Реквием по Германии

- Сделаю все, что в моих силах, Тродл, можете положиться на меня. - Я прикурил сразу две сигареты и передал одну ей. - Признаюсь, я обвинил бы собственную мать, застав ее с пистолетом в руках над телом убитого. Я поверил в историю Беккера по единственной причине: его положение почти безнадежно, причем это его собственная оценка. Возможно, для вас не будет ничего удивительного, но я потрясен.

Вы только взгляните на кончики моих пальцев. Они слишком коротки для святой ауры. А шляпа вон там, на серванте? Я не святой, и если ваш друг хочет, чтобы я вызволил его из камеры смертников, он должен дать мне какую-нибудь зацепку, иначе за это шоу я не дам и ломаного гроша.

Глава 12

Самый суровый приговор выносит человеку его собственное воображение: перспектива юридически обоснованного наказания и тем более смертной казни становится пищей для размышлений самого изощренного мазохистского толка, по сравнению с которыми даже само наказание покажется детской забавой. И действительно, одна только мысль о том, как уходит из-под ног опора, как натянувшаяся веревка не дает ногам дотянуться до земли, сводит с ума. Человек не может уснуть, сердце его разрывается от боли, которую причиняет разум. Даже самому глупому, лишенному воображения субъекту достаточно покрутить головой и послушать хруст позвонков, чтобы в глубине желудка ощутить ужас повешения.

Поэтому я не был удивлен, когда увидел лишь жалкое подобие прежнего Беккера. Мы встретились в маленькой, скупо обставленной комнате для свиданий тюрьмы в Россауерлэнде.

Войдя в комнату, Беккер сначала потряс мне руку, а затем повернулся к охраннику, стоящему в дверях.

- Эй, Пепи, - сказал он весело, - ты не возражаешь? - Затем, достав из кармана рубашки пачку сигарет, бросил ее через комнату.

Охранник, звавшийся Пепи, поймал пачку и взглянул на этикетку. Перекури за дверью, хорошо?

- Ладно, - согласился Пепи и вышел.

Беккер довольно кивнул, когда мы втроем уселись вокруг стола, привинченного к желтой кафельной стене.

- Не беспокойтесь, - сказал он доктору Либлю. - Все охранники здесь не гнушаются подачками. Не то что в Штифтсказерне, смею вас уверить. Никого из чертовых янки не подмажешь. Этим ублюдкам ничего не надо, все могут достать сами.

- Вы говорили мне, - напомнил я и достал сигарету.

Либль отрицательно качнул головой, когда я предложил ему одну.

- Они от вашего друга Порошина, - объяснил я, пока Беккер вытягивал для себя сигарету из пачки.

- Стоящий парень, правда?

- Фрау Беккер считает его вашим шефом.

Беккер прикурил сам, дал мне огня и выпустил облачко дыма над моим плечом.

- Вы говорили с Эммой? - спросил он, но в его голосе не прозвучало удивления.

- Если не считать абсолютно для меня не лишних пяти тысяч, то она самая веская причина, по которой я здесь, - сказал я. - Поговорив с ней, я решил: окажу вам помощь, какую только смогу. Эта женщина убеждена, что ваша карта бита.

- Жестоко ненавидит меня, да?

- Как старую болячку.

- Ну, она права, я полагаю.

Он вздохнул, тряхнул головой и глубоко затянулся. Сигарета догорела и потухла. Какое-то мгновение он пристально смотрел на меня, его налитые кровью глаза ярко поблескивали сквозь пелену дыма. Через несколько секунд он откашлялся и, улыбнувшись, сказал:

- Валяйте, спрашивайте.

- Хорошо. Это вы убили капитана Линдена?

- Бог свидетель, нет. - Он рассмеялся. - Я могу идти, сэр? - горько пошутил он и сделал еще одну отчаянную затяжку. - Вы не верите мне, не так ли, Берни?

- Ваше положение было бы куда лучше, если бы вы лгали. Я вам верю в этом смысле. Но поскольку я разговаривал с вашей подругой...

- Вы видели Тродл? Хорошо. Она прекрасная девушка, не так ли?

- Вы правы, и знаете, на мой взгляд, одному только Богу известно, что она нашла в вас.

- Она любит поболтать со мной после обеда. Именно поэтому ей не верится, что меня заперли здесь - не хватает наших бесед у горящего камина о Витгенштейне. - Улыбка исчезла с его лица; потянувшись через стол, он сжал мой локоть. - Послушайте, вы должны вытащить меня отсюда, Берни. Пять тысяч - это лишь задаток. Докажите мою невиновность, и я утрою гонорар.

- Мы оба знаем: это будет нелегко.

Беккер не понял.

- Деньги не проблема. У меня куча денег. В Герналсе в гараже припаркована машина, в ней тридцать тысяч долларов. Они ваши, только вытащите меня!

Либль недовольно поморщился: его клиент совсем, похоже, утратил деловую хватку.

- Господин Беккер, как ваш адвокат я вынужден возразить. Это не способ...

- Заткнитесь! - взбесился Беккер. - Когда мне понадобится ваш совет, я обращусь к вам.

Либль дипломатично пожал плечами и откинулся на спинку стула.

- Послушайте, о премии поговорим, когда вы выйдете отсюда. Денег достаточно, вы уже и так хорошо заплатили мне. Я имею в виду не деньги. Мне нужны сейчас хоть какие-нибудь ниточки. Расскажите-ка о господине Кениге, причем все до мельчайших подробностей: где вы с ним познакомились, как он выглядит и пьет ли он кофе со сливками или без... Хорошо?

Беккер кивнул и затоптал окурок на полу. Он нервно сжал и разжал пальцы. Похоже, ему слишком часто приходилось рассказывать эту историю.

- Ладно, дайте сообразить... Я познакомился с Гельмутом Кенигом в "Коралле". Это ночной клуб в девятом округе на Порцеллангассе. Он первым подошел, представился, сказал, что наслышан обо мне, и предложил выпить. Я не отказался. Мы говорили о всяких пустяках. О войне, моем пребывании в России, службе в уголовной полиции перед тем, как я, так же как и вы, оказался в СС. Только вы вовремя смылись. Не так ли, Берни?

- Не отвлекайтесь, не теряйте нити.

- Ну, он объяснил, что якобы слышал обо мне от своих друзей, от кого не уточнил. У него были какие-то делишки - постоянные поставки через зеленую зону, - и он хотел, чтобы я их пропихнул. Деньги наличными, и никаких вопросов. Все просто: я должен был забирать небольшой пакет из одной конторы здесь, в Вене, и передавать его в другую контору - в Берлине. Но каждый раз я вез грузовик сигарет, а если бы меня поймали, то, скорее всего, они бы даже и не заметили посылку Кенига. Сначала я подозревал, что это наркотики, но однажды вскрыл посылку. Там было всего лишь несколько папок: партийные и армейские документы, документы СС. В общем, старый хлам. Я не мог понять, что же такого в них ценного.