Возвращение Владычицы

Заметив, что они долго не возвращаются, Леди Лориэна поинтересовалась у приведшего их сюда квендэ, где ее дочь и зять, на что он ответил:

— Мои помощники препроводили их в отведенные им комнаты, чтобы там оба могли отдохнуть от впечатлений прошедшего дня. Ваша дочь по праву считалась в Хекелмаре Жемчужиной Лориэна, тот же титул она носила все это время и здесь…

— Я тоже устала, — отвечала ему Артанис, — И по праву Владычицы Лориэна тоже желаю отдохнуть, — как и в предыдущий вечер, Нэрвен валилась с ног от усталости.

На это высокий нолдо в белом поднялся с места, сам пожелав сопровождать Леди Галадриэль в приготовленную для нее спальню.

Бильбо и Фородо задремали прямо за столом, привалившись с боков к Олорину, который, прежде, чем она скрылась за дверью, бросил на Артанис умоляющий взгляд. Леди Эльвинг вышла на крыльцо вместе с Нэрвен, пожелала ей доброй ночи и тоже отправилась спать.

Оставшись в приготовленной небольшой комнате одна, Нэрвен первым делом подошла к окну и распахнула его так, чтобы прохладный ночной воздух проникал внутрь. Из окна было видно черно-синее небо в блестках звезд, силуэты деревьев и других построек, темную гладь озера. Вдалеке сияли желто-белым светом огни Тириона.

Нэрвен легла на кровать, укрывшись лишь легкой простыней, и мгновенно закрыла глаза. Второй день в Амане был насыщен событиями даже больше, чем первый. Переживая заново в мыслях все небывалые приключения и чудеса, Леди Лориэна вспомнила фразу, оброненную Кано в Валмаре. И зачем он только заговорил об этом?! Выходит, он сейчас во владениях Оромэ, охотится где-то в его угодьях, оставаясь в неведении относительно ее прибытия. Так даже лучше. Чем позже он узнает, что она вернулась в Аман, тем лучше. Будет лучше, если они вообще не будут встречаться.

Даже в мыслях было трудно и до ужаса странно произнести имя четвертого сына Феанаро. Это долгое и резкое «Кар-нис-тир» — три неблагозвучных, режущих слух слога.

С этой мыслью она заснула глубоким целительным сном в гостевой комнате чертогов Эсте на острове посреди озера Лорелин.

В ту ночь Владычице Лориэна приснился сон…

========== 12. Сон и пробуждение ==========

Уже совсем стемнело, когда Морьо пробудился от тяжелого, беспокойного сна. Мучимый жаждой, он как рыба, вытащенная из воды, глотал ртом ставший прохладнее вечерний воздух. Осмотревшись вокруг, Карнистиро вспомнил, где находится и в очередной раз с благодарностью подумал о Вала Намо.

Он здесь, в Блаженном Амане, где был рожден и где изначально предназначено жить ему, братьям и прочим родичам.

— Ты нарушил Клятву!

— Нет! Ложь!

— Нарушил! Единственный раз ты не сделал того, что диктовала тебе ваша безумная Клятва, и этого было достаточно, чтобы обречь всех семерых на страдания и смерть!

— Уходи прочь! Оставь меня!

— Глупец! Нарушив ту Клятву, ты сохранил невинную жизнь и позволил свершиться воле Единого в следующих поколениях! Ты заслужил прощение, Темный сын Феанаро!

Так говорил Мандоссэ перед тем, как выпустить Морьо из своих холодных чертогов.

Нарушил он страшную Клятву, или нет, кто теперь сможет сказать наверняка? Ему самому не разобраться в тенетах воспоминаний и обрывках кошмарных снов.

Нэрвен смогла бы помочь. Ее почитали мудрейшей и одной из самых могущественных дев из квенди Хекелмара. Он-то знал ее совсем другой: почти девочкой, бесшабашной, резкой на язык и отчаянно прекрасной, такой, что захватывало дух.

Карнистиро всегда знал, что в детстве был неправильным ребенком, а затем и юношей. Сидевший внутри него коварный демон не давал спокойно наслаждаться, как прочие, окружавшей его красотой и совершенством Блаженных Земель. То же относилось и к существам одушевленным. Отчетливее других Морьо видел все красивое и совершенное, ярче воспринимал любое проявление гармонии, но вместо того, чтобы радоваться увиденному, он злился.

Вот и когда он впервые увидел Нэрвен — нежного золотоволосого ребенка с припухшими розоватыми губами и молочно-белыми круглыми щеками, ее вид привел Морьо в бешенство. При этом, он сам не понимал, на кого же он гневается, на нее ли за то, что смогла тронуть его сердце, или на себя за слабость к ней, или же на несправедливого Творца, что сделал невозможным для него быть рядом с этим прекрасным нежным ребенком.

Чуть завидев ее, Карнистиро начинал закипать гневом, не сознавая того, что происходит с ним. Они почти не виделись, когда она была ребенком, и всего пару раз, пока она переживала подростничество. И вот, на свадьбе Курво, уже став юной девой, она появилась среди гостей в светло-голубом платье с золотыми блестками. Волосы Артанис стекали, как расплавленное золото, по плечам и спине. Она стояла в окружении братьев и толпы поклонников из числа друзей Курво. Молодые квенди из нолдор и ваниар искали ее внимания и расположения, сыпали комплиментами, стараясь услужить, ловя каждый ее вздох и каждый взмах длинных ресниц, а она блистала на торжествах, словно ярчайшая золотая звезда на черном покрывале Варды. Красота других дев меркла в сравнении с ее красой и статью, ни одна из них не была столь же грациозной и сияющей. Нэрвен была совершенна в каждом своем проявлении: она превосходила других дев в прелести, она превосходила многих мужей в силе и искусстве владения оружием, была отважнее и крепче духом. Удивительным образом в ней соединились черты, присущие мужчинам, и те, что были свойственны самым прекрасным девам.

Артанис тогда совсем не замечала его — грубого и краснорожего четвертого сына Великого Мастера Феанаро, которому оставалось лишь изредка, украдкой, бросать в ее сторону взгляды загоревшихся красным пламенем глаз.

Вот и сейчас в его зрачках горел этот яркий красноватый свет, вспыхивавший и их глубине всякий раз, когда Морьо случалось гневаться. Сейчас он злился на себя самого за страхи и бездействие. Он, словно безвольная скотина, загнанная в стоило, ждет чего-то, раздумывает, отсиживается в лесу, развалившись под деревом, будто разбитый хворью, дряхлый смертный.

Карнистиро вдруг охватило сильнейшее, казавшееся беспричинным, чувство беспокойного нетерпения, почти паники. Он вскочил на ноги и быстрым шагом зашагал по темноте обратно к охотничьему дому Турко. По дороге он размышлял о том, что братья и Мирионэль, должно быть, уже вернулись с охоты и нужно будет предупредить йельдэ, что он покидает их.

В доме он застал лишь Тиаро, который уходил охотиться сам по себе и успел уже вернуться и приступить вместе со слугами к приготовлению ужина.

Круво, Турко и дочь были еще на охоте. Залпом выпив охлажденный квенилас, Карнистиро побежал к себе, чтобы собраться в дорогу.

— Скажешь Мирионэль, что я решил вернуться в Тирион, — хмуря брови сказал Морьо, на ходу затягивая ремни перевязи и скрепляя застежку дорожного плаща.

— Может, дождетесь ужина, мой Лорд? — отвечал Тиаро, — Как раз и госпожа Мирионэль с лордами подоспеют.

— Дело срочное! — выкрикнул Морьо из коридора, ведущего к выходу.

Конь уже дожидался его, готовый отправиться в путь. Морьо вскочил на вороного и тут же стрелой ускакал прочь со двора. Он спешил побыстрее оставить позади густые лесные заросли, окружавшие дом. Хотелось скорее выбраться в редколесье, а потом и в отрытую степь. Как он любил бескрайнюю степь! Галопом лететь среди диких трав, вдыхая полной грудью их свежий, горьковатый запах, чувствуя, как ветер холодит лицо и развивает, будто знамя, дорожный плащ, а вместе с ним и забранные в хвост длинные волосы. Ни с чем несравнимое наслаждение ощущением скорости…

Морьо гнал вороного, врезаясь пятками ему под ребра — быстрее, еще быстрее! Покрепче стиснуть конские бока и лететь так, словно вот-вот и вправду оторвешься от земли…

Он сказал Тиаро, что возвращается в Тирион, но правда была в том, что он не знал, куда именно так бешено спешит. Его феа жаждало и ожидало чего-то, что должно было, он чувствовал, вот-вот произойти. Морьо не мог просто сидеть и дожидаться, пока оно случится. Такому, как он, необходимо действовать, двигаться, куда-то идти, или ехать, иначе, казалось, он сойдет с ума — настолько невыносимой для Карнистиро была пытка последних мгновений ожидания.