Зеркало для героев

– Дай мне посмотреть, – попросила Дерке. Оанес неохотно оторвал от глаза и протянул ей древний прибор. Девочка припала к окуляру, обвела трубой небо.

Звезды поразили Дерке. Вселенная была бескрайней и прекрасной превыше любых слов.

Дерке вспомнила, что такое звёзды, она вспомнила, как вращается её планета – вторая от Солнца, белого карлика спиральной галактики. Она вспомнила, что случилось с её зелёной планетой двести лет назад, когда гигантский астероид с шипением ударил в океан, и вода вскипела и встала до неба, и твердь погрузилась в океан, и была тьма, и была ночь, и было утро, наставшее уже в новом мире. Течения в океане стекали в бездну кровью Плывущих, а с неба на его поверхность дождем лилась кровь Парящих…

– Ты ли это? – раздался рядом щёлкающий голос. Дерке повернула голову. Парящий был совсем небольшой, чуть крупнее её плавника.

Когда суша ушла под воду, над поверхностью остались Столпы – вершины самых высоких гор. Теперь Парящие гнездились там, в немыслимой тесноте, в чудовищных лишениях. Но они выживали. Они соединялись в семьи, любили друг друга и обменивались клетками своих тел, и каждый год новые птенцы взмывали в небо.

– Я ли? – спросила Дерке. Парящий подлетел ближе. У него были большие глаза и острый клюв. В темноте было не различить цвета его перьев.

– Ты – она? – спросил Парящий. Его голос отражался от воды металлическим звоном. Дерке протянула ему руку. Парящий сел на запястье, тут же клюнул его, пробивая крепкую кожу, пронзая Дерке нетрудной острой болью. Защелкал клювом, сглатывая каплю крови, растирая её по нёбу.

– Да, я узнаю тебя, – защебетал он. – Мы видели тебя, мы ждали. Мы смотрели в будущее. Посмотри в небо, Великая Царица. Посмотри на огни в черной пустоте. Их свет летит к нам сквозь пустоту много лет. Некоторых из них уже нет, они взорвались, перегорели, вывернулись наизнанку, но мы еще долго будем видеть их свет. Потому что свет – часть оболочки мира и у него есть скорость, законы и правила. У тебя, у твоего внимания и страсти правил нет. Понимание мгновенно. Посмотри на звезды, Дерке. Нащупай жизнь. Пойми её. Впусти её в себя.

Дерке подняла к глазам прибор Оанеса. Парящий сердито зашипел, прыгнул ей на плечо, опять больно клюнул руку.

– Не так. Смотри глазами. Смотри сердцем.

– Смотри сердцем, – откликнулась в голове у Дерке ее Мама. Море вздохнуло.

Дерке заметалась глазами по небосводу, уже слегка бледнеющему – над горизонтом востока зарождалось предчувствие скорого света. Её взгляд остановился на неприметной желтой звездочке в созвездии Окулы, у самого хвоста. Она смотрела в её дрожащий ореол, и понимала, что прямо сейчас…

Лодку уносило все дальше в океан. Арам смирился со скорой и неприятной смертью. Ураган сломал его весла, унес парус, бросил рыбака о скалы, приложил головой о выступ, но потом зачем-то позволил залезть обратно в лодку, не стал утягивать на дно. Теперь шторм улёгся, как и не было, морская поверхность стала гладкой, отражала звёздное небо, казалось, бросишься вниз – и не будет всплеска, улетишь. Голова звенела болью, перед глазами проходили странные видения – Арам видел города в глубине, огромных чудовищ, плывущих в небе и прекрасную девочку с красными волосами. Когда девочка приподнялась над водой, Арам увидел, что она наполовину рыба.

«Богиня!» – понял он.

Смотреть на чудесную девочку было приятно, Арам улыбнулся растрескавшимися губами, откинулся на груду старых рыболовных сетей на дне лодки. Тима не дождётся его с уловом. Поплачет, наверное. Утешится быстро – женаты они были недавно и особенного счастья пока друг в друге не находили. Арам смотрел на девочку, а та – на него.

– Дерке… Деркето… – понял Арам. Девочка в море-небе улыбнулась и исчезла. На звезды нашла туча, поверхность моря вскипела нежданым ливнем. Арам лежал на дне лодки, пил воду из неба, и снова наполнялся жизнью. Она его ждала еще длинная.

Дерке была поражена. Она видела их, видела и чувствовала то же, что они – похожие на Миима, но сухопутные, вдыхающие воздух. Мужчины сидели у бивачных костров, женщины склонялись над колыбелями, дети смеялись, умирали от лихорадки, пели, рисовали на песке. Десятки жизней промелькнули перед нею быстрыми образами, воспоминания о том, что было не с нею.

– Миима умели читать звезды, – грустно сказал Парящий, все еще сидевший на её руке. – Они видели жизнь в бесконечности, они вбирали её в себя, учились любить её – непохожую, разную, любую. Понимая иные миры, они умножали свою силу. Мы, Раави, смотрели для них в прошлое и будущее. Дыхание их Цариц ветром проходило по планете и стаи Парящих взмывали над своими городами, радуясь и кувыркаясь в теплых потоках, и деревья качали листьями и роняли в воду сладкие плоды. Дети Миима ловили их и смеялись… – он замолчал, сглотнул, пощелкал клювом.

– Это было давно, царевна, – сказал он. – Теперь это не имеет никакого значения.

– Кто ты? – спросила Дерке. Парящий смотрел на неё, склонив голову.

– Риик-Ра, – сказал он наконец. – Мы больше не увидимся. С тех пор, как мир изменился, Раави не переживают зиму. Мы вьем тугие гнезда из морских трав. В немыслимой тесноте наших скал мы укутываем в них яйца. С первыми холодами мы запечатываем гнезда своими телами и умираем. Весной новое поколение разбивает скорлупу и вылезает в мир, раздвигая наши гладкие кости и растрепанные перья. Они смотрят в прошлое – великий дар нашей расы – и видят, как мы их любили и тосковали по ним. Мы перед смертью смотрим в будущее – и видим, как они будут любить нас и тосковать по нам. Так мы выживаем, из года в год пролетая по тонкой струне любви над морем скорби и смерти.

– Прощай, Риик-Ра, – сказала Дерке, поднимая руку. Легкое тело Парящего взмыло с её ладони в небо, наполняющееся пурпурным рассветом.

– Прощай, Дерке, – сказала Мама, и в её голосе девочке послышался отзвук другого – её отца. Эхо эха, отражение отражения.

Солнце взошло. Миима запели в воде, Раави вторили им из воздуха. Тело матери Дерке вскипело на свету, стало пеной, разошлось по поверхности океана.

– Так проходит Атарге, Царица Морская, а с нею Даарис, – провозгласил Оанес. – Пусть всегда их души звучат в течениях океана.

В году было шесть сезонов, они считались от зимы, когда поверхность океана застывала коркой льда, а обитатели солнечного слоя воды уходили в глубину или умирали. Дерке ежилась, представляя себе застывшую ледяную пустыню размером с планету, с заметенными снегом Столпами, усиженными трупами Парящих.

Вода становилась холоднее с каждым днем, и Мнима торопились убрать урожай тугих маслянистых гурдов и круглых рыблок до того, как холод придаст им горечь.

Дети играли в высоких залах Скалы. Снаружи, за пределами обжитой воды, было опасно, стерегли хищники. Охранителей не хватало, а окулы и олфины, чувствуя приближение холодных сезонов, торопились нагулять жир, нападали агрессивно и смело. Были раненые, их лечили в пещере лазарета. Дерке, её сестры и братья помогали, учились работать с ранами, меняли повязки.

Дети помнили многое, что было до них, но не всё. К воспоминаниям матери и отца они могли обратиться легко, но чем дальше в память предков они пытались заглянуть, тем путанее были картинки, образы и слова. Но однажды, держа сосуд с бинтами для лекаря, который обрабатывал раны от окульих зубов охранительнице с волосами темно-красными, как у неё самой, Дерке вспомнила совершенно точно, что когда-то все было не так. Огромные генераторы вырабатывали энергию, свет заливал улицы городов, в красивых зданиях было тепло, фильтры очищали воду, а та, кого Дерке вспоминала, смотрела в гладкую светящуюся поверхность, улыбалась и разговаривала с кем-то, кто был далеко, на другой стороне планеты.

Это было давно. Теперь, как сказал тот обречённый Парящий, это не имело никакого значения. Раненая окулой воительница мелко тряслась от озноба, согреть её было невозможно и через три дня она умерла. Зубы окулы выделяли паралитический яд, справиться с которым могли не все.