Страница 52 из 77
***
[1] сейчас на соборе две разные башни. Северная башня в архитектуре «пламенеющей готики» была перестроена в XVI.
[2] если вы видели в притворах католических соборов или внутри встроенные в стену чаши, то раньше там была святая вода и символический акт — опускание в нее двух пальцев при входе, показывал очищение и присоединение к священнодействию.
Во время мессы двери в церкви закрывались. «Опоздал минут на пять» — такое объяснение не проходило. В закрытые двери никто не ломился.
Месса служится даже если никто на нее не пришел. Даже в современности (сам был свидетелем) — в церкви, очень старинной, в маленьком французском городе, основной вход был заперт, но защелка бокового входа легко отходила, поэтому было несколько двусмысленно — можно или нельзя. Внутри никого не было, даже священника. Музыка, пение, священные тексты — всё читалось в записи.
========== Глава 9. Девица Мария ==========
Раймунд и Бриан терпеливо дожидались его возвращения в том конце площади, где были сгружены повозки торговцев. Агата с дочерью неторопливо прохаживались между рядов, присматриваясь к лентам и платкам. Мария так и продолжала сидеть, спрятавшись в повозке. Когда они вновь тронулись в путь, перекусив хлебом и вареными яйцами, ибо неделя строгого поста еще не началась, Агата перебралась внутрь, усевшись рядом с сестрой, Раймунд развалился посередине, намереваясь поспать, заняв всё свободное пространство – только ноги торчали. Бриан ласково улыбался дочке Николя и усадил её рядом с собой управлять повозкой, а Джованни осталось лишь плестись за ними сзади, придерживаясь за подпругу второй лошади. Николя не дал им в дорогу седла, а флорентиец не был уверен, сможет ли долго держаться верхом на спине животного, имея в руках только повод уздечки.
Дорога, по которой они следовали, была проторена и утоптана ногами многочисленных паломников, спешащих из Шартра в Тур. В середине дня стало теплее, солнце вышло из-за свинцовых туч, и было заметно, что кусты на открытых полянах, согреваемые лучами, уже подернулись нежной салатовой листвой, распустив почки. Трава в полях давно налилась зелеными соками и стала пригодной для выпаса. Когда путники проходили мимо одной из многочисленных рощ, что часто встречались им по дороге, наперерез их лошади кинулся нищий старик.
Бриан натянул поводья и остановился. Незнакомец смиренно, со слезами на глазах, умолял разрешить ему следовать рядом с повозкой, поскольку отбился от основной группы паломников, а идти в одиночестве было очень страшно. Он пристроился рядом с Джованни и шел достаточно уверенно, опираясь на длинный посох.
Старик оказался монахом, на что указывала его выбритая тонзура, и был из тех, кто видит смысл своего существования в путешествиях от деревни к деревне, выступая с проповедями на площадях, и зарабатывает на пропитание подаянием.
Вначале все продолжали путь молча, погруженные в собственные мысли. И только Джованни не сомневался, что Бриан, будучи скрытым от чужих глаз, уже вовсю милуется с хозяйской дочкой. Их головная лошадь шла неровно, поводья то отпускались, то внезапно опять натягивались, заставляя её ускорять шаг.
Старик заговорил первым, назвавшись братом Сульпицием:
– Как вижу, вы, господа добрые, следуете к святым местам, что почитаются издревле, благодаря славе Мартина Милосердного из Тура. Позвольте же мне скрасить ваш путь увлекательным рассказом о деяниях святого. Почтите за благость услышать о нем из первых уст, ибо говорить о духовных подвигах его я могу бесконечно, восторгаясь…
Всем показалось интересной возможность развеять затянувшееся молчание хорошей историей. И Сульпиций начал свой рассказ:
– С тех пор, как арианская ересь широко распространилась по миру, и истинные католические верующие начали притесняться, появился Мартин, ведомый рукой Господа…
– А что за ересь-то такая, отец? – перебил его Джованни. В сочинениях отца Бернарда, тех, что он переписывал, говорилось о ересях, но не об этой. – Какая-нибудь из старых?
– О, да! И самая заразная. Ибо многие первосвященники, что были посланы к другим народам рассказывать о Христе и обращать язычников в веру, были ей заражены, и эти народы – галлы, германцы, готы и те, что на Востоке, приняв крещение, уверовали ложно. А суть была в том, что некий учёный муж по имени Арий заявил, что Иисус Христос является «тварной» личностью, ибо «сотворён» он был Богом, чтобы, одевшись в видимую плоть, сойти на землю и начать проповедовать Слово.
– А мы верим…
– Да! – глаза Сульпиция загорелись светом вдохновения от собственных слов. – Мы утверждаем, что Сын равен Отцу. И вся Троица – одно лицо, что проявляется друг посредством друга. Так вот… – старик сделал паузу, намереваясь продолжить рассказ. – Святой Мартин был родом из Панонии [1]…
Первое прославление своё Мартин получил еще во время военной службы в северной Галлии, когда юный воин из хорошей семьи на глазах у всех совершил поступок, шокировавший окружающих. Он разрезал мечом свой плащ пополам и отдал часть нищему, чтобы тот прикрыл свою наготу от зимней стужи. Тот нищий, по рассказам самого Мартина, был никем иным, как Иисусом Христом, проверявшим своего оглашенного [2] на крепость вере.
К моменту окончания своей службы в императорской гвардии, а был Мартин уже к этому моменту далеко не мальчиком, наш будущий святой уже был крещён. И отправился он в город Пуатье к епископу Иларию, который, будучи мужем прозорливым, по слухам, хотел продвинуть Мартина по служебной церковной лестнице, но тот отказался. И поэтому получил «несправедливую» должность или послушание в качестве экзорциста. И вот на этой службе, путешествуя по разным землям, он и снискал свою славу. Дьявола видел воочию – и видимым и невидимым, о чём охотно делился со своими последователями, имея силу немалую: и бесов изгонял из людей и животных, и мёртвых оживлял [3].
А потом Мартин, прославленный своими видениями, удачно подвязался в епископы Тура, и с помощью поддержки горожан сломил сопротивление других епископов, утверждавших, что не может «человек столь жалкого обличья, в ветхой одежде и с нечёсаными волосами» претендовать на эту должность.
Житие святого было сразу написано после смерти Мартина его сотоварищами, и эта книга сначала распространилась в Риме, а потом по всем уголкам Ойкумены, до которых смогли только добраться его благодарные ученики. И слава святого, общавшегося с императорами на равных, творившего чудеса, боровшегося с бесами, разрушающего языческие капища, стала прекрасным подспорьем, укрепившим церковную партию, боровшуюся с арианством и победившую его впоследствии.
Вот такой рассказ, что скрасил дорогу до следующего ночлега подле Бонваля, услышали путники и восхитились красноречием старца Сульпиция, который, не замолкая ни на миг и черпая силы в воспоминаниях о святом, развлекал их на протяжении всего дня, а потом исчез.
Переночевав в маленьком городке на постоялом дворе, снимая две раздельные комнаты – для мужчин и для женщин, наши герои продолжили свой путь ранним утром. И, не дожидаясь середины дня, остановились на отдых рядом с густой рощей, через которую протекал ручей.
Джованни незаметно для других, увлеченных спором, как именно следует правильно готовить кашу и класть ли в неё овощи прежде, чем зёрна набухнут, прихватил с собой кусок полотна и свою суму с мазями и отправился «рожать», углубившись подальше в лес. Ручей тёк между холмистой местностью в глубокой лощине. Деревья и кусты рядом с ним образовывали непроходимые стены и заслоняли берега так, что невозможно было подойти, а на открытых полянах большие камни не давали ручью менять направление, подтапливая низины.
Флорентиец нашел подход к ручью и омылся в его обжигающих холодом водах, присев прямо голой задницей на гладко обточенные камни. Затем, мучаясь подозрением, что его товарищи тоже могут пойти исследовать дно ручья, решил получше скрыться от посторонних глаз, перебрался на другой берег, поднялся на высокий бугор, с которого место переправы хорошо просматривалось, и принялся копаться в суме, чтобы найти мазь.