Страница 87 из 99
Домой я еле ковыляла, с блаженством заваливалась в горячую ванну, заранее приготовленную для меня, и придавалась наслаждению, предварительно отскоблив всю собранную мной за утро грязь. К завтраку я была уставшая и измотанная, а главное жутко голодная, потому что перед тренировкой я ничего не ела, боясь в процессе все съеденное растерять.
Весь обед я лазила по библиотеке, читая о Драконах и их особенностях. Но литературы сохранилось очень мало, потому что мои коронованные родственники спалили все, что могли, дабы никто не догадался, что драконов среди правящих нет.
От вечерних тренировок с оружием Дор отказался, сославшись на мое слабое физическое состояние. Зато предложил это самое состояние укреплять. Естественно я согласилась.
В итоге, каждый вечер еле добиралась до подушки, забиралась под бочок к Орлайну и… засыпала. Муж притворно вздыхал, но не настаивал. За что ему отдельное спасибо.
Так проходил день за днем. И однажды вечером, когда я с упоением рассказывала Орлайну, как меня избивал Дор, муж мне заявил, что все мои старания напрасны.
— Почему это?! — искренне возмутилась я.
— Неужели ты думаешь, что я не вижу, зачем ты все это делаешь? Предупреждаю тебя еще раз, чтобы ты не мучилась понапрасну — ты на штурм дворца не пойдешь.
— А давай так: если я одержу над тобой победу в поединке, то ты меня возьмешь, — предложила я.
Орлайн вздохнул, покачал головой и с грустью произнес:
— Солнце мое, даже если ты уложишь на лопатки весь замок, я тебя не возьму.
Я обиделась. И не просто обиделась, а очень сильно. Я тут стараюсь в поте лица, а он?..
— А может…
— Я сказал НЕТ! — довольно грубо оборвал он меня. Но уже мягче добавил: — Пойми меня правильно, я не смогу руководить боем, пока я знаю, что где-то среди воинов есть ты. Я буду стараться тебя защитить и уберечь, потому что без тебя моя жизнь уже не будет иметь смыла. Да и не только моя. Поэтому ты должна быть в безопасности, ради всех нас.
Умом я понимала, что он прав, но горячее драконье сердце категорически не хотело отсиживаться за спинами других и требовало моего прямого участия.
Чем ближе приближался День Истинных, тем страшнее мне становилось и казалось, что это сон, и не более того. День был выбран не случайно. Он считался праздником общегосударственным, и отпраздновать его в столицу прибывало такое количество народа, что не хватало мест на постоялых дворах. Отчасти из-за этого, отчасти из-за того, что погулять такой толпой возможностей было не так уж много, празднования продолжались до самого утра.
Этот день всегда считался самым благоприятным для зачатия, что повлияло на некую распущенность в людском поведении. Может еще и поэтому Орлайн не хотел, чтобы я пошла с ним, дабы не видела этого непотребства. А мне жуть как интересно!
— Ты нервничаешь, — за ужином заметил супруг.
— А как мне не нервничать? Я отпускаю в смертельный бой самого дорого мне человека! — осерчала я в лучших чувствах.
— Так надо. И ты это знаешь. Знаешь так же, что никому другому вашу судьбу доверить не могу, и все равно поднимаешь эту тему. Зачем?
— Затем! Вам без меня не справиться — я это чувствую!
На меня внимательно посмотрели чуть суженными глазами. Этот разговор повторялся уже далеко не первый раз. И даже не десятый.
— Значит такова судьба. И уйду я со спокойной душой, зная, что вы в безопасности. А власть… сменят ее другие. И это мое последнее слово.
— Орлайн! — почти простонала я.
— ХВАТИТ! Этот вопрос не подлежит обсуждению и точка.
Припечатав столовые приборы к столу, он рывком поднялся и вышел из кухни, а я осталась рассматривать раздавленные овощи на тарелке. Я их делила на маленькие части, но в горло и кусочка не лезло.
— Ти, — тихонечко позвала Василис. — Идем, поговорить надо.
Поручив служанке уложить сына спать, мы со свекровью вышли на террасу. Заходящее солнце окрашивало все в веселый розовый цвет. Ветерок легонько обдувал лицо, холодочком проходясь по мокрым дорожкам от слез.
— Не расстраивайся так. Он просто боится потерять самое дорогое! — приобняла меня за плечи Василис.
— Эгоист! — вспылила я.
Василис немного помолчала, видно обдумывая сказанное, но потом все же спросила:
— Почему ты так говоришь?
И я не совсем поняла, чего было больше в ее вопросе: самого вопроса или возмущения.
— ОН боится потерять самое дорогое. А я, значит, не боюсь, да?
И слезы опять оросили подсыхающие щеки. Я устала доказывать ему, что я сильная, я справлюсь. Он относится ко мне, как и прежде: проще запереть и ничего не говорить, чем объяснить, почему он не хочет поступать по-другому. Я уже давно не маленькая и наивная девочка! И… никто оттуда не вернется, если я не пойду с ними. НИКТО! Я это просто знаю. Но он и слушать меня не хочет. Он упертый, как… как тролль каменный!