Холода.Нет

– Михаил Иванович это вы? – все же через какое-то время мне сделалось немного не по себе. Огромный пустой музей, небольшой круг света и неясный шум, словно кто-то очень тихо ходил по коридору. Звуки были из зала с костями, я его сама лично запирала, поэтому удивилась им вдвойне.

На мой вопрос сторож не отозвался. Снова сделалось очень тихо.

– Михал Иваныч? – и опять в ответ ни звука.

Послушав тишину, я снова услышала едва различимые шаги. Только теперь они стали приглушеннее, будто издалека. За залом с костями находился зал с артефактами, привезенными с раскопок. Может это древнее приведение. Я нервно хихикнула. И снова услышала эти непонятные шаги. Если честно, в этот момент мое тело покрылось испариной. А сердце застучало в бешеном ритме. Мне стало страшно. Но я решительно встала из-за стола, оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь увесистого. Взгляд остановился на огнетушителе у входа. Я, стараясь особо не шуметь, сама не знаю почему, направилась в его сторону. Никогда раньше мне, слава Богу, не приходилось пользоваться огнетушителем. И теперь я попыталась понять, как достать его и, тем более, что с ним делать. Немного повозившись, я, наконец, вооружилась увесистым предметом и направилась в сторону зала с экспонатами костей. Я была уже почти возле входа в зал, как вдруг услышала скрежет. Жуткий до безобразия.

– Мамочки…– прошептала я не понятно к кому обращаясь.

А в следующий миг погас свет в единственной лампочке на этаже. Музей погрузился во тьму. Я вжалась в стену, прижимая к своей груди огнетушитель и честно начала молиться. Мне было так страшно, что я готова была заплакать. И мечтала провалиться сквозь землю, лишь бы не стоять в кромешной тьме. И тут снова раздались эти странные шаги. Совсем близко. Кто-то пересек зал с костями! Я его ясно слышала, но не видела ни черта. Сама, плохо понимая, что делаю, я подняла высоко над головой огнетушитель, и с громким криком бросилась в пустоту.

– ААААА!

И вдруг зажегся свет. И в этом свете я увидела изумленное лицо Михаила Ивановича, то бишь сторожа, который смотрел на меня, как на ополоумевшую. Я от страха еще не пришла в себя, поэтому только опустила вниз огнетушитель и попыталась выдавить из себя подобие улыбки. Видимо, сторож был не любитель женщин, потому что никак не отреагировал. Но прежде, чем он успел задать мне хоть один вопрос, по всему музею вдруг заорали сигнализации. Вой стоял такой, что мне невольно подумалось, что в реальности такого со мной просто не могло бы произойти. Я недоуменно вертела головой, а Михаил Иванович в ужасе схватился за сердце.

– Кража, – прохрипел он.

– Что? – мне показалось, что я ослышалась.

– Нас ограбили!!

Глава 2

Кира

В ту ночь поспать почти совсем не удалось. Дождавшись, когда приедет полиция, мы с Михал Иванычем пытались объяснить им, что произошло. Сигнализация орала минут пять на весь музей, пока ее не отключили сотрудники спецслужбы, приехавшие в рекордно короткие сроки. До приезда органов мы со сторожем даже не решались куда-то заходить, сидели на вахте, тряслись и молча переглядывались.

– Что ж теперь будет, Маргарита Николаевна? – не выдержал, наконец, сторож. Его умоляющие глаза меня даже растрогали, и я попыталась его успокоить. Подействовало, но ненадолго.

Приехавший наряд полиции прочесал весь музей, заглянул в каждую щель, но ничего не обнаружил. Кроме открытого замка в зале с раритетными вещицами. Когда я стала рассказывать им о том, что слышала шаги незадолго до появления сторожа, полицейский вроде приободрился. Но, поговорив с Михал Иванычем, который, оказывается, ничего такого не слышал и не видел, энтузиазма и огня в очах у него поубавилось. Думаю, он решил, что я сама все выдумала. Ночь, пустой темный музей, любительница детективных историй сидит одна… Все это так ясно читалось на его лице, что я уже пожалела, что вообще заикнулась насчет чьих-то шагов. Но не могла же я молчать, ведь действительно их слышала. Но для полицейского это не являлось весомым доводом, особенно если учесть тот факт, что никаких следов они не обнаружили. И если бы не включившаяся сигнализация и отсутствие важной реликвии в зале, можно было бы совсем закрывать дело за недостатком информации.

Когда выяснилось, что пропало, Михаил Иванович схватился за сердце уже во второй раз за ночь. И я его понимала. Украли очень важную находку, вывезенную нашими учеными из Египта еще в девяностые годы. Саркофаг с мумией одного из фараонов. Стоимость подобной реликвии на рынке исчислялась шестизначными цифрами и совсем даже не в рублях. Осознав это, я даже присела, чтобы подобно сторожу не ухватиться за сердце. Было от чего запаниковать. Следов похититель не оставил никаких, его никто не видел, и не слышал. Кроме меня, разумеется. Но я человек новый, к тому же, девушка. Доверия я у сотрудников полиции не вызвала, скорее к утру они стали относиться ко мне со все возрастающим подозрением. Их было сложно в этом винить. Но, поскольку доказательств моей вины у них тоже не было, меня отпустили домой.

Едва положив голову на подушку, я тут же уснула и спала почти до обеда. Экскурсия сегодня была только одна, вечерняя. Музей решили не закрывать на время следствия, а информацию о краже держать в строжайшем секрете даже от сотрудников. Но, отлично зная наш народ, я понимала, что уже к обеду все будут знать о том, что ночью нас ограбили, что украли и что кроме Маргариты Николаевны в тот момент в музее никого не было. Доверия у сотрудников музея я вызывала не больше, чем у полицейских.

Около двух позвонила Ритка. Кто-то уже донес ей о происшедшем, и она рвала и метала. Я вкратце пересказала ей случившееся ночью, и она слегка поубавила громкость своего голоса.

– Прости, что наорала. Но я просто не в себе от таких новостей. Ты даже не представляешь, какая это ценность. Это же Египетский фараон, мать его!

– Я вполне могу себе это представить. Но у меня была такая тяжелая ночь, что мне хочется только провалиться сквозь землю.

– Кир, ты сама-то уверена, что слышала эти самые шаги? Может и правда тебе показалось? У страха глаза велики, сама знаешь…

Я начала злиться.

– Ты еще скажи, что я в сговоре с этим вором, пустила его в музей, потом помогла выйти незамеченным…

– Я этого не говорила. Просто меня теперь ждет такая головомойка, что мама не горюй. А еще если узнают, что ты выдавала себя за меня…Блин, а так все хорошо начиналось! – посетовала подруга и горестно вздохнула.

А я вдруг сообразила, что она права. Если полиция вздумает проверить и узнает, что Маргарита Николаевна никакая не Маргарита, да и кроме меня в музее никого не было, шагов никаких никто не слышал, а реликвия стоит огромных денег…Я прекрасно поняла в этот момент милиционера, который смотрел на меня с недоверием. Да у него на лице уже тогда было написано, что я подозреваемая номер один. И это они еще о нашей подмене не знают.

– Может, ты вернешься пораньше, а? – предложила я, не особо рассчитывая на успех.

Так и оказалось.

– Не надо сикать раньше времени, подруга, – решительно заявила Рита. – Пусть сперва доказательства найдут, что ты хоть к чему-то имеешь отношение. А я уверена, что их у них нет. Так что не дрейфь. Лицо понаглее и вперед. Ты ж теперь я, а я никогда бы не стала прятать голову в песок.

Я кивнула и положила трубку. Может она и права. Не стоит паниковать раньше времени. Будет день – будет пища. Разберемся по ходу пьесы. На вечернюю экскурсию я пришла на пятнадцать минут раньше. Меня встретила хмурая Ольга, проводила недовольным взглядом, но даже слова не сказала. Правильно, как ни крути, а я ведь большое начальство. То есть Ритка, конечно. А к начальству с вопросами не лезут.

Я блестяще провела экскурсию, ответила на все вопросы любознательной публики и пошла выпить кофе перед уходом. В кафетерии попалось парочка любопытных сотрудников, которые то и дело на меня пялились. Мне от их взглядов кусок в горло не лез, так что я взяла свое пирожное, кофе и отправилась на вахту к Михаилу Ивановичу. Тот встретил меня вполне любезно, хоть и настороженно поначалу.