Страница 32 из 57
— Я тебе сейчас всё объясню, — Ингвар пристально посмотрел на лже-Альваро, который продолжал сидеть в кресле, и сделал красноречивый жест, чтобы тот поскорее убрался из комнаты и ставил их наедине. — Тебя хотел убить Нера. И связи имел здесь. Нас же с Эдвином точно могли подстерегать по решению Бейсила. Очень удобно расправиться сразу с двумя правителями и оставить обе страны в хаосе. Тебя для этого не нужно убивать…
— Если хочешь видеть младшим мужем, то — да! — зло прошептал Альваро с искаженным гневом лицом.
— Значит, твой дядюшка подобрал тебе хорошую замену или сам нашел подходящего старшего мужа, которому приятно подставить зад, — уверенно ответил Ингвар.
— Почему ты так враждебен к Аринальдо? — потребовал объясниться Альваро. — Пока правил мой отец, мой дядя был ему крепкой опорой. И я многое умею, благодаря ему. Да, он не из таких, кто может стукнуть кулаком по столу…
Ингвар положил обе ладони ему на плечи, поскольку хотел честного ответа, а не игры слов и взглядов от младшего мужа, и спорить не хотел:
— Скажи, как ты решился? Вот так бросить всё? Я же не поверю, что ты как верная жена хочешь последовать за любимым мужем. Что происходит… между нами?
Альваро закусил губу и нахмурился, собираясь с мыслями. На миг Ингвару показалось, что лицо графа де Энсина исказилось болью или жалостью к себе, что он готов заплакать. Но потом складки на его лбу разгладились, во взгляде появилась решимость:
— Я подумал, если ты можешь, почему и я не смогу? Меня притягивает к тебе, Ингвар, по-особенному… Мне нравится, когда ты прижимаешь меня к себе, обнимаешь, целуешь. Становится так тепло! Я иду за твоими желаниями, мне нравится делать тебе приятное, но ты для меня живой, увлекающий, зовущий лишь тогда, когда вспоминаешь о прошлом. И я испытываю вину… за то, что намеренно укрыл тебя в южном дворце. Внушил, что счастье для тебя — в спокойствии, детях, любви женщин.
— А ты? Ты чувствуешь себя несчастным, Альваро? — Ингвар чуть склонился, устанавливая прямой зрительный контакт, ловя каждую тень, что пробегает по лицу младшего мужа.
— Мы оба не чувствуем себя счастливыми, Ингвар. И вместе, и врозь, — тихий голос Альваро был проникнут горчайшей грустью. — Раньше я находил удовольствие в сексе, любовной игре, но с некоторых пор, надеюсь… ты заметил, что моё тело откликается только на твою ласку, а с другими — спит, будто мёртвое. Нет, не подумай, я не против получать удовольствие и с тобой, — младший муж затараторил, — но если ты уедешь, а я останусь один, я не хочу… в общем, я боюсь…
— Опять уйти в запой, это я уже понял! — деловито продолжил старший муж. — Значит, для тебя эта штука пострашнее потери власти, насилия и смерти.
Альваро выдавил из себя слабую и растерянную улыбку:
— Мне с тобой лучше. Я тебе не помешаю. И в борделях… тихо посижу. Только не отталкивай! — вышло как-то совсем жалобно.
Ингвар прижал младшего мужа к себе, повинуясь чувству невероятной нежности, что родилось в тот момент в его сердце. Раньше он делил свои эмоции с Эдвином, раскрываясь до кристальной прозрачности, теперь же — хотелось разделить их и с Альваро, ощутив единение. Он почувствовал ладони мужа на своей спине, трогательно оглаживающие, доставляющие удовольствие простыми, но уверенными прикосновениями, разжигающими страсть.
— Давай займёмся любовью, — шепнул Альваро на коэйне. — Мне этого хочется! С тобой!
— И без всяких заебеней о священном долге? — промурлыкал Ингвар ему в шею. — Этар Арио!
— Угу, — уверенно подтвердил младший муж, укладываемый на кровать. В его руках появился маленький флакон для благовоний, вынутый из складок одежды. Он открыл пробку, легко вдохнул, а потом протянул к лицу Ингвара. — Нюхни!
Содержимое флакона пахло точь-в-точь, как красные лепестки на алтаре в храме Коатля, когда они подтверждали своё супружество. Ингвар сильно ткнулся носом в край, так, что Альваро не удержал флакон и тот отлетел на кровать за его спину. Младший муж спешно и испуганно извернулся, стараясь поймать его и собрать пролившееся содержимое. Надежно заткнул пробкой.
— Ой, мамочки, что же сейчас будет? — воскликнул Альваро дрогнувшим голосом, стараясь выбраться из-под уже навалившегося на него старшего мужа.
Сначала они почувствовали, как по их телам разливается тепло, превращаясь в огонь, заструившийся по венам. Стало невыносимо жарко, и пот, потекший со лба, начал застилать глаза, превращаясь в мерцающее марево. Им захотелось спешно раздеться, буквально сорвать с себя всю одежду. Кожа горела и облегчение приносили только поглаживания, будто снимающие с тел яркие огневые искры. Хотелось двигаться навстречу друг другу, сжимать, стискивать руками, ласкать поцелуями, слизывать языком солёный пот. Возбуждение нарастало изнутри, порождая желание слиться в единое целое.
Ингвар собрал во рту слюну и плюнул на ладонь. Альваро глупо хихикнул и, обхватив мужа ладонями за щеки, насильно развернул его голову к прикроватному столу, где стоял кувшин с маслом, приготовленный для особых целей.
Герцог Байонны пришел в себя только когда солнце уже начало клониться к закату. Вяло открыв тяжелые веки, понял, что сил нет даже пошевелиться. Всё произошедшее казалось сумбурным тягучим и неясным сном, и сознание прорывалось лишь вспышками, и в большинстве случаев, когда он чувствовал крепко сжатые зубы Альваро на своём плече или руке. Такие моменты помнились особенно ярко, поскольку брал он своего младшего мужа в разных позах и подолгу, испытывая наслаждение, переполнявшее его до краёв, но не желавшее выплёскиваться.
Ингвар пошевелил рукой и сразу наткнулся на пятку Альваро, валявшегося ничком на кровати в таком же бессилии. Младший муж пошевелился, со стоном пытаясь привстать на локтях. На его ягодицах и боках багровели синяки, оставленные пальцами Ингвара.
— Что за хрень? — с недовольством пробормотал старший муж.
— Проклятие! — отозвался младший. — Нужно было только понюхать!
Постель представляла собой поле битвы, залитое маслом, потом и семенем.
— Кто тебе это дал?
— Аринальдо! — со вздохом признался Альваро, хватаясь за голову. — Он же меня предупреждал! Я же не знал, что так мощно действует.
— Ну, то, что у тебя стоял как каменный, это только заместо лекарства, а я тут причём? — Ингвару казалось, что все силы покинули его, будто он весь день ворочал каменные жернова.
— А ты думаешь, как еще мой отец с дядей свой долг выполняли? Жили как кошка с собакой, а на алтаре — страстные любовники. Я ни ног, ни спины не чувствую, — Альваро с трудом развернулся, подполз к Ингвару и уставился на него честными глазами. — Клянусь, больше ни разу!
— Врёшь! — уверено определил старший муж.
========== Глава 22. Семейные тайны ==========
Два долгих месяца минуло с тех пор, как правители Байонны, наконец, почувствовали, что их желания совпадают, и можно строить совместные планы, дарить друг другу поцелуи и нежность не по принуждению традиций, а по воле сердца. Памятное соитие под воздействием сока красных лепестков определило положение мужей в их паре. Зад у Ингвара не болел, в отличие от зада Альваро, который принял на себя всю страсть и показал, что именно таким способом граф де Энсина желал получать удовлетворение.
Альваро удалил из дворца Энсины всех мужчин, с которыми когда-либо имел любовную связь и, казалось, больше и не помышлял занять активную позицию и проявить интерес, кроме как к собственному старшему мужу. И сквозь пальцы наблюдал, как Ингвар иногда жмёт в углах служанок, не оставляющих надежд прельстить формами своих грудей герцога Байонны, мудро понимая, что природу не исправить.
Ночи мужья проводили вместе, в одной постели. И запах красных лепестков будто никак не хотел выветриваться из комнаты или из памяти: стоило Ингвару или Альваро очутиться в ней вместе, не важно в какое время суток, невинное «забежал, чтобы сменить одежду» сменялось на страстное «хочу тебя» или «возьми меня».
С Аринальдо пришлось объясниться обоим, ведь хитрый дядюшка не зря подсунул чудодейственное средство, прекрасно зная, что Альваро со всеми своими любовниками был активен и рассчитывал, что не владевшие своим разумом мужья, могут и переменить свои позиции. Тихая злобная речь племянника на коэйне и натужное молчание Ингвара очень его расстроили, но ненадолго — дядю оставляли приглядеть за делами Байонны во время отсутствия правителей, а значит — наделили доверием. Аринальдо даже прослезился: за столько лет ему впервые разрешили выйти из тени.