Путь к надежде

Первыми на берег ступили наши моряки из команды Орайрона. Они помогали выгружать вещи и спускаться на причал путешествовавшим с нами женщинам и детям.

Следом за ними по веревочным лестницам спустились войны ваниар армии Нолдарана Арафинвэ, пожелавшие вернуться из разрушенного Белерианда вскоре после окончания Великой Войны. На причале этих воинов уже встречали их счастливые родичи.

Последними покидали палубу закованные в кандалы воины нолдор, сражавшиеся в рядах армии Владыки в изгнании Эрейниона.

Я помогал спускаться Маладору. В его взгляде попеременно загорались то надежда и воодушевление, то великая скорбь по жертвам произошедшей здесь почти шесть сотен лет назад страшной резни.

Мне не верилось, что я достиг берега, к которому мой дух стремился с тех пор, как я помню себя. Озираясь вокруг, глядя на все, что меня окружало, я хотел насытить взор и память видами этого города, его порта и живописных окрестностей.

Едва мы спустились на доски настила, к нам выбежала из толпы какая-то дева. Она подбежала к Маладору и с криками «Отец! Отец, это ты!», схватила его плечо, стараясь заглянуть ему в лицо.

Когда их взгляды встретились, на лице девы можно было без труда прочесть разочарование.

— Ты не мой отец… — сказала девушка, отрицательно покачав головой.

Мой товарищ тоже покачал головой, подтверждая ее ошибку.

— Прости меня, господин! — просила его дева. — Не гневайся на бедную Серлотэль, что ждет из Хекелмара своего отца. Ты единственный из мужей, кто прибыл на этом корабле, мог быть им. Но ты не он…

Дева горестно вздохнула и закрыла лицо рукой. Мне стало жаль ее. Было заметно, что она покраснела от стыда и слезы сильнейшего разочарования готовы брызнуть из ее ясных серых глаз.

— Не печальтесь, — попытался я утешить ее. — Быть может, вы с ним скоро воссоединитесь. Кто знает, вдруг уже следующий корабль принесет его к вам в объятия.

— Я никогда не переставала верить в это! — гордо отозвалась Серлотэль. — А теперь, когда из Земли Покинутых Эльдар один за другим начали приплывать корабли, моя надежда окрепла.

— Но разве вы не помните его, если приняли меня за вашего родителя? — участливо спросил Маладор.

Дева отчего-то нахмурилась. Взгляд ее потемнел.

— Я никогда не видела отца. Мать была беременна мною, когда он ушел в Исход вместе с войском Нолофинвэ.

— Бедное дитя… — ошеломленно молвил мой товарищ.

— И все-таки, мне кажется, я знаю его, — словно не расслышав, продолжила дева. — Мать столько раз рассказывала о нем, что мне думается, я знаю отца лучше, чем он сам себя знает, — на лице Серлотэль снова появилась гордая улыбка.

— Настоящая нолдиэ! — кивнув на нее, сказал Маладор.

— И горда этим! — дернула головой дева. — А теперь прошу простить меня…

С этими словами она затерялась в окружившей нас плотной толпе.

Попрощавшись с Орайроном и его моряками, мы направились к указанному нам большому двухэтажному строению из белого камня, выстроенному у самого причала. Это был дом, где принимали всех обездоленных, кто прибыл из-за Великого Моря.

Столица тэлери постепенно погружалась в темноту ночи. На улицах и в окнах зажигались огни. Порт также осветился многими фонарями, подвешенными на тросах и светящими холодным бело-голубым светом.

Мы вошли в дом-прибежище. Туда же пришли и другие, кто, как и Маладор, носил на руках кандалы. Кроме того, там нашли приют и несколько женщин с детьми, путешествовавших без сопровождения мужчин.

Принимавшие нас тэлери расспрашивали каждого о его нуждах, о родне, о том, куда он направляется и что может понадобиться ему в дороге.

Они говорили на непривычном слуху языке. Их язык был понятен нам, но представлял странную смесь из высокого наречия и языка фалатрим Белерианда.

Когда подошла моя очередь, я ответил, что я — Воронвэ Аранвион и что не имею родни в Амане, но хотел бы отправиться в Тирион — город моего отца.

— Я был дружен с Туором, Лордом ордена Лебединого Крыла. Мне известно, что он живет в Тирионе со своей супругой, которую я знал и почитал, как госпожу, живя в Гондолине и Гаванях Сириона. Дружба связала меня и с их единственным сыном, Эарендилом. Бок о бок с ним я сражался в недавней войне. Я хотел бы увидеть Лорда Туора и его супругу, Леди Итарильдэ, чтобы передать им поклон и добрые вести от их сына.

Только я успел произнести эти слова, как снаружи послышались крики.

— Солосимпи! Спасайтесь!

— Они идут! Скорее!

Через главные двери в залу вбежало несколько эльдар. Я опознал в них моих попутчиков в плавании сюда.

Дверь с грохотом захлопнулась за ними. Когда я взглянул туда снова, моему взору предстала замершая на пороге среброволосая дева в окружении свиты из нескольких мужчин тэлери.

Не думаю, что ранее мне доводилось видеть другую деву, каковая могла бы сравниться с этой тэлере в красоте и благородстве облика.

Моя мать была прекрасна собой, и мне показалось тогда, что увиденная дева отдаленно похожа не нее. Ее облик невольно вызвал в моей памяти воспоминание о несчастной матери.

— Добро пожаловать, — с волнением в голосе молвила дева. — В этих стенах вам нечего бояться. Никто не потревожит ваш покой и отдых.

Голос ее был нежен. Взгляд ярко-голубых глаз слепил взор, подобно льдам севера из рассказов отца. Ее кожа была из перламутра, а волосы сияли, что первый снег в Окружных Горах. Дева была совершенной. Хотелось смотреть и смотреть на нее.

— Кто это? — спросил я у подошедшего ко мне тэлеро.

— Благородная Ар-Фалавэн, — ответил тот. — Здесь вы находитесь под ее покровительством и солосимпи не причинят вам вреда.

Он также объяснил, что «солосимпи» сами тэлери называли тех, кто сражался с нолдор в той Резне.

— Снимите же с них оковы! — воскликнула прекрасная дева, обращаясь к своим слугам, что пришли с нею.

Они не заставили себя просить дважды, бросившись снимать кандалы с закованных нолдор.

Сама же Ар-Фалавэн подошла к моему товарищу Маладору и осторожно, боясь навредить и без того стертым запястьям, повернула механизмы тяжелых наручников, освобождая одну за другой его руки.

— Вы совершили великий грех и вина ваша велика, — говорила она Маладору. — Но мы простили. Мы не уподобимся Злу, чтобы заставлять вас страдать больше, чем вы уже выстрадали. Мы не позволим Тьме застить нам разум, ослепив нас ненавистью, толкая к вечной вражде с народом нолдор.

Мой товарищ низко склонил голову, не в силах сдержать покаянных слез. Он поднес руку девы к губам, приникнув к ней с поцелуем. В ответ она огладила его плечо, стараясь успокоить.

Ей подали теплой воды и бинты. Терпеливо, не произнеся ни слова, прекрасная дева промывала ссадины и раны, оставленные кандалами на его запястьях, а потом бинтовала их. То же делали с другими освобожденными от цепей и ее прислужники.

— Посмотри на меня! — вдруг громко воззвала к Маладору дева, ища его взгляда. — Дочь одного из солосимпи говорит тебе и другим: — Идите с миром! Идите в родные места и знайте, что народ тэлери простил вам, ибо своим раскаянием вы заслужили прощение!

Подивившись ее внутренней силе, мудрости и благородству, моя душа исполнилась восхищением этой совершенной девой. Я не мог отвести взора от ее нежных пальцев и мягких рук, заботливо перевязывавших запястья бывших изгнанников.

Я даже позавидовал Маладору и другим, потому что их рук коснулись ее пальцы.

— Эта дева покровительствует нолдор, — сказал мне мой товарищ, утирая слезы, когда она скрылась в верхнем этаже, уведя женщин и детей.

— Мне сказали, она из благородного рода… Леди Ар-Фалавэн.

— Да, я слышал — ее имя Анвэн, — подтвердил Маладор. — Здесь шептались, что она — дочь главного солосимпи по имени Аинайрос. Это он и его верные сейчас пытались ворваться сюда, но охрана Леди Анвэн их не пропустила.

— Велико же ее благородство, если она решается идти против отца, привечая прибывающих сюда нолдор… — ответил я.

Маладор с горькой усмешкой взглянул на меня.