Открывая глаза

Она накинула пальто и спустилась вниз по лестнице: у лифта толпились коллеги из соседних отделов. Быстро сбежав по ступенькам и пересеча холл вестибюля, Кира толкнула входную дверь. Навстречу хлынул холодный осенний воздух. Беспокойный промозглый ветер трепал волосы и полы пальто. Пришлось немного постоять у двери, прежде чем решиться перебежать дорогу к магазину. Если к концу рабочего дня погода не прекратит бесноваться, придется ехать на такси.

Зажав в руке шоколадный батончик, Кира вышла из магазина и в нерешительности замерла под навесом. Ливень. Стена воды с шумом обрушилась на город, пока она была внутри. Да и ветер никуда не делся и потоки дождя долетали до нее, пачкая ноги. Совсем не тот, ласковый, почти нежный дождь, который она создавала со Славой на алее парка… Кира вздохнула. Если сейчас покинуть навес, в офис она точно доберется насквозь промокшей.

– Кира! – раздалось со стороны. Она обернулась и увидела спешащего к ней Диму под большим черным зонтом. Он взбежал по ступенькам магазина и обеспокоено посмотрел на нее: – Ты без зонтика?

Кира кивнула.

– Погода беснуется, напрасно рискуешь, сейчас легко простудиться! Ты в офис? Давай я провожу тебя.

Раздался гром и шум воды усилился. Дима сложил зонт и оперся на получившуюся трость:

– Или стоит переждать этот водопад…

– Да, я тоже так думаю, лучше подождем. Спасибо тебе.

– Что с тобой? Все хорошо?

Кира невесело усмехнулась, но попыталась ответить как можно веселее:

– Я в порядке, просто устала. Вот, подумала, может шоколад меня взбодрит. – она указала на батончик в руке.

– Понимаю, сейчас даже природа велит нам печалится. – тепло улыбнулся Дима. Он был выше Киры, но не таким высоким, как Слава. Поэтому, чуть наклонившись, он очутился на ее уровне. – Но я всегда твержу себе, что настроение – это выбор, и я могу чувствовать себя лучше, если захочу.

– Нет, все в порядке, правда, – поспешила сказать Кира. – Просто неудачный день.

– Тогда у меня для тебя отличная новость: до окончания этого дня осталось меньше 8 часов, и завтра тебя ждет что-нибудь чудесное.

– Откуда ты знаешь?

– Читал твой гороскоп.

Кира улыбнулась: теперь по-настоящему.

– О, смотри, – кивнул Дима. – Дождь стихает. Пойдем?

Он раскрыл зонт, но внезапно замер и схватился за живот. Кира не видела его лица, он отвернулся, но по вырвавшемуся стону поняла: что-то не так.

– Тебе больно? Где? Скажи мне, здесь аптека рядом…

Коллега отрицательно замахал свободной кистью и сдавленно проговорил:

– Сейчас отпустит…

– У тебя уже было такое? – Кира испугано стояла около него, не зная, чем помочь.

– Да. Пустяки, – Дима выпрямился и облегченно вздохнул. – Просто спазм, уже прошло, ничего страшного.

– Ты уверен?

– На все сто процентов. Становись скорее под зонт, нужно добраться до офиса.

***

Вернувшись и прикончив шоколадку, Кира окунулась в работу. Разговор с Димой отвлек от засасывающих мрачных мыслей, но ненадолго. Сосредоточиться на электронных таблицах было сложнее, чем когда-либо: голоса, образы, всполохи внутри не позволяли держать внимания на цифрах.

Юлин смех не отбивался барабанными перепонками: он звучал в черепной коробке, вызывая тягучую боль в висках. Чтобы заглушить его, Кира отодвинула ноутбук и взяла карандаш.

Набор бессвязных штрихов на клочке офисной бумаги скоро превратился в полу-прищуренный глаз. Кира рисовала не задумываясь, и в серых карандашных тонах постепенно материализовался острый взгляд Чебанова. Кира долго, забыв про уснувший компьютер, выводила его, добавляя контрастности. Вывела, взглянула, и ее снова пробрала дрожь. Скомканный лист должен был полететь в урну, но оказался в выдвижном ящике.

Только когда Чебанов, буркнув: «Пока», ушел домой, появился шанс на продуктивность. Целый день они не разговаривали, что раньше было в порядке вещей, но теперь беспокоило Киру. Под вечер эмоции, чувства, мысли окончательно спутались. Уже не хотелось плакать, хотелось просто упасть на кровать и побыть в тишине. Пожалуй, лечь спать в такой ситуации было отличным выходом, если бы Кира не догадывалась, что ее ждет во сне. Она уже начинала сомневаться в том, что психически здорова.

Витя, хлопнув ноутбуком, громко объявил пустому офису:

– Хватит! Девять часов! Пора домой.

– Без десяти.

– Кира?! Ты еще здесь? Я думал, что один остался… Ну, собирайся, подвезу тебя.

Она с благодарностью посмотрел на коллегу:

– Спасибо. Ты прав, надо идти.

Витя быстро впрыгнул в пальто и, на ходу застегиваюсь, подошел к Волковой.

– У Славы оранжерея, а я не видел, – он запустил руку в фиолетово-красного растение. – Симпатично, очень даже…Ой, отломилось.

Кира обернулась и увидела в руках у Табаринова отросток высотой около 15 см, с несколькими мелкими листьями с красной каемкой.

– Я только прикоснулся! – он удивленно вертел веточку между большим и указательным пальцами. – Давай Славе не скажем: смотри, какой цветок раскидистый, он даже не заметит. Ели что – виновата уборщица.

– Правда незаметно. Можно мне? – Кира вопросительно посмотрела, протянув руку, и Витя передал ей отросток. – Я себе возьму.

– Заберешь домой кусок куста?

– Да, – перед глазами всплыла картина: как будет хорошо оживить спальню растением в красивом горшке.

– Не хочется тебя расстраивать, но у ветки нет корней.

– Тогда в воду поставлю. Мне нравятся эти листья, посмотри, какой необычный цвет.

– Кажется, кое-кто совсем заработался! Поехали.

Витин Ауди под клубный хаус за 15 минут домчал Киру до дома. По дороге коллега успел дважды поговорить по телефону, рассказать Кире, где купить хорошие часы и угостить ее фундуком, припасенном в бардачке. Кира почувствовала себя совсем вялой на фоне Табаринова, который, казалось, везде чувствовал себя в своей тарелке.

Дома спать неожиданно расхотелось. После душа в теле поселилась бодрость, совсем ненужная в одиннадцать с небольшим часов. Кира попыталась залипнуть в телевизор, но, так и не выбрав канал, выключила ящик. Социальные сети пестрили смешными картиночками и идеальными фотографиями неидеальных знакомых. Судя по ленте, жизнь вокруг была красивой, вкусной и стремительной. Кира вздохнула и обвила колени руками. Одиночество, все чаще ощущаемое ею в последнее время, становилось невыносимым. Взгляд упал на пустой подоконник, освещенный уличным фонарем. Цветок!

Пара часов в сумке не навредили кусочку растения, только теперь подкладка источала слабый сладковатый запах. Горшок с землей с сентября стоял за занавеской, ожидая подселенца: она нарочно не стала выкидывать почву после засохшей фиалки. Тогда она рассчитывала посадить новую через несколько дней.

Кира вырыла небольшое углубление и аккуратно опустила веточку. Школьный курс ботаники подсказывал, что Витя прав: глупо втыкать ветку и надеяться, что она пустит корни. Но ей необъяснимо сильно захотелось посадить это чудное растение у себя, а пропорционально силе желания снизилась критичность мышления. Поэтому она полила землю, пшикнула водой из распылителя на листочки, села рядом с окном и представила, как через месяц—другой на ее подоконнике будет целый куст. Как у Славы.

Ночью Кира надеялась не увидеть снов. Точнее надеялась не стать участницей своих странных фантазий со Славой Чебановым в главной роли. Даже до жути реальные сновидения остаются сновидениями, они не должны так сильно влиять на человека. Надо включать разум, в конце концов! … Вот бы просто заснуть, провалившись в темноту, утром разжать веки под звук будильника и не вспомнить ничего. Никаких снов. До двух часов ночи вглядываясь в застывший ночной пейзаж спального района, она наконец устала мучить себя мыслями, и лежа в кровати решила: нужно собираться в кучку. Ведь когда-то все было по-другому.

Очнулась Кира под ярким, но холодным светом солнца, стоя около кучи огурцов. Рядом на столе были наваленные другие овощи разноцветно-грязными горками: красные помидоры, желтый и оранжевый болгарский перец. Мужчина с затуманенным взглядом продолжал свою речь, обращаясь к ней: