Страница 36 из 57
Рядом с городом, на скале в море, был построен высокий маяк. Ночью на его вершине разжигали костёр и с помощью хитрой системы зеркал рассеивали свет от пламени, поэтому даже мореходы, припозднившиеся зайти в гавань Арлеуты до заката солнца, могли уверенно завести свои корабли в порт.
А он был огромен. На побережье по правую и левую стороны центра столицы были расположены маленькие городки, но их искусственно построенные гавани и каменные пирсы, уходившие глубоко в море и снабженные волнорезами, позволяли кораблям выбирать любую из стоянок. Везде были оборудованы склады и крепкие дороги, а главный рынок занимал огромное пространство, но вне городских стен.
Корабль Дарио пришвартовался в одном из городков рядом со столицей. «Ветреную» там знали. На пристани ее уже встречал специальный человек с двумя стражниками в одеждах с гербом Арнауты — рогатым морским драконом, который досматривал корабли и записывал сведения о том, какой груз они привезли и откуда. Чтобы известить о своём прибытии правители Байонны отправили во дворец двух этаров, одним из которых был этар Арио. Альваро не терпелось вступить на твёрдую землю и удовлетворить собственное любопытство. Ингвар не возражал: плавание закончилось, и герцог Байонны теперь с удовольствием оглядывал берег, узнавая очертания крыш домов и башен, в разлитом слепящем свете, и тонкий силуэт маяка.
Этар Арио вернулся весьма удовлетворённый приёмом, привёз с собой бумагу с приглашением разместиться во дворце правителя от управляющего и двух слуг, которые будут помогать в приёме «желанных и долгожданных гостей». По крайней мере, именно так было написано.
Все эти хлопоты задержали посольство Байонны до заката солнца, поэтому к воротам дворца их отряд подошел, когда последние всполохи света погасли над морем, и дорога осветилась только редкими лампадами, будто специально оставленными, чтобы заморские гости не потерялись. Но внутри стен их встретил запутанный лабиринт внутренних дворов, лестничных переходов и узких коридоров, однако слуги управляющего дворцом действовали уверенно, проводив гостей до входа в покои, охраняемые двумя стражниками.
Ингвар и лже-Альваро последовали за помощниками управляющего, остальные остались в полутёмном коридоре. Внутри обнаружилась маленькая полутёмная комната, служащая своеобразной приёмной с двумя небольшими диванами, стоящими вдоль боковых стен. Следующие массивные двустворчатые двери вели в огромную комнату, служившую одновременно спальней и гостиной. В правом дальнем углу стояла двуспальная кровать, рядом с ней — небольшой протопленный камин. Слева две узорчатые двери явно выходили на балконы, а между ними линия строения образовывала глубокую нишу, вдоль стен которой были устроены диваны. В узких нишах, расположенных в стенах мерцали лампады, инкрустированные цветным стеклом.
В левом дальнем углу массивные двери вели в спальню поменьше, но с такой же кроватью, украшенной балдахином, камином и входом в купальню с небольшим бассейном, вода в котором подогревалась откуда-то извне.
— Сколько вам необходимо слуг? Мужчин или женщин? — принялся задавать Ингвару вопросы помощник управляющего, но герцог Байонны отказался:
— Сегодняшней ночью мы управимся сами, а завтра, когда поймём, что нам нужно, то обязательно обратимся к управляющему. А сейчас мы были бы не прочь поесть и отдохнуть с дороги. С нами шесть этаров и десять солдат, где мы сможем их разместить так, чтобы они были всегда под рукой?
— Этары это кто? — не теряя достоинства и не смущаясь собственным незнанием, спросил помощник управляющего.
— Личные слуги и секретари.
— Они могут спать с вами в комнатах на полу, мы принесём постели. Для солдат мы приготовили комнаты рядом с вашими, накормим отдельно. Я сейчас отдам необходимые распоряжения.
Их собеседник исчез, а Ингвар с лже-Альваро поспешили присоединиться к остальным, распорядившись занести общую поклажу внутрь спален. Ингвар выбрал себе ближайшую — ему понравилось, что там есть выход на балкон.
Старший муж наслаждался ночной прохладой и замечательным видом освещенной огнями столицы, вспоминая, что им с Эдвином не выпало такой чести в прошлом — они делили на двоих довольно маленькую комнату и посещали общую купальню. Уже не говоря о том, что горшки для сбора нечистот приходилось самостоятельно выставлять в коридор.
Пока Ингвара не было в комнате, присланные слуги успели принести еду и уставить различными блюдами низкие столы внутри ниши с диванами. Правитель Байонны сделал жест, прогоняющий прочь ненужных свидетелей, и сам запер за последним внешнюю дверь. Затем вернулся к ожидающим его этарам и Альваро.
— Итак, — Ингвар поднял кубок с вином, проследив, чтобы кубки всех остальных были наполнены до краёв, — я приветствую первую нашу ночь на землях Арнауты и прежде, чем мы приступим к трапезе, давайте ещё раз проговорим правила и меры предосторожности, которые должны соблюдаться. Во-первых, в эти комнаты не впускаем лишних людей, кроме как убраться и не оставляем их без присмотра. Во-вторых, важные дела обсуждаем только на коэйне. В-третьих… — далее шло перечисление того, что могут делать этары, а чего не могут, чтобы не нарушать этикет, принятый во дворце. Только двое телохранителей положены любому из повелителей: Бейсилу, его сыновьям и самым ближайшим советникам.
У правителей Байонны их тоже может быть только двое. А если Бейсил пригласит кого-либо для личной беседы, то этары не имеют права зайти дальше стражи у дверей покоев. Все вопросы необходимо решать с управляющим дворцом, но и к нему не стоит ходить толпой. И если кто-либо, кроме управляющего, будет что-либо предлагать, давать, звать для разговора, то отказ должен последовать незамедлительно.
Пока слуги уносили посуду и убирали столы, три этара герцога Байонны, включая Альваро, демонстративно расстилали на полу тюфяки и готовили себе постели ко сну. Ингвар со вздохом опустил засов на двери, подумав про себя, что эта обязанность начинает ему надоедать, но ведущая роль в этом посольстве, которую он сам себе выбрал — обязывает проверять исполнение мер предосторожности лично. Завтра их ждал приём у Бейсила, а к нему следовало подготовиться.
Бейсил Арнаутский был великим человеком, и Ингвар это признавал, внутренне восхищаясь волей, целеустремлённостью и бесстрашием одного человека, возвысившего себя до бога и принёсшего Арнауте процветание. Он ухитрился забраться на вершину власти по трупам своих шестерых братьев. Конечно, он был не один в своей борьбе: сначала его мама охмурила его отца настолько, что тот отдал ей платок брачной верности и признал бастардов. Потом мамина семья — кровей благородных, исконно арнаутских, как бы невзначай занялась делом неблагодарным: охраной неспокойных границ на море и на суше. А когда неожиданно настала пора занять трон после смерти общего папы от быстротечной лихорадки, все прекрасно знали, что правителем станет сын по старшинству, который займётся участью детей своей мачехи в первую очередь. Но юный Бейсил со своими дядьями и королевской гвардией всех опередил.
Потом, уже в процессе утверждения слияния собственной задницы с золотым троном, Бейсил обкорнает ряды представителей родовой знати, зарвавшихся командиров гвардии, собственных родственников, друзей. Иногда Ингвару, наблюдающему за Бейсилом со стороны, казалось, что тот обожает видеть перед глазами соперничество, страсть, ярость. Ему ничего не стоило придумать хитрый план как соединить одного с другим на общем ристалище и часами наблюдать, как эти пауки в хрустальной вазе колошматят друг друга, пока не умрут от истощения.
На самом же деле Бейсил Арнаутский был седым, с отлично подтянутым и сильным телом для своих почти шестидесяти лет, мужчиной, говорил тихим голосом, который обязаны были расслышать все, брил бороду, отращивал роскошные усы, смотрел на мир серыми глазами и был скуп на мимику.
Утром Ингвара и лже-Альваро официальной части принимали в большом зале с множеством деревянных резных колонн, расписанных золотом. Окружающая роскошь предназначалась для неискушенного взгляда и кричала о несметных богатствах Арнауты и блёклости подарков от любых гостей. Но Бейсил позволил себе улыбнуться Ингвару в ответ на приветственную речь правителей Байонны королю Арнауты, зачитанную одним из этаров. В ответ им всем зачитали не менее хвалебную и раскрашенную тончайшими узорами смыслов слов и отдельных фраз.