Страница 19 из 24
– Слушаю вас.
– Я хотел бы купить абонемент. На месяц.
– Вы у нас были когда-нибудь?
Оглядываюсь вокруг, потом снова смотрю на него.
– А Марко Туллио нет?
– Нет. Завтра утром можете его увидеть.
– Хорошо, тогда я лучше завтра запишусь, я его ДРУГ.
– Как угодно…
Ему по барабану, деньги-то не его.
Иду в раздевалку. Два парня переодеваются перед тренировкой. Они шутят и смеются. Болтают о какой-то девчонке.
– Прикинь, мы ужинали в пиццерии Монтекарло. Знаешь? Так вот, у нее то и дело звонил телефон. Это мужик, он военный. А она несла ему какую-то хренотень.
– Да ладно!
– Правду говорю.
Я переодеваюсь и слушаю, но уже знаю, чем все закончится.
– А она все время повторяла: «Да нет же, нет, я ужинаю с Дорой. Ну, помнишь, парикмахершей»…
– Да ладно, а он?
– А что он может сделать? Он ей верил. Потом мы пошли к ней домой, и пока она мне делала минет, телефон снова зазвонил.
– И что ты?
– Я? Я ответил, а что же еще!
– И что ты ему сказал?
– Мне жаль, но в данный момент она не может ответить: она разговаривает с Дорой.
– Да ладно! Супер! – и они смеются.
– С тех пор я называю свой член Дорой. А вот и он… – он вынимает его и показывает другу. – Чао, Дора, поздоровайся с Марио!
Они хохочут как ненормальные; парень с «Дорой», держа ее в руках, прыгает босиком по мокрому полу. В конце концов, он поскальзывается и падает. Его приятель захлебывается в хохоте, а я иду к тренажерам.
– Держи ключи, я их сюда кладу, – бросаю ключи от шкафчика с одеждой в коробочку на письменном столе.
Парень за стойкой, продолжая болтать по телефону, кивает. Потом, решив сказать мне что-то, прикрывает трубку рукой.
– Эй, шеф, сегодня можешь позаниматься так, но завтра оформи абонемент.
Он смотрит на меня, довольный собой – он тут основной, круче тучи – и с дебильной улыбочкой продолжает телефонный разговор. Повернулся ко мне спиной. Хвастается. Смеется. До меня доносятся его последние слова: «Слышала, Феда? Пришел тут и думает, что он у себя дома».
Он не успевает закончить. Я беру его за волосы. Пригорошней. Поднимаю со стула. Он стоит в положении «смирно», голова слегка повернута ко мне. Волосы, зажатые в моей руке, причиняют ему дикую боль, я знаю. Я помню это ощущение. Но сейчас это его волосы, не мои.
– Положи трубку, скотина.
Он говорит через силу:
– Я перезвоню, извини, – и нажимает отбой.
– Так вот. Во-первых, этот дом мой. И потом… – Я сжимаю его волосы еще сильнее.
– Ай-ай, мне больно.
– Я хочу, чтобы ты зарубил себе на носу: никогда больше не называй меня шефом. Понял?
Он пытается кивнуть, но получается лишь невнятное движение. Для убедительности я тяну еще сильнее.
– Не слышу… Ты понял?
– А-а-ай…. Да.
– Не слышу.
– Да! – он почти орет от боли. На глазах – слезы.
Мне даже немного его жаль. Слегка толкаю его и отпускаю. Он плюхается на стул. Массирует себе голову.
– Как тебя зовут?
– Алессио.
– Ну, давай, улыбнись, – я даю ему две легкие пощечины, – можешь снова звонить ей, если хочешь, скажи, что ты тут разобрался, выгнал меня из спортзала, говори, что хочешь, но… не забудь. Никогда не называй меня шефом.
И тут слышу голос за спиной:
– Потому что тебе следовало бы знать его. Это Стэп.
Удивленно оборачиваюсь, хотя и готов, если надо, к обороне. Не ожидал услышать свое имя. Я не видел тут никого из своих друзей, никого, кто бы мог знать мое имя. А вот, поди ж ты, кто-то знает. Он худой, совсем бестелесный. Высокий, с длинными руками, прическа самая обыкновенная, густые брови, сросшиеся у переносицы, длинный нос, широкий рот с тонкими губами. Может быть, рот кажется таким широким, потому что он улыбается. Похож на француза. Уверенный в себе, спокойный, руки в карманах, веселый взгляд. На нем длинные спортивные брюки и разодранное полинявшее худи. Сверху накинута светлая куртка Levi’s. He знаю, что о нем и думать.
– Не помнишь меня?
– Нет, не помню.
– А ты посмотри получше, может, я просто вырос.
Я смотрю на него внимательнее. У него на лбу прикрытый волосами шрам – ничего серьезного Он замечает, куда я смотрю.
– Это я попал в аварию, ты приходил ко мне в больницу.
Блин, как же я мог его забыть!
– Гуидо Балестри! Сто лет… мы же в школе учились.
– Да, и еще два года в лицее. Потом я ушел.
– Ты экзамены не сдал? Я что-то не помню.
– Нет, я к отцу устроился.
Ах, да, точно. Как же! Балестри. Его папаша большая шишка, не помню где; он из тех, кто вращается среди всяких там кредитов, акций, и тому подобного. Он все время ездил за границу.
– Ну, как ты?
– Нормально, а ты?
– Да тоже нормально. Рад тебя снова встретить. Я много о тебе слышал, Стэп. Здесь, в Винья Клара, ты уже легенда.
– Ну, не сказал бы.
Перевожу взгляд на Алессио. Он наводит порядок на столе и делает вид, что ничего не слышит. То и дело прикасается к волосам. Гуидо смеется.
– Он не в счет. Ты легенда для тех, кто знает о наших приключениях. Тут до сих пор вспоминают те фантастические драки… Я помню, как ты навешал Тоскано в лесу за Виллой Фламиния.
– Да мы мальчишки были…
Гуидо немного разочарован.
– Я слышал, ты был в Нью-Йорке.
– Да, меня тут не было два года.
– Давай встретимся вечером. Мы тут небольшой компанией собираемся в одно местечко. Не хочешь с нами?
– А кто там будет?
– Да все с Виллы Фламиния. Наверняка ты многих помнишь: Пардини, Блансо, Манетта, Цурли, Бардато. Кто с подругами, кто – без. Давай, соглашайся, блин, все будут рады тебя видеть. Мы едем в «Acqua delle do
– Никогда там не был.
– Это очень красивое место, если у тебя есть подруга, бери и ее. Место офигенное. Сначала мы поедим потом… классно погуляем… И десерт ты заработаешь… но у нее дома.
Ему удалось рассмешить меня.
– Когда вы едете?
– Около девяти.
– Я поеду поужинать, а гулянки меня не интересуют.
– То есть ты без подруги.
У него немного странный смех. Я помню, раньше он был пошустрее. У него передний зуб был сломан, и он не допускал излишнюю фамильярность. Теперь я его припоминаю. Мы звали его Корка. Нескладный, неспортивный – бег для него был настоящей катастрофой. Помню, когда у нас проводили урок физкультуры на стадионе в Вилла Фламиния, он финишировал в последних рядах. «Поросята» – так их называл Черроне, наш учитель физкультуры. Он и сам был хорош. Когда мы делали упражнения, он усаживался со спортивной газетой и проделывал две дырки в середине, чтобы следить за нами. Как будто мы этого не знали. Но особенно он прикапывался к трем поросятам. Они всегда приходили к финишу втроем: Балестри, Биелло и Иннаморато, бледные как покойники с высунутыми языками. «Молочные поросята! – кричал учитель. – Вас надо бы насадить на вертел и подрумянить». И хохотал как помешанный. Но я не напоминаю об этом Балестри. Лучше не надо. Он ведь позвал меня на ужин. Да еще и узнал меня первым.
– О’кей, тогда в девять в «Acqua delle do
– Хорошо.
Он прощается и убегает. Что он делал в спортзале? Лишнего веса у него нет, он худой как мои самые выцветшие воспоминания. Впрочем, это его дела. А он все же клевый.
Ну вот. Я так и знала! Я так и знала, что Стэп придет сюда, в спортзал. Я была в этом уверена. И точно знала, что придет именно в этот спортзал! Какая же я умная! А он такой консервативный. Даже слишком. Хочется надеяться, что он хоть в чем-нибудь изменился! Ну ладно, теперь я ухожу. Он меня не видел. Я же услышала то, что должна была услышать.
Подхожу к первым тренажерам, быстро разминаюсь, повторяю все с начала, энергично, чтобы разогреть мышцы. Нагрузки небольшие, самый необходимый минимум. Вижу, как торопливо убегает какая-то девчонка в оранжевой шапочке, шапочка сползает у нее с головы. Сколько же странных людей на этом свете. Рядом две другие девчонки болтают и смеются над чем-то. Рассказывают друг другу о вчерашнем вечере и строят планы на сегодняшний. Одна слегка накрашена, у нее короткие мелированные волосы, которые она беспрестанно поправляет. У нее чудная фигура, и она выставляет ее напоказ. Вторая – пухляшка невысокого роста, волосы падают на плечи, они кажутся темнее, чем на самом деле, потому что грязные. Руки держит на бедрах, ее серый тренировочный костюм кое-где в пятнах, и из него слегка выпячивается живот.