Путь к надежде

Я не смел поверить ушам: заплутав в чаще садов Ирмо встретить лучшего друга отца! — что могло быть невероятнее?! Арвилинвэ же продолжал:

— Так мы вышли из Тириона и ехали до Альквалонде, гордо держа наши знамена и головы. Когда стало ясно, что тэлери отказались дать нам корабли, необходимые, чтобы переплыть Великое Море в погоне за Врагом, нам было приказано выступать и захватить их силой. Под покровом окутавшей берега Амана тьмы мы переправились вплавь в пределы городских стен и, освещая себе путь ярко пылавшими факелами, направились к причалу. Там нас уже ждали. Тэлери были готовы сражаться, лишь бы не позволить нам завладеть их судами. Один из них первым бросился на нас, за что и получил от меня удар в лицо, лишивший его левого глаза.

Аранвэ сражался отчаянно бок о бок со мной.

Когда сражение было в самом разгаре и кровь нолдор и тэлери потоками стекала в море с причала, на меня бросился неизвестный воин в сияющем серебром доспехе. Этот воин сразил до того, как напасть на меня, нескольких наших товарищей, ловко и безжалостно орудуя острейшими сабельными мечами нолдор. Я дрогнул под ударами тех мечей и уже успел проститься с жизнью, когда подоспевший Аранвэ вонзил одно из своих лезвий в спину того воина, спасая мне жизнь. Тот пошатнулся и рухнул к нашим ногам, теряя шлем. Голова его обнажилась и нашим взорам открылось нечто ужасное — безжалостный воин оказался прекрасной тэлерийской девой.

После окончания битвы за корабли я, как и Аранвэ, не находил себе места. А когда мы услышали Приговор Стихий, произнесенный Намо, я впал в глубокое отчаяние и стал умолять твоего отца повернуть назад, вернуться и повиниться перед Валар и Единым. «Нет, друг мой Арвилин, после того, что я сделал, для меня закрыт путь назад, — говорил он в ответ. — Иди, возвращайся обратно, преклони колени перед Стихиями, и они в своей милости сжалятся над тобой. Я же обречен следовать во тьму востока в надежде вскоре отдать мою жизнь в борьбе с Врагом.» Мы долго говорили с ним и сошлись на том, что он обещал мне не искать смерти за морем, но попытаться построить новый мир и новую жизнь, отбросив воспоминания о том, что оставил в Валимаре.

После того разговора я собрал свои вещи, сел на коня и покинул наш лагерь, повернув на северо-запад. Я скитался во тьме, в плену боли и отчаяния, проклиная выпавшую нолдор горькую долю и оплакивая ушедших в Исход, покинувших Аман, пока не добрался до этого леса — вотчины Ирмо. Здесь я нашел пристанище и страдания мои милостью Валар были облегчены. Здесь я и остаюсь до сих пор, живя вдали от поселений, в одиночестве, храня воспоминания о тех страшных днях…

Он замолк, низко склонив темноволосую голову. Только тогда я заметил, что среди темно-каштановых прядей, словно тонкая паучья сеть, вьются, покрывая всю голову, белые волоски. Мой квенилас давно остыл, оставшись нетронутым, настолько меня захватил рассказ Арвилинвэ. Я вздохнул и сказал ему:

— Знайте — мой отец сдержал данное обещание. Он не искал смерти, но строил новую жизнь в Виньямаре и Гондолине, живя с моей матерью. Я, родившийся в Эндорэ, — есть подтверждение тому. Знайте еще, что народ нолдор покрыл свершенный когда-то грех славой победителя в недавно окончившейся Великой Войне с Врагом и за это Стихии сняли с оставшихся в живых изгнанников свое Проклятье, позволив вернуться в эти земли. Я и сам не так давно приплыл сюда на тэлерийском корабле. Не казните себя за прошлое, благородный Арвилинвэ. Лучше отправляйтесь вместе со мной в Тирион, расскажите вашу историю другим и живите среди нашего народа.

В ответ он резко поднял голову и вперил в меня пронзительный взгляд.

— Скажи мне, Воронвэ, где сейчас твой отец и мой дорогой друг? Что стало с Аранвэ?

========== Часть 15 ==========

Что я мог ответить ему? Чем мог успокоить и обрадовать его исстрадавшееся сердце, когда я сам терзался и мучился этим вопросом с того дня, как ступил на земли Валимара?

Не оставалось ничего другого, кроме как поведать старинному другу моего отца известную мне часть жизни Аранвэ Альвиона, которую тот провел в Великих Землях. Я рассказал Арвилинвэ все, что мне было известно, и рассказ мой длился долго. Оба мы, я — рассказывая, а он — слушая, не заметили, как за окошком домика начало светать. Первые еще робкие лучи Анара пробивались сквозь густую листву платанов, окружавших дом отшельника.

Закончив мою речь, я призвал благородного Арвилинвэ отправиться вместе со мной в Тирион:

— Там вы смогли бы увидеть многих, кто уже вернулся из Эндорэ, и тех, кто все это время оставался ожидать их возвращения. Возможно, вы встретите тех, кого знали когда-то, и кто знал вас…

— Я пойду с тобой, Воронвэ! — отвечал он с решимостью. — Нелегко будет вновь вступить в стены города, что был когда-то моим, и взглянуть в глаза его жителям, но я сделаю это. Твой приход — знак, что нельзя долее оставаться здесь, прячась от себя самого и судьбы. У Арвилинвэ достанет мужества снова обрести свой дом и народ!

Хозяин дома в лесу настоял на том, чтобы я отдохнул под его крышей хотя бы сутки, дав ему время распорядиться имеющимися запасами съестного и скотиной, и только после этого стал собираться в дорогу.

Мы вышли ранним утром и добрались до Тириона к следующему утру, почти не останавливаясь по пути. Все время, что мы были в дороге, друг моего отца рассказывал мне о своих юношеских годах, проведенных в Тирионе и его окрестностях в компании таких же, как и он, отпрысков благородных семейств столицы. Мой отец занимал среди друзей Арвилинвэ особое положение, пользуясь его безграничным доверием.

— Так что же то дитя, что носила под сердцем Алмиэль? Ты сказал, что нашел ее?.. — спросил он, когда мы уже приближались к городским воротам.

— Да, я случайно столкнулся с ней в Альквалондэ… — и я рассказал подробно о Серлотэли и ее матери все, что мне было известно.

— Она ждет его, даже зная, что в Эндорэ он был связан с другой… — проговорил в ответ Арвилинвэ. — Я не знаю другой жены, чья преданность и вера были бы столь же безграничны, как безграничны они были у Алмиэль.

— Она ждала отца до моего появления. Когда же я пришел в ее дом, Леди Алмиэль приняла меня за него…

— Не удивительно! Ты словно его близнец, Воронвэ! — подхватил Арвилинвэ. — Увидев тебя на пороге, я решил сперва, что тень Аранвэ пришла за мной, чтобы забрать мой дух в чертоги Намо…

— Я счастлив, что встретил вас, — отвечал я. — Благодаря вам я смог узнать больше о моем отце. Жизнь научила меня, что нет в ней ничего, что было бы отдано на волю случая. Наша встреча убедила меня, что я на правильном пути в моих поисках.

Тем временем мы оказались в пределах городских стен. Стражи — подчиненные Лорда Альвэ, пропустили меня и моего спутника беспрепятственно.

Я решил привести Арвилинвэ в особняк моего деда по отцу, где меня с нетерпением дожидалась Леди Аилинэль:

— Как вовремя ты вернулся, мой хороший! — воскликнула она, торопливо пересекая засаженный цветами внутренний дворик, спеша нам навстречу. — У нас удивительные новости! Твоя единокровная сестра вчерашним вечером обручилась с Лордом Лаурэ!

Я качал головой, ошеломленный услышанным. Не дав Глорфинделю формального согласия на союз с сестрой, я думал о том, захочет ли она сама вступить в него. Выходило, что сестра согласна. Моя бабка продолжала:

— Но наша девочка, ты знаешь, пошла характером в мать… — Леди опустила взор, словно извиняясь. — Боюсь, ее своевольный нрав не позволит Серлотэли стать счастливой…

— Почему вы говорите так, моя Леди? Что с ней случилось?! — я терялся в догадках.

— Она поставила Лорду единственное условие, при котором станет его супругой, — возмущенная нота послышалась в голосе Леди Аилинэль. — Серлотэль сказала, что сделает это только после того, как Лорд Лаурэ найдет и приведет к ней вашего с ней отца…

— Что?! — не удержал я возмущенного возгласа.

— Да, Воронвэ, — качала головой моя бабка, — так она и сказала. И ни я, ни даже ее мать, не были в силах вразумить твою сестру. Как выяснилось, она подслушала ваш разговор, в котором ваниарский Лорд говорил, будто после битвы оставил Аранвэ истекающим кровью в зарослях на северном берегу какой-то реки. Серлотэль посчитала его ответственным за гибель моего сына и решила наказать…