Казнить нельзя простить

— Не могу не согласится. Но это даже здорово — окунуться в прошлое. Хочу в Хогвартс, — вдруг хлопнула она в ладоши. — Директор МакГонагалл написала, что можно прийти в любое время. Может быть, я даже стану профессором.

Рон испуганно вздрогнул.

— Или не стану, — усмехнулась она.

— Возьми меня с собой, — улыбнулся он облегчённо. — И Гарри. Как в старые добрые времена.

Гермиона рассмеялась, вспоминая приключения Золотого Трио.

— Останешься на ужин?

— Ну… — он подумал, огляделся, покачал головой и встал. — Наверное, я откажусь.

— Непривычно? — усмехнулась Гермиона.

— Типа того. Ты очень хорошо выглядишь, — он ещё раз окинул Гермиону взглядом, когда она поднялась вслед за ним. — Я долго этого не замечал.

— Спасибо. Ты выглядишь просто чудесно. Такой статный, взрослый. Неудивительно, что на тебя повелась первая красавица слизерина.

Рон даже выпрямил спину, так его распирало от гордости.

— Ты правда так считаешь? — его щёки порозовели. Гермиона редко его хвалила, чаще всего отдавая предпочтения Гарри.

— Правда, правда, когда я тебе лгала?

— Я был рад тебя увидеть. Надеюсь, теперь ты не пропадёшь?

— Нет. Я здесь. Я дома.

Она проводила его до двери и немного постояла возле неё, пока не прозвучал хлопок аппарации.

— Гермиона, пошли ужинать!

— Иду, мам! — крикнула в ответ Гермиона, делая несколько шагов по коридору, как вдруг в дверь постучали.

Гермиона прикрыла глаза. Она прижала руку к груди — так сильно там билось сердце, словно птица, запертая в клетке. Страх, предвкушение, желание огненными потоками носились по всему телу, и она на негнущихся ногах подошла к двери, прекрасно зная, кто стоит за ней.

Она рывком открыла дверь, словно срывая пластырь с раны и удивилась, увидев два карих глаза, так похожих на её. Кошачьих глаза. Огромный рыжий кот висел в воздухе и водил из стороны в сторону пушистым хвостом. Мордочка у него была такая недовольная, что Гермиона невольно развеселилась. Затем он мяукнул, и она протянула к нему руки, сглатывая ком в горле.

Её кот-книзл защитил её во время нападения Пожирателей на Хогвартс в конце шестого курса, приняв на себя чей-то Круциатус. Она так и не решилась завести другого кота, да и не до того было.

— Его зовут Живоглот, — прозвучал голос, и тут же в её поле зрения показалась голова Гарри, который держал кота и улыбался, словно Рождество наступило раньше времени.

— Как оригинально! Ты нашёл безотказный способ добиться моего расположения, — улыбнулась Гермиона, взяв кота на руки и зарываясь носом в пушистую шерсть. — Да, ты чудесный!

Кот довольно замурчал.

— Спасибо, я всегда был горазд на неординарные решения, — ответил Гарри, но Гермиона лишь усмехнулась.

— Не льсти себе. Тебе всегда подсказывали решения, — она отвернулась и прошла в дом, обнимая кота, который уже высунув мордочку, принюхивался к запахам дома и готового ужина. — Кот чудесный. Он остаётся, а ты можешь идти.

Гарри захлопнул входную дверь. Снял ботинки, оставшись в джинсах и светло-зелёной рубашке под цвет глаз.

— К коту прилагаюсь я, — улыбался он.

— Настырное приложение, — хмыкнула Гермиона, взглянув на него через плечо и отмечая, каким красивым и взрослым кажется его лицо без очков.

Внезапно кот вывернулся из рук Гермионы, мягко спрыгнул на пол и пошёл изучать дом. Когда он обнюхивал подушки на диване, вошла Марджери.

— Опять шерсть, Гермиона! Ты не могла завести йоркширского терьера? Они же не линяют! Здравствуй, Гарри, — уперев руки в бока, смотрела она на наглого котяру, который тоже внимательно изучал её. Это был недолгий поединок взглядов.

— Добрый вечер, миссис Уил… — он прекрасно помнил австралийскую фамилию этой семьи. — Грейнджер.

Битва взглядов была закончена с разгромным счётом в пользу кота, и женщина рассмеялась.

— Ну пойдём, покормим тебя, какой ты худенький!

Гарри с Гермионой фыркнули, наблюдая, как миниатюрная женщина еле подняла на руки огромного кота. Молодые люди встретились взглядом и замерли.

— Я скучал.

— Я тоже, — тихо ответила Гермиона. — Как родители Невилла?

Об их чудесном выздоровлении она прочитала в восторженном письме, которое тот прислал накануне.

— Неплохо, — начал рассказывать Гарри, оглядывая её с ног до головы и определенно оставаясь доволен увиденным. — Я пробрался в палату и дал зелье. Меня поймали и хотели арестовать. И кто бы, ты думала, пришёл, чтобы утащить меня в Азкабан?

— Рон?

— Конечно!

Они засмеялись.

— Если бы отец Невилла не очнулся и не потребовал объяснений, что такая толпа делает в его палате, возможно, наше следующее свидание состоялось бы именно в Азкабане.

— Возможно, ты заслужил это.

— Хочешь всё-таки завести на меня дело? — спросил он и сделал шаг к ней.

Гермиона не двигалась.

— Давно заведено. У тебя были плохие адвокаты.

— Ты вынесла приговор, не выслушав моих объяснений, и отправила меня в ссылку.

— Во всяком случае, я могу их выслушать сейчас.

— Я готов. У меня заготовлена жалобная речь и несколько неопровержимых фактов, которые примет даже такой строгий судья, как правильная Гермиона Грейнджер — лучшая ведьма Хогвартса за последние сто лет, — он явно льстил ей, но Гермиона благодарно кивнула, — не сможет их проигнорировать, — закончил Гарри и под смех Гермионы, сделав ещё шаг, коснулся её щеки. Она прикрыла глаза, нежась в лучах его любви. — Но можно я сначала тебя поцелую?

— Ты ни разу не целовал меня. Даже тогда и потом.

— Я знаю. Я никого никогда не целовал.

— Не может быть! — воскликнула Гермиона. — Ты же рассказывал! Чжоу, Джинни…

— Придумывал, — пожал он плечами. — Мы обычно другим занимались.

— Даже слушать не хочу! — возмутилась она и тут же почувствовала, как её губы соприкоснулись с его в осторожном поцелуе-мольбе.

— Все поцелуи после свадьбы, — вдруг пробасил Генри, выглядывая из гостиной, — или хотя бы после ужина. Я есть хочу.

Гермиона и Гарри вспыхнули и отпрянули, но как только Генри скрылся на кухне, снова прильнули друг к другу. Неопытные губы соединялись, языки ласкали друг друга, а руки блуждали по телам, сжимая почти до синяков.

Когда рука Гарри поползла под юбку Гермионы, она остановила его и сделала шаг назад. Дыхание сбилось, и она жадно глотала воздух ртом, как и Гарри. Он сжимал и разжимал руку, словно сдерживая какое-то желание.

— Ужин. Сначала ужин.

Гарри застонал и, не выдержав, прижал Гермиону к себе.

— Не могу без тебя. Люблю тебя.

— И я тебя люблю.

Он посмотрел на неё и переплёл их пальцы.

— Ты сможешь всё забыть?

— Я больше не хочу забывать, Гарри. Это урок тебе о том, что надо быть откровенным. Говорить правду.

— Маховик времени, метла, Крам, — напомнил Гарри об их школьных ссорах.

— Ну хорошо. Нам нужно быть откровенными.

Гарри усмехнулся её капитуляции и обвил рукой талию Гермионы, отчего та вздрогнула.

— Может, ну его, этот ужин? — спросил шёпотом Гарри, прижимаясь к ней.

Он демонстрировал своё желание и напоминал, как им было хорошо в прошлый раз.

Он коленом слегка раздвинул ноги Гермионы и потёрся об неё.

Она и не хотела сопротивляться — наполненная страстным восторгом любви, Гермиона только и смогла, что кивнуть.

Гарри аппарировал с ней в знакомую комнату на втором этаже, тут же закрывая её на всевозможные заклинания

— Ты уже был здесь? — поинтересовалась Гермиона, пока Гарри нетерпеливо положил её на кровать и снимал платье через голову, оставляя девушку только в кружевных трусиках.

Он дрожащими руками провёл вдоль желанного тела и прохрипел возбуждённым голосом.

— Один раз, три года назад.

Гермиона, может, и подумала о том, чтобы возмутиться, но не стала этого делать, поглощённая тем, как Гарри одним движением скидывает с себя рубашку, а следующим — брюки, оставшись в одних синих боксерах. Он навис над нею, но она вдруг вскинулась и оседлала его, тряхнув кудрявыми волосами.