Викинг

Незнакомцы молча уселись на скамейку — по обе стороны от бывшего учителя. По-прежнему царившая тишина была страшнее самых изощренных угроз.

— Кто вы такие? Что вам надо? — не выдержал Иван Афанасьевич.

— Он еще спрашивает, что нам надо, — мрачно процедил сидевший слева от старика Сыч и вдруг, развернувшись, хлестко ударил старика по лицу. — Деньги давай, старый пень.

Приходя в себя от удара, Ревякин замотал головой. Грабители приняли это движение за отказ.

— Ну, сейчас он у меня получит! — Лишай метнулся во двор. Вернулся он, держа в руках деревянный кол.

— Будешь говорить, скотина? — он ударил жертву колом по плечу.

Старик вскрикнул от боли. Он попытался поднять руку, чтобы защититься от очередного удара, но она не повиновалась.

— Не бейте, не надо! — закричал он изо всех сил, в тайне надеясь, что его кто-нибудь услышит.

— Не ори, падла. Лучше скажи, где деньги лежат, и мы тебя больше не тронем.

— В спальне… на тумбочке… в шкатулке.

— Ты последи за ним, а я мигом, — бросил Сыч Лишаю и исчез в доме. Через две минуты он вернулся, держа в руке кучу мятых бумажек. — Триста кусков. И это все? Врет, падаль.

Сыч схватил Ревякина за ворот рубашки, рывком стащил со скамейки, бросил на землю. Старик благоразумно не сопротивлялся, понимая, что этим сделает себе только хуже. Лишай снова взялся за кол.

— Смотри, по кумполу не бей, — предостерег напарника Сыч. Он с наслаждением пинал лежащего ногами.

Кол опустился на распростертое тело, сломав ребро. Не выдержав издевательств, Ревякин попытался встать на ноги, но был сбит жестоким ударом в печень.

— Ну, скажешь, куда бабки заначил или убить тебя?

— На книжной полке. В «Истории исчезнувших цивилизаций».

Сыч снова исчез в доме. На этот раз уголовника не было минут пять. Наконец он показался с пачкой денег в руках.

— Два лимона. Издевается, сука. Машины нет, «видика» нет — у него должна быть куча бабок. Где деньги, падла?

— Нет больше, все в дело вложил, — Ревякин из последних сил махнул в сторону коровника.

Но воры ничего не поняли.

— Слушай, а может он их в банке держит? — предположил Лишай.

— Точно, в банке. Трехлитровой. Нам бы только найти, где он ее закопал. — Тут Сыч вспомнил про жест рукой и обрадованно вскрикнул. Ага, я, кажется, знаю.

Он схватил старика под руки, поволок к коровнику. Лишай поначалу семенил рядом, затем стал помогать.

— Ну, показывай, где бабки зарыл, — потребовал он, добравшись до места.

— Ничего я не зарывал, — ответил немного пришедший в себя Иван Афанасьевич.

— Опять мозги паришь, гнида, — пнул его ногой Сыч.

— Я же говорю, все деньги ушли на это строительство.

— А-а-а! — по-звериному взвыл Сыч. Сейчас в нем не осталось ничего человеческого. Как только до уголовника дошло, что его надежды на моментальное обогащение рассыпались в прах, он окончательно озверел.

Удары градом посыпались на Ревякина. Тот понял, что сейчас дело идет о спасении собственной жизни. К тому же, несмотря на свои годы, старик был довольно крепок, а отчаяние придало ему силы. Он вцепился в Сыча и после упорной схватки сумел повалить бандита на землю. Уголовник извивался, как уж, безуспешно пытаясь сбросить с себя старика.

И тут вмешался опомнившийся Лишай. Удар ногой пришелся прямо в сломанное ребро. Ревякин, вскрикнув от внезапной боли, ослабил хватку. Сыч отшвырнул старика в сторону, поднялся на ноги. Теперь они вдвоем набросились на одного противника. Ревякин отбивался недолго. Когда он снова упал, Сыч с особенным наслаждением стал пинать старика ногами, метя в голову.

Иван Афанасьевич уже не сопротивлялся. Поначалу он громко хрипел, затем затих. Грабители опомнились.

— Кажись, готов! — сказал Сыч, чиркнув зажигалкой. — Надо бы его куда-нибудь припрятать.

Лишай застыл на месте. Он явился сюда не убивать, а быстро и легко разбогатеть. Получилось наоборот. Денег взяли куда меньше, чем рассчитывали, а человека убили. Лишай даже всхлипнул от досады. Нет, ему не было жалко старика — он боялся за себя. Еще не все менты разучились своему делу, могут и докопаться до правды. А если узнает Жерех?

— Чего стал? Сбегай поищи лопату. Его надо в лес отволочь и там закопать, — скомандовал Сыч.

В это время послышался нарастающий гул подъезжавшей машины. Свет фар выхватил одиноко стоящий дом. Нервы Лишая не выдержали, и он бросился бежать еще до того, как у Сыча вырвался крик:

— Атас! Смываемся отсюда!

С лязгом и грохотом открылся специальный засов, нехотя распахнулась многопудовая дверь. В неясном свете виднелся забранный решеткой тамбур. Викинг щелкнул выключателем и вошел в просторное бомбоубежище.

Он уже не застал то время, когда раз или два в году сотрудники всех учреждений этого здания в строго засекреченное, но тем не менее известное каждому время под противный вой сирены выбегали на улицу. Там им раздавали противогазы и требовали одеть за отведенное нормативами время. Женщинам, особенно с длинными волосами, этот процесс давался мучительно. Тем из них, кому все же удавалось напялить на себя противогаз, мужчины из года в год говорили один и тот же сомнительный комплимент:

— Ты сегодня выглядишь гораздо привлекательнее, чем обычно.

Затем людей вели в бомбоубежище, где, заперев все двери, держали около часа, демонстрируя надежность системы подачи воздуха. Воздух действительно подавался бесперебойно, но почему-то какой-то спертый. От нечего делать сотрудники изучали висевшие на стенах многочисленные плакаты гражданской обороны. Судя по качеству исполнения, все они, наряду со знаменитым «Сеятелем», вышли из-под пера Остапа Бендера.

Потом двери открывались, и на этом официальная часть учений заканчивалась. Начиналась неофициальная часть, длившаяся до конца рабочего дня, во время которой люди возмущались напрасной тратой времени на подобные мероприятия.

В конце восьмидесятых, когда вероятный противник вдруг оказался нашим другом и благодетелем, учения прекратились. Но бомбоубежище осталось. Более того, оно по-прежнему было готово в любую минуту принять нуждающихся. Завхозу, который попытался сделать из него склад, строго указали и запретили. Мол, хотя враг и оказался нашим другом, мы не исключаем обратного превращения.

Так и пустовало бомбоубежище, пока в отделе физиологии и анатомии человека не появился Викинг. Он моментально сообразил, что из объекта гражданской обороны можно сделать великолепный индивидуальный спортзал. Когда Викинг впервые оказался в громадном помещении, он долго с удивлением оглядывался по сторонам и наконец выдохнул странную фразу:

— Велика Россия, а нападать некому.

Вскоре к столам, стульям и плакатам в бомбоубежище прибавились штанга, боксерская груша и другие необходимые Викингу предметы. Теперь он ходил сюда каждый день, даже в выходные, выписывая для этого специальный пропуск.

Правда, сегодня был не выходной, а обычный рабочий день. Поэтому Глеб, дождавшись обеденного перерыва, спустился в бомбоубежище, чтобы немного размяться. Едва он успел переодеться, как услышал цоканье каблучков по ступенькам. В помещение впорхнула девочка из его лаборатории.

— Глеб, тебя инспектор по кадрам к себе требует. Срочно.

В кабинете кадровика сидел незнакомый Викингу мужчина лет тридцати.

— Вот он, — указывая на Глеба, подсказал инспектор незнакомцу.

— Полесов Глеб Владимирович? — словно не веря кадровику, спросил мужчина. И не дожидаясь ответа, представился. — Старший лейтенант Стопарев. Скажите, Глеб Владимирович, где вы были вчера с девятнадцати до двадцати двух часов?

— Вечера? — не подумав брякнул Викинг, но тут же понял всю нелепость своего вопроса и стал вспоминать:

— Значит, до половины восьмого был в институте…

— Вас кто-нибудь видел?

— Вахтер, я же ей ключи сдавал. Потом поехал домой. Там на лестничной площадке встретился с соседкой.

— Во сколько это было?