подойти вплотную, чтобы ударить меня толстой палкой, прежде чем всунуть ее в мое тело.