Страница 45 из 57
Корабельные верфи Арнауты располагались позади всей цепочки рынков, уже в проливе. Там горы становились ниже, а по медленным рекам можно было сплавлять строительную древесину, хотя для больших кораблей подходила лишь та, что везли из Лаокоонии.
Однако не успев пересечь мост, правители Байонны неожиданно наткнулись на толпу стражников, расчищавших дорогу для проезда Сомера, сына Бейсила.
========== Глава 30. Младший принц ==========
Сомер отдал приказ остановиться, завидев издалека выделяющуюся фигуру Ингвара. Герцог Байонны сидел на коне и выгодно возвышался над всей толпой.
Арнаутский принц, всё еще не доверяя своим глазам, тронул пятками свою серую, тонкокостную лошадь, которая легкой походкой подвезла своего седока почти вплотную к Ингвару.
— Привет, Лаокоонский Пёс! — младший наследник Арнауты обожал давать всем клички. Он плохо запоминал чужие имена, а вот плоды собственного творчества — всегда помнил. Все его рабы, слуги, жены, дети, лошади, собаки, по последнего щенка — именовались так, как пожелает Сомер. Казалось, что в пределах своего дворца, он живёт в некоем выдуманном мире. — Когда до меня дошли слухи, я не поверил! Так ты теперь у нас правитель Байонны и именно ты избавил нас от Ханну. Весьма похвально! Я этому очень рад: лишний родственник, как нож в сердце или заноза в заднице.
— И тебе здоровья и процветания, Сомер! И не скучать! — откликнулся Ингвар. Своими лошадьми они перегородили почти весь мост, но торговый люд стоял и терпеливо ждал: перейти дорогу принцу было себе дороже. Он иногда тоже скучал и был не в настроении, развлекался по-своему: его слуги могли разгромить лавку или изнасиловать дочь.
— Куда путь держишь? — Сомер явно набивался в спутники на этот день, видно не сильно озабоченный делами собственными.
— На верфи, — миролюбиво ответил Ингвар, — хочу посмотреть, как вы строите корабли.
— Ага! — кивнул головой Сомер. — Тогда мы едем вместе. Давно не интересовался кораблями, всё больше их грузами. — А ты продаёшь или покупаешь?
Ингвар натужно изобразил подобие улыбки. В лице Сомера было нечто отталкивающее, чем его наградили боги: у красивых папы и мамы родился сын с недоразвитым нижним подбородком, почти утопленным в шею. И рос бы он еще добрым, нежным и отзывчивым ребёнком! Но видно, его все жалели, поэтому с раннего детства Сомер проявил капризный характер, устраивая различные каверзы, которые шокировали слуг, но поощрялись Бейсилом.
Они поехали дальше вместе, наравне, слив свои свиты. Поэтому Альваро затерялся за спинами слуг, но Ингвар надеялся на благоразумие младшего мужа, поскольку дорога пролегала мимо рынка рабов, и это единственное, что могло бы сильно впечатлить.
Как раз посередине рынка Сомер и остановил своего коня. Зная о приближении принца, предприимчивые торговцы постарались выставить «товар лицом» — согнали отовсюду полуголых рабынь и выстроили вдоль дороги в надежде, что кто-то из них приглянется, хотя бы на ночь.
— Не могу я уже смотреть на этих женщин! — сварливо посетовал Сомер. Ингвар не разделял его мнения, сломав себе глаза. «Как-то я уж слишком истосковался! Хочу женщину!» — подумал он и его член был полностью согласен. — А ты, Лаокоонский Пёс, говорят, с мужчиной живёшь? — Сомер обратил внимание на герцога Байонны. — Все наши шлюхи, мимо которых ты прошёл, не успевают высушивать платки, полные слёз.
— Ну, наступает же время остепениться! — возразил Ингвар, раздумывая, как бы уйти от скользкой темы и не рассказывать прилюдно о байоннских традициях. — У меня есть жёны и дети. Как и у тебя!
— Уберите женщин, поставьте мужчин, — распорядился Сомер, почти не слушая своего собеседника, думая о чём-то своём. Когда выстроенных перед ним рабынь сменили на красивых юношей и мальчиков, принц опять остался недоволен. — Скучно! — вырвалось у него из уст. — Хочется страсти, а эти все вялые какие-то как дохлая рыба.
Вдоволь натешившись с торговцами рабами, Сомер двинулся дальше, пообещав, что еще вернётся посмотреть на «вон тех чёрненьких». Ингвар спокойно ждал, наблюдая за действиями младшего принца, и рассуждал внутри себя, что ждёт их в будущем, если боги решат поставить именно Сомера новым солнцеподобным правителем.
Раньше в наследовании престола Арнауты была полная неразбериха. Наследников рождалось много, но не все доживали до совершеннолетия. Принцами считались только те мальчики, что были от официальных жен, почивших или здравствующих. Существовало ограничение, что жена должна быть одна при множестве наложниц, но и жены могли умирать не только от болезней или родов. Слабых — травили их же соперницы — действующие фаворитки, сильные — травили тех же фавориток и наложниц. После тех трудов, что затратил Бейсил, продвинувшись на вершину власти и чуть не погрузив страну в пучину гражданской войны, действующий порядок был изменён. Трон получал старший. Из выживших… разумеется. Или его потомки.
При этом соперничество возникало только между ближайшими детьми: старшим и младшим. Пока мальчики были молодыми, такое положение давало надежду на получение заветной тиары власти, но когда у них рождались свои сыновья, то выстраивалась уже целая очередь, против которой шансы младших детей становились минимальными. Вот и сейчас, долгоживущий Бейсил фактически давал всем своим сыновьям и внукам шанс на спокойное проживание и занятие делами собственной семьи. Старший его сын — Амори управлял отдельной провинцией и имел несколько сыновей. Сомер — младший, жил в столице в собственном дворце, и чтобы завладеть властью, ему пришлось бы вырезать весь род Амори.
Для воспрепятствования новой резни среди своих потомков Бейсил тоже издал специальный закон, запрещающий убивать принцев крови. Их можно было удалять из столицы, но при этом жалование на их содержание должно было выплачиваться без задержек. Арнаута была богата, но Бейсил рассчитывал на то, что и сами, его дети и внуки, займутся делом, приносящим доход.
После Амори и Сомера шел значительный временной провал в десять лет, когда официальные жены Бейсила не рожали мальчиков или умирали в родах, поэтому ещё более младшие дети вообще не брались в расчет, а наиболее талантливых планировалось хорошо обучить и определить на государственные должности.
Сомер же не сильно стремился утруждать себя помощью отцу, ревниво подглядывая за старшим братом с помощью шпионов, и не упускал ни единой возможности рассказать Бейсилу о его ошибках и просчётах. Знал, что не имеет любви и почитания среди народа, поэтому развлекался, насколько хватало фантазии и средств.
На верфях Арнауты строились пять кораблей в разной степени готовности. Работы были приостановлены уже на месяц — ждали лес из Лаокоонии. «Который Эдвин прислал нам!» — отметил про себя Ингвар. Он поднимался на корабли, знакомился с мастерами, невзначай ронял фразы, что в Байонне могут заплатить больше, и у правителей там большие планы. Этар Арио тоже времени не терял: просил показать, как обтёсываются доски или отливают скобы в кузне. Сомеру тоже нашлось развлечение: перед ним из специальных заготовок выстроили модель корабля и запустили ее плавать в широкой лохани, наполненной водой.
В средине дня Сомер предложил отправиться в «одно чудесное место в горах», чтобы отобедать не в душном городе, а на природе. Их путь по вытоптанным местными жителями тропам занял более двух часов. Сначала они ехали вдоль поросших низким лесом скал, потом свернули, и дорога пошла вверх по склону горы, огибая какое-то огромное пространство, которое трудно было рассмотреть из-за деревьев. Копыта лошадей выбивали белую пыль из земли — почвы здесь почти не было, только мягкие белые породы, состоящие из песка и останков морских раковин.
Наконец они выехали к зелёным лугам, к большому хозяйству со множеством пристроек и смогли оглядеться. Путники находились на краю огромной чаши, образованной горами. Внизу нее виднелось большое озеро, на берегах которого паслись овцы и коровы. На стенках чаши рос лес, а верхушки гор — края чаши, были плоскими и гладкими, будто срезанные острым ножом. Ширина пространства завораживала и одновременно притягивала взгляд: хотелось остановить его на каждой детали: движении животного или трепетании листьев деревьев. В вышине кружили, расправив огромные крылья, орлы, зорко выслеживающие невидимую человеческому глазу добычу.