Холода.Нет

– Все на ушах стоят из-за этого случая, –доверительно сказал мне этот вполне милый старичок. – И надо же было, чтобы именно в мою смену!

Он горестно вздохнул.

– А что вы не один у нас сторож? – я решила поддержать беседу.

Он мотнул головой.

– Двое нас, я да Витька Сталеваров, мы по две ночи дежурим. Сейчас вообще-то его смена, да у него жена приболела, за ней уход нужен, вот и пришлось подменить. И случилась же оказия. Да кто ж знал…Теперь затаскают по кабинетам да по участкам, да? – он взглянул на меня с надеждой.

Я лишь покачала головой.

– Понятия не имею, как такие дела решаются, – было видно, что сторож не поверил ни одному моему слову.

– Маргарита Николаевна, голубушка, вы бы там, – тут старичок выразительно посмотрел на потолок, – замолвили словечко, что, мол, не виноват я, да и не было меня в тот момент на работе еще. А то ведь у нас всегда козел отпущения найдется. А я на пенсии уже, кто ж меня на работу возьмет?

Хотела я сказать ему, что боюсь, как бы меня саму в тюрьму-то не упекли, не говоря уже о том, что Ритка из-за меня могла лишиться работы, но вовремя одумалась. Только улыбнулась ему самой ободряющей улыбкой, на какую была способна.

– Не волнуйтесь, Михал Иваныч, все образуется.

Он в ответ печально покачал головой. Пожелав ему спокойного дежурства, я направилась к выходу. В планах было заехать домой к родителям, надо бы по дороге заскочить в магазин за продуктами. Показать, что у меня все в полном порядке, и я не голодаю. А то мама бесконечно волнуется по этому поводу. Впрочем, это же мама, ей положено волноваться.

Оказавшись на улице, я уставилась на противный дождь, что лил с неба. Ну что ж это за зима такая, то снег лежит, то дождь идет. Хоть бы в новогоднюю ночь не было ливня и слякоти, подумала я. Мне нравилось просыпаться первого числа и видеть за окном белые холмы и вслушиваться в тишину притихших после гуляний улиц. И поедать прошлогодние салатики. И мандарины. Ох, скорей бы праздник.

Почти уже спустившись в метро и изрядно промокнув в виду отсутствия у меня зонта, я вдруг поняла, что чего-то не хватает. На плече не болталась привычно сумка. Я чуть не застонала с досады. Сумку-то я оставила в музее, а в ней и проездной на метро, и ключи, и деньги, и телефон. Ну как тут было не разозлиться. Да еще и этот противный дождь. До музея назад идти метров пятьсот, которые я только пару минут назад благополучно преодолела. Немного поканючив и попеняв на свою забывчивость, я медленным шагом двинулась к лестнице. Особо не торопилась, потому что и так уже промокла до нитки, так какой смысл бежать.

Поднявшись на третий этаж, я помахала удивленному Михаилу Ивановичу.

– Сумку забыла в подсобке, – ответила я на незаданный им вопрос.

– Ааа… -протянул он и кивнул. – Аккуратней, я там уже свет везде потушил. – И дальше уставился в газету – там был занимательный кроссворд, наш сторож любил пораскинуть мозгами.

Я бодро пересекла зал с костями, даже не включая свет, нашла дверь в подсобку. Щелкнула выключателем, отыскала сумку, проверила все ли на месте. Выключила свет, закрыла дверь подсобки и тут снова услышала шаги. Совсем рядом где-то, и я готова была поклясться, что это были точь-в-точь те же самые шаги, что я слышала минувшей ночью.

– Кто здесь? – громко спросила я, особо не рассчитывая на ответ.

Шаги стихли, по спине забегали мурашки, я прижала к себе сумку и уже потянулась рукой к выключателю. Но мне не суждено было им воспользоваться, потому что в следующее мгновение мне на голову опустилось что-то тяжелое, и наступила тишина.

– Маргарита Николаевна!

Кто-то настойчиво звал Ритку. Голос был взволнованный и явно знакомый. Я пыталась сказать ему, что Ритка уехала, что ее сейчас нет, но голос продолжал звать ее и звать. Он был такой громкий, что у меня от него ужасно разболелась голова. И все тело ломило. Я ощутила легкое головокружение и тошноту. А голос все не прекращал.

– Маргарита Николаевна, вы слышите меня?

Да как она может тебя услышать, ее же здесь нет, ну что за придурок пристал тут и орет, как бешеный. Ох, почему же так болит голова. Тут я ощутила чью-то руку на своем плече. Кто-то усердно тряс меня, от чего моя бедная голова, казалось, расколется на сотню маленьких кусочков. Я не на шутку разозлилась и открыла глаза, чтобы увидеть нахала.

– Ну Слава Богу! – услышала я еще один голос, незнакомый.

И тут до меня дошло. Я обалдело посмотрела по сторонам, пока мне помогали сесть чьи-то заботливые руки. Я в зале с костями. Это раз. Почему-то сижу на полу, это два. Голова болит до ужаса. Это три. И четыре: рядом стоит озабоченный моим видом Михаил Иванович и еще какой-то мужчина. В форме. Опять полиция.

–Нас что снова ограбили? – я прислонилась к стене и попыталась перевести дух. Потом потрогала свою голову. Ого, на затылке огромная шишка, неудивительно, что так болит.

– Вы что-нибудь помните? – ко мне склонилось молодое лицо работника в форме.

Я помотала головой.

– Я вернулась забрать сумку. Из подсобки. Выключила свет. Дальше пусто…, – тут я призадумалась. – Хотя нет, я снова их слышала!

– Кого их? – удивленно спросил парень.

Я подумала, что он совсем еще зеленый, чтобы работать в такой серьезной организации. Даже усов нет, наверное, не выросли.

– Шаги. – наконец ответила я ему.

Недоумение так отчетливо читалось на его лице, что я усмехнулась. Зато Михаил Иванович как-то вдруг съежился и уставился на меня немигающим взглядом своих подслеповатых глаз.

– Маргарита Николаевна, какие шаги, что вы такое говорите? Кроме нас с вами тут никого и не было.

– Кто же тогда ударил меня по голове? – спросила я его, пытаясь подняться. По стеночке с помощью молодого полицейского мне это удалось. Прислонившись головой к холодному стеллажу, я ощутила такое минутное блаженство, что даже забыла, где нахожусь.

– Не знаю, –наконец, ответил сторож.

– Вот. А я уверена, что тут был кто-то еще, кроме нас с вами. Кстати, опять что-нибудь пропало?

Парень покачал головой.

– Все на месте. Ничего не украли. Кроме вас пострадавших нет.

Лицо сторожа вытянулось до такой степени, что я едва не расхохоталась.

– Михал Иваныч, надеюсь, вы не думаете, что я все придумала? Может и по голове я себя сама треснула?

– Я ничего не думаю, Маргарита Николаевна, мое дело маленькое. Но все это очень странно, вот что я вам скажу.

– Она пришла в себя? – услышала я вдруг еще один голос. Отдаленно что-то знакомое мелькнуло, но дальше этого не пошло.

– Да, капитан. Говорит, что слышала чьи-то шаги, – отрапортовал паренек в форме, повернувшись ко мне спиной и заслоняя новоприбывшего.

– Может, это было средневековое приведение? – что за усмешки из уст человека в таком звании. Я признаться немного растерялась.

И тут капитан возник в поле моего зрения. Я узнала его почти мгновенно, хотя первая наша встреча была при менее хорошем освещении. Передо мной стоял тот самый мужчина, что пытался познакомиться со мной на улице несколькими днями ранее. При свете дня я увидела, что он был высоким, и совсем не темноволосым, как мне показалось тогда на улице. Русый, коротко стриженный. Неплохо сложен, в целом самый обычный мужчина. Только вот глаза у него были странные. То ли серые, то ли голубые, и какие-то чересчур живые для работника органов. Кстати, он был не в форме, а в обычных джинсах, рубашке, пиджаке. На шее болтался все тот же темно-зеленый шарф. Ну никак не походил он на человека в высоком звании капитана полиции.

На меня взирал с усмешкой и периодически хмурился. Причину такого поведения я сперва не поняла. Пока не заметила в руках у него свой паспорт и чуть не выругалась.

– Скажите, пожалуйста, любезная барышня, кто же вы такая?

Я молчала, за меня ответил Михаил Иванович.

– Это Маргарита Николаевна, она из главных у нас, большое начальство.

– И что же большое начальство делает по вечерам в музее? – лилейный голос капитана злил не на шутку.