Страница 23 из 24
– Глазам своим не верю, неужели – ты? – он яростно хлопает в ладоши. – И впрямь – ты. Куда ты, блин, пропал?
– Привет, Джепи, как дела?
– Да нормально. Чертовски рад тебя видеть. А что это ты так вырядился? Во блин! Стэп вернулся в наши ряды!
Он крутит башкой, ищет, кому бы еще прокричать новость, но кроме меня оценить это шоу некому. Разве что господину Романи… Впрочем, вряд ли он на него рассчитывал.
– Джепи, извини, но мы разговариваем.
Я смотрю на господина Романи, сам не зная почему, ожидаю от него поддержки. Он мне улыбается, как бы говоря: не волнуйся, такие вещи иногда случаются, ты и представить себе не можешь, сколько таких же идиотов крутится вокруг меня. Так, во всяком случае, мне кажется.
– Э, слушай, Стэп, я четко помню, как ты отделал тогда Манчино. Мы были тогда в мороженице, у Джованни, помнишь? Он сидел там как основной, а потом ты приехал. Ты и с мотоцикла слезть не успел, он тут же свалил. Ты как огурчик был, мама дорогая! А он-то думал, ты сдох… – Джепи хохочет во все горло. – Хрясь! Ты его пнул в живот, он и опомниться не успел. Потом по роже его – хрясь, хрясь, хрясь! – Джепи вскакивает и начинает пинать ногой воздух. – Хрясь, хрясь, хрясь. Я помню все как вчера – вот это бойня была, ты его классно отделал тогда, а потом еще на заправке, на корсо Франча, у Беппе. Те два борова приехали на «Рено 4», и еще сказали, что они дружки Манчино и встали перед тобой…
– Джепи, извини, я разговариваю с человеком.
– Ничего-ничего, не волнуйтесь.
Романи отхлебывает аперитив; кажется, рассказ очень его занимает.
– Пусть рассказывает.
Джепи вопросительно смотрит на меня, и тут же, не получив даже и намека на разрешение, преспокойно продолжает:
– Но у нас зато была цепь. Неплохо, правда? Кажется, они после того перестали дружить с Манчино! Ха-ха-ха! – он снова хохочет как полоумный, еще громче прежнего. – Вот было классно! Прошли те времена, все теперь не так. Теперь все тихие, сбились как овцы в стадо, ни имен, ни правил, ни понятий… Вот, к примеру, если начнешь гулять с чьей-нибудь подругой, так тот и ухом не поведет. Никаких понятий.
Это последнее умозаключение, граничащее с ностальгической горечью о прошлом, окончательно вывело меня из себя.
– Слушай, может, увидимся как-нибудь вечером?
– Конечно. Вот мой номер.
Он вытаскивает из заднего кармана джинсов карточку. Я смотрю на нее с отвращением. На карточке – номер телефона, а на обратной стороне – фото Джепи: прекрасно выполненная черно-белая фотография, представляющая его с обнаженным торсом в позе культуриста или что-то в этом роде.
– Клево, скажи? Это я в двухтысячном сделал, – и добавляет серьезно. – Мне это для работы надо.
И отступает, сделав напоследок характерный жест: подносит ко рту оттопыренный большой палец и мизинец.
– Позвони мне, Стэп, съедим по пицце. Я буду ждать!
Я киваю, мучительно улыбаясь. И Джепи удаляется подпрыгивающей походкой.
– По-моему он симпатичный.
Романи смотрит на меня нерешительно. Похоже, не очень-то он уверен в своем утверждении.
– Ну, по-своему… Я давно его не видел. Когда-то он был забавный.
– Когда-то? Такое впечатление, что с тех пор сто лет прошло. А на самом деле – несколько лет?
Его вопрос повисает в воздухе. На самом деле, прошло действительно сто лет. Романи допивает свой аперитив. – Вот он идет. Это Марк-Антонио.
Странная смесь Джека Николсона и Джона Малевича. Он идет к нам, улыбается, во рту – сигарета. Короткие волосы, залысины и длинные бакенбарды на щеках. Очаровательная улыбка, хитрый взгляд. Одним щелчком он отбрасывает сигарету, и, сделав пируэт вокруг самого себя, ловко садится на свободный стул за нашим столиком.
– Ну, как дела? Я немного занудничал по телефону, да? – Он не дает Романи ответить. – Да, это мое главное дарование. Доводить человека, медленно, но верно. Это как китайская пытка: капля за каплей – и самый крепкий металл разъедает. Тут вопрос времени, главное – не спешить, а я и не спешу.
Он вынимает голубую пачку «Честерфилд лайт» и кладет ее под черную зажигалку «Bic». Марк-Антонио Маццокка, обедневший аристократ, живущий на белую зарплату.
Я ему вторю:
– Стефано Манчини, надеюсь, твой ассистент.
– Ассистент. Какое неблагородное слово выдумали.
Романи перебивает его:
– Может быть, для тебя и неблагородное, но он будет твоим ассистентом. Ладно, я вас оставляю. Объясни ему все хорошенько. Потому что с понедельника он приступает к работе. Мы выходим в эфир через три недели. И все должно быть как надо.
– Все будет как надо, шеф! Я принес логотип, и если вы хотите посмотреть… – Он протягивает ему маленькую папку, которая каким-то чудом появилась из внутреннего кармана его легкого пиджака.
Романи раскрывает ее. Марк-Антонио смотрит на него, уверенный в качестве своей работы. Романи доволен, но все же делает замечание:
– М-м-м, логотип светловат, и еще… Убери все эти загогулины и все эти стрелки. Не надо наворотов.
Романи уходит с папкой под мышкой.
– Он хочет, чтобы последнее слово всегда было за ним. А мы ему подыгрываем.
Он закуривает вторую сигарету. И расслабляется, усаживаясь поудобнее на стуле; достает из кармана другую папку. Открывает ее.
– Вот, смотри.
Там тот же самый рисунок логотипа, но более темный и без стрелок: именно такой, как хотел Романи.
– Видал? Уже готов. – Потом потягивается, поглядывая по сторонам. – Правда тут чудно, ты не находишь, ассистент? Смотри, какие цвета, какие женщины… вон, смотри!
Он показывает на блондинку с короткими волосами и мускулистым телом. Крепкие ноги, едва прикрытые узкой юбкой, нос великоват по сравнению с губами, глядя на которые невольно думаешь, насколько они приятны в деле.
– Я с ней близко знаком. Она тоже из нашего круга, знаешь…
– В смысле?
– Ну, из нашего круга… по работе – женщины с картинок, – он, смеясь, выпускает колечко дыма. – Ты видел ее губы? Она выпила меня до дна!
Этим он подтверждает предположение, насколько они приятны в деле.
– То есть? Ты хочешь сказать, что они все такие?
– Не все. Есть красивее, есть просто красавицы. Ты их увидишь, увидишь. Они нормальные. Под разноцветными одеждами скрываются фантастические женщины – балерины, артистки, статистки. Они смеются, загораются от ерунды, как бомбочки с коротким фитилем. А за этими телами, затянутыми в узкие платья, за этими задницами, едва прикрытыми короткими юбками, спрятаны их истории. Грустные, веселые, невероятные. Там есть девушки, еще студентки, есть молодые мамаши с детьми, или уже разведенные, есть никогда нигде не учившиеся; одни собираются замуж, другие разводятся, третьи никогда замуж не выйдут. Всех их объединяет одна мечта: появиться когда-нибудь в волшебном ящике. Появиться….
– Да, видать, они тебе очень нравятся, если ты так о них рассказываешь. Ты настоящий поэт.
– Я Марк-Антонио, родом с севера, туда за Миан – из богатейшего Венето. И ни копейки за душой. Все, что у меня осталось – благородная кровь и желание всех их любить, – и этим я очень даже богат. Ты их должен увидеть… И ты их увидишь, правда?
– Думаю, да.
– Нет, это точно. Ты мой ассистент или как? Вот увидишь, ты повеселишься от души! – он хлопает меня по плечу и встает. – Ну ладно, до свидания.
Берет сигареты и зажигалку и кладет их в карман. Подмигивает с улыбкой. Идет к девушке с короткими светлыми волосами и обходит ее со всех сторон. Я стою и смотрю на него. Он еще раз осматривает девушку со всех сторон, останавливается перед ней, держа руки в карманах пиджака. Начинает разговор: он спокоен, уверен в себе, на лице – улыбка. Она слушает его с интересом, смеется. Качает головой. Он ей указывает взглядом на вход, она думает минуту и соглашается. И идет к дверям бара «Ванни». Марк-Антонио смотрит на меня, улыбается и подмигивает. И догоняет ее. Кладет ей руку на спину, чтобы «помочь» войти в бар. Она не возражает, и они скрываются из виду.