Жулики. Книга 4

– Понятно. Долдон, Антон… А околоточный, говоришь, сразу прибежал?

– Ну да. Девчонки мне черепушку бинтуют, а тут он заявился. На шум, дескать. Увидал, что живой я и полез было с расспросами, да Нина Андреевна его вежливо отшила. Сказала.– "Ты, служивый, гуляй пока, завтра придешь с расспросами. Видишь, покалечили парня, не может он говорить". И так на него глянула, что "мент" сразу слинял и спорить не стал. Все таки они в 18-том не такие борзые, как в нашем 20-ом. Знает эта гнида что-то. Взять бы его за глотку. Руки пачкать не хочется. Да и некогда было. Решил тебя дождаться.

– Когда было-то это все?

– На прошлой неделе. В четверг.

– А бежал, куда так поспешно? К Лили?

– Нет, там все глухо. Замуж она собралась. Нашла себе немца лысого, но при деньгах. Карлом звать,– усмехнулся Серега.– Шмидт фамилия.

– Иоганович?

– А ты откуда знаешь?

– Так это он велел Ивановичу ноздри вырвать. Усадьбу его кто-то подпалил из деревенских, ну он дознание проводить не стал, а велел каждому мужичку 20-му ноздри вырвать. Построил и каждого двадцатого самолично отсчитал.

– И что? Не взбунтовалась деревня?– удивился Серега.– Вот скотина лысая.

– Не знаю насчет бунта. Не спросил я Иваныча. А он сам в лес подался разбойничать. Там с ним и познакомился. Ограбить нас с Катюшей хотела шайка его.

– Ну-у! И ты, конечно, им накостылял, а потом пожалел по обыкновению своему?

– В том-то и дело, что не я, а Катюша усмирила. Как принялась их страшать, да совестить они и на колени попадали, а тут еще и гром загремел. Она как крикнет.– "Кайтесь",– и гром грохочет. Я сам чуть не упал!

– Да ты что?! Ну-у, Катерина!!! А дальше-то что?

– А дальше… Дальше совсем, Серега, чудеса начались, от которых до сих пор у меня в голове звон стоит. Перевернулось кое-что в голове и до сих пор не устаканилось,– признался Мишка.

– Ты прекрати загадками-то… Что за чудеса?

– Да, понимаешь, Катюша крикнула, что где двое во имя Христово собрались, то там и Он посреди сам есть, ну и загремело вовремя. Разбойнички на колени, я саблю чуть не выронил. А потом, когда эти-то орлы ушли, возьми да пошути про своевременность громов. Мы с ней, минут за десять до того, под дождь попали и сушились у костра, когда эти-то архаровцы нагрянули. Ну и Катюша тогда мне выволочку устроила, дескать, в Бога не верую и на саблю свою больше чем на Него рассчитываю.

– А ты что?

– А я отшутиться попытался, мол, еще пару таких вот чудес и уверую совсем. Тут она и вовсе разобиделась, хвать саблю-то и молитву зачитав, сломала ее пополам, как хворостинку.

– Чего-о?! Ну-ка покажи!– Серега даже со скамьи приподнялся и вцепился в рукоять сабельную Мишкину.

– Нечего показывать. Ты слушай, что дальше было. Прибалдел я, а она мне под ноги обломки швырнула. Ну, я, конечно, кинулся прощения просить, да и мороз по коже опять же, а она взяла саблю, подняла и обратно срастила – опять с молитвой. Даже следа не осталось,– Мишка вынул саблю из ножен.– Смысла нет показывать.

– Слушай, Миш, я басни сам горазд сочинять, но если это прикол, то не самый удачный. Какая молитва? Чтобы эту саблю сломать, ее под электричку сунуть нужно и то спружинит,– Серега буквально впился взглядом в лезвие.

– Так и знал, что не поверишь. А Катюша ломать для тебя не хочет. Говорит, что Господа попросила и это его Воля была в обоих случаях. А она только молитву зачитала,– унылым голосом произнес Мишка.

– Значит, говоришь, там где двое во имя Его соберутся там и Он?

– Ну да, так. Ты что делать собрался?

– Проверим сейчас. Мы ведь оба крещеные и на поле Куликовом причащались. Вот и соберемся во имя Христово. Какую Катерина молитву зачитывала?– деловито осведомился Серега, усмехнувшись.

– Господню, только, Серега, нельзя так-то… Искушение это. Господь не мальчонка на побегушках, чтобы в экспериментах глупых участвовать по твоему капризу. Если веришь, то это и не нужно.

– Это, Миш, не искушение – это может быть ответ на все мои вопросы сразу. Ну-ка встань и зачитывай "Отче наш" и "Духу святому",– Мишка пожал плечами, но с лавки все же поднялся и "Отче наш" зачитал, а затем и "Духу святому",-

Серега перекрестился в сторону ближайшего храма и протянул Мишке свою саблю:

– Ломай,– Мишка взял осторожно лезвие в руку, чтобы не порезаться и, зачитав молитву "Господню" попытался сломать сталь, но она не поддалась.

– Ну, вот видишь,– Серега улыбнулся.– Может тебе показалось? Ну, мало ли, гипнозом Катерина владеет или морок навела нечаянно?

– В гипноз, значит, веришь, а в Бога нет?

– Почему же, Верю, только Он не станет такой мелочью заниматься. Он делами глобальными ворочает, а мелочь нам людям оставил.

– Ты, значит, решаешь, чем Господь станет, а чем не станет? Столбы ему пограничные понаставил?

– Не решаю, а предполагаю и не безосновательно, между прочим.

– Хорошо тогда ты прочитай молитву, а я послушаю, как ты ее прочитаешь. Может я забыл чего-нибудь!

– Да, пожалуйста,– Серега перекрестился и зачитал молитву.– Ну, давай!

– Забыл сказать.– "Если будет на то Воля Твоя, Господи",– Мишка давнул на сталь и она с легким звоном распалась на две аккуратные половины.– На, получи,-

Мишка уронил половинку без рукояти на землю и Серега изумленно уставился на нее, а потом опустился рядом с ней на колени.

Глава 5

– И что теперь?– Серега поднял голову и взглянул вопросительно на Мишку.

– Что?

– Зачем мы здесь? Зачем все это затеяли?

– Вот у Господа и спроси.

– Да как же я спрошу, коли Он не разговаривает?

– Он ответ умный в голову дает и сразу понятно, что это не твое, а дано со стороны. Самому долгонько нужно мозгами скрипеть, чтобы и половину понять, а тут раз и готовый ответ. Я это же спросил, так что не будем отвлекать Господа от глобальных дел. Хотя не делит Он свои дела на главные и второстепенные. У Него все главные.

– И что понял?

– А понял, что нет ничего такого выдуманного людьми самого фантастического, что для Него было бы невозможно. И то, что мы во времени путешествуем это мы для него ровно дети с игрушкой забавляющиеся. И пока ведем себя прилично, Он эту игрушку отнимать не будет. Ты думаешь мы своим вмешательством мир сможем переделать? Машинку швейную вот выпускать начнем, потом керогаз какой-нибудь, потом паровоз и Россия изменится? Ни фига мы не изменим. Россия и так много чего первая начала, только все это суета сует. Гордыня нас ведет и национальное уничижение, которое испытываем. Ну, выпустим машинку, станут строчить на ней одежки, времени у людей свободного больше станет и начнут заниматься чем? Херней! Скорее всего,– подвел итог Мишка, неожиданный для Сереги.

– Почему херней обязательно. Образовываться начнут, учиться,– возразил он, нахмурившись.

– Хорошо, выучились все и грамотными стали, а дальше что? Просто раньше на несколько лет, пусть даже на сто, но будет то же самое, что мы имеем в веке 20-ом.

– Но ведь войн можно мировых избежать и народу станет в России почти как в Китае. На первое место в мире выйдем по уровню жизни.

– И что? Выйдем, а потом ляжем под елками и будем радостно поплевывать? Зачем вообще люди живут на Земле?

– Вон ты куда.

– А куда еще? Тут ведь как. Либо в Бога веруешь и принимаешь на Веру, то, что Он говорит о том, что временное пристанище Земля, а жизнь настоящая будет после смерти земной. Либо не веришь и надеешься на саблю, т. е.– на мозги человеческие, на науку, технический прогресс.

– А что плохого в Науке и техническом прогрессе, Миш?– взглянул на друга непонимающе Серега.

– Тут не так вопрос ставить нужно. Не что плохого или хорошего, а зачем?

– Ну и зачем?

– А затем, чтобы заняты были, чтобы учились, чтобы росли, чтобы думать умели. И все нормально пока из Науки культ не делают. Слыхал такое выражение "С наукой не поспоришь"? Да как же не поспоришь, когда ничего никогда до конца точно ни в одной области науки не известно и не исследовано. С ней только и спорить в самый раз. Нет, культ из нее сделали. С Богом спорить не боимся, а с "Наукой не поспоришь". Технический прогресс сам по себе не делает людей добрее или злее. Комфорт – это да и больше ничего. И прогресс-то движется чем? Растущими потребностями. Мы вот влезли со своими машинками раньше времени и на хрена они здесь нужны? Население в империи