Жулики. Книга 4

– Ну, раз просишь, тогда ладно. Поехали, молодожены. Проедусь с вами. Я сапожную-то рядом с Катюшиным домиком открыл. Домишко, правда, неказистый, бревенчатый, но место бойкое. В следующем году построим что-нибудь посолиднее, а эту завалюху снесем к едреней фене. А пока мужички сидят и стараются.– во дворе они увидели только одинокую фигуру Ноздри, он стоял у ворот и рассматривал кованые прутья. Увидев Мишку, подошел и, сняв картуз, спросил:

– Мне сказано, чтоб при вас пока быть. Верно?

– Верно, Иван Иванович. Садись в карету, поедем в швейную мастерскую, а там уж на месте решим, что с тобой делать. Знакомься – это Силиверстович. Он у нас кузнечными делами занимается. К нему пойдешь в артель, если условия подходящими покажутся. Знакомься, Силиверстович,-

Мишка, открыл дверцу кареты и, пропустив вперед Катюшу, шепнул на ухо засмущавшемуся бывшему разбойнику:

– Не робей, Вань. Будь проще. Силиверстович мужик свойский.

Девчата, соскучившиеся по Катюше, подняли визг и кинулись ее обнимать. Затормошили и закружили все сразу, рассказывая о своей жизни без нее целый месяц. И воспользовавшись этой веселой кутерьмой, Мишка увел Ноздрю наверх, где в рабочем помещении копался в углу Серега, собирая какую-то машинку.

– Здорова, Серега,– гаркнул Мишка, хлопнув друга по согнутой спине.

– А-а! Явился. А я-то думаю, чего там девки верещат. Вот аппарат монтирую для раскройки. Такая фиговина заумная. С утра бьюсь. Все мозги заплелись. Вот не пойму никак, что это за штыри торчат и куда их соединять,– Серега швырнул гаечный ключ на стол.– Это кто с тобой?

– Это Иван Иванович – кузнец,– представил ему нового сотрудника Мишка и Серега даже лицом посветлел, услышав, кого он привел.

– Кузнец? Значит, в технике рубить должен. Слушай, Иванович, глянь, что за хрень тут. Не хочет вертеться, язви ее. И инструкции нет, как собирать. Может, не хватает чего?

– Ты где это чудо достал?– Мишка заглянул под столик.– С ножным приводом.

– Не поверишь, Миха, в антикварке стояла. И отдали почти задаром. Она у них только место занимала уже два года, а выбросить рука у торгашей не поднималась,– Ноздря тем временем, присев на корточки, осматривал машину и хмыкал.

– Ну что?– Серега присел рядом с кузнецом.

– Тут должон еще винт быть. Потому как вот это колесо с энтим сопрягается,– сделал заключение кузнец.– Тут главное чтоб по длине не промахнуться. Надо провернуть на ближнее место и самое большое. Вот эдак оно тут провернется. Крутни-ка вот то колесико,– Серега завертел колесо.

– Да, вот отсель и до этого места чтоб,– Ноздря остановил вращение колеса, разобравшись с причиной поломки.

– Ну, так на рулетку и замерь,– Серега сунул в руку кузнеца рулетку и тот принялся ее рассматривать, как диковинку.

– Тьфу ты. Я совсем и забыл, что тут все в аршинах,– понял Серега его затруднения без слов.– Ну, а где это сделать можно? Винт этот?

– Так в кузне любой. Кузнецу снести чертежец.

– Тебе и карты в руки,– обрадовался Серега.– Займись, Иванович. А мы пока с Михаилом пообщаемся. Денег, наверное, сколько-то надо? Скажи. Вот карандаш, бумага. Рисуй,– Серега выложил перед кузнецом на стол швейный все перечисленное и облегченно вздохнул: – Гора с плеч. Где нашел мастера?

– В деревне. Слушай, Серега, как думаешь, из аптечки лекарства, те что ты мне давал в Америке, могут как-то помочь Иванычу. Вишь, как парню нос подпортил барин евоный?

– Не знаю. Ну-ка, Иванович, дай глянуть. Ни хрена себе. А я и не заметил. Попробуем. Хуже-то не будет, я думаю. Иванович, мы тебе сейчас пилюлину дадим, от которой кожа станет чесаться и шрам рассасываться, ну и мазь целебную, так что ты уж потерпи часок-другой,– Серега выскочил в соседнее помещение и вернулся с аптечкой.– Мне тут она самому недавно потребовалась, так что далеко ходить не надо.

– Слыхали. Тихоновна сокрушается. Ты чего по ночам шляешься, да еще без "Завесы"? Сколько народу-то напало?

– Человек десять навалилось. Не нравится мне тут кое-что, Миш. Не случайно ведь это было. Живьем они хотели меня взять и куда-то увезти. Промеж собой говорили:– "Хватай, вяжи".– Грабители так себя не ведут. По наводке чьей-то выследили. Вскользь дубиной опять же приложили. Убить не хотели, оглушить только. Кабы не это так…– Серега махнул рукой. – Пора нам расследование провести. Тебя ждал. Потом поговорим про это подробнее, сейчас набегут девчонки, да и Нина Андреевна не даст спокойно поговорить. Глотай, Иванович, пилюлину. Нет, не горькая, запивать не нужно. Ну а теперь давай свой нос сюда, намажу мазью,– Серега принялся салфеткой протирать нос кузнецу и прилепил ее пластырем.– Вот так и походи часика два. Ну, в общем, пока не скажу, что пора снимать. А любопытных посылай подальше,– кузнец потрогал белую нашлепку на носу и прогундосил:

– Уже чесаться начинает, терпеть, али почесать можно?

– Ну-у-у, вокруг чеши, сколько влезет, только повязку не трогай,– разрешил Серега, и кузнец принялся скрести пальцем рядом с пластырем, блаженно жмурясь.

– Э, брат, ты я смотрю, прибалдел, а работа стоит,– напомнил Серега.

– Это мы мигом,– опомнился Иван Иванович и принялся вычерчивать карандашом кривулину на листе бумаги.

– Не будем мешать. А где тут кузница поблизости – это у Катюши спроси. Или у девушек,– Серега подмигнул Мишке: – Пошли, человек в процессе.

Поговорить, однако, друзьям спокойно не дали. На второй этаж ворвался хоровод белошвеек и, затянув их в свой водоворот, понес в трапезную, где в него с причитаниями влилась Нина Андреевна и вырваться из этой круговерти праздничной сил, да и желания не было.

– Выходной, девочки!– объявила Нина Андреевна, и кто-то закричал дурачась: – Ура-а-а!!!

– Как детишки, которым сказали, что училка заболела и уроков не будет,– шепнул Серега на ухо Мишке и тут же получил подзатыльник от Катюши.

– Что за наушничанье? При честном народе. Огласи – пусть все порадуются.

– Красавицы говорю, девушки-то у нас, прямо глаза разбегаются,– заухмылялся Серега.– Больше ничего не сказал.

– Красавицы значит? А уроки какие помянул?– продолжала уличать его Катюша.

– Ну и слух у тебя, Катерина! Сказал, что радуются ровно ребятишки, когда урок отменяют.

– А чего это они у вас радуются отмене уроков?– не поняла Катюша.

– Не у нас! У нас как раз не радуются, да и не отменяли пока уроков ни разу. Я вообще о том, что ученики обычно радуются и орут "Ура", ну вон и Полина закричала,– Сереге надоело оправдываться, и он перешел в наступление:

– А ты, Екатерина, смотрю, от Мишки манер набралась. Этот охламон влетел и по спине огрел так, что чуть душа не выпрыгнула. А ты и вовсе по голове норовишь? Я тут глаз не смыкаю денно и нощно производство тебе налаживаю, девчонок твоих грамоте обучаю и даже, виданное ли дело, сколь раз мусор уже вынес. Вот и делай добро, ближнему!– завозмущался он.– Злые вы, уйду я от вас в монастырь. Давно собираюсь!

– Сержик, прости окаянную,– чмокнула его в щеку Катюша.– Спасибо тебе, роднуля. Не надо в монастырь-то. Скучно там и голодно. Оставайся, пожалуйста. А мы тебя женим. Вон сколько невест, да работящие все… А пироги, какие пекут! Девчонки, почему Сергей Алексеевич по сию пору никому предложение не сделал?– строго окинула она взглядом притихших белошвеек.

– Так Они здесь редко бывают. Забегут на минутку и только их и видели. Не успеваем мы глазками-то пристреляться,– вздохнула с сожалением Полина. Девушка дородная. Именно про таких, как она поэт потом ляпнет:– "Коня на скаку остановит…"– Нам бы его хоть на денек, ужо бы мы его…– поддакнула Марфуша – специалистка по пирогам и все заулыбались.

– Девоньки, столы накрываем. Праздничный обед у нас сегодня,– Нина Андреевна похлопала в ладоши. И белошвейки принялись в сорок рук накрывать столы.

– Тесновато будет,– озабоченно оглядела помещение Нина Андреевна.– Мы же в две смены обедаем и трапезная маловата. Ну, ничего, в тесноте, да не в обиде. Девочки столы рабочие несите и стулья из мастерской пошивочной. И там мужчину прихватите, я видела, топчется у закроечной. А эти гаврики бросили парня, а сами умотали сюда. Эх, Мишань. Разве ж так можно?