Страница 19 из 57
— Я не пойду! — заявил Ингвар, которому вино еще настолько не затуманило мозг. — Хочешь любви — наймем шлюх, но приведём к себе. Еще не хватало, чтобы герцог Байонны ввязывался в драки, вызволяя короля Лаокоонии из рук всякого отребья!
Альваро молчаливо поддерживал старшего мужа, крепко вцепившись ему в руку. Эдвин заявил, что тогда пойдёт один «смотреть город изнутри». Так, переругиваясь, они дошли до торговой площади, которая в ночи уже была пуста и почти безлюдна. Только здесь стояли лампады, тускло освещая неровную брусчатку, закрытый храм, решетчатые ставни на окнах близлежащих домов, городской источник, двери двух гостиниц и харчевню с узкими мутными оконцами. Все, что было ниже — заполняла густая темнота. На двух улицах выше — тоже горели светильники, указывая путь.
Ингвар положил руку Эдвину на плечо и развернул его лицом к харчевне:
— Я предлагаю еще выпить, мой друг!
Эдвин кивнул. Ингвар повернулся к Альваро и спросил глазами: «Что делать?». Младший муж кинул взгляд в сторону этаров и тихо сказал на коэйне:
— Усыпим и унесём!
— А женщины? — Ингвар показал ему указательный палец, потом подумал и добавил еще два.
— Будут! — коротко и уверенно ответил младший муж и жестом отправил этаров в харчевню.
Ингвару на некоторое время удалось завладеть вниманием Эдвина, рассказывая тому весёлый анекдот, потом появились этары и даже три женщины разной комплекции и цвета волос. Одна из них несла тяжелую корзину с сосудами, наполненными вином, и, судя по хорошо ощутимому запаху, с ломтями приготовленного на жаровне мяса. Женщины окружили Эдвина предлагая зайти с ними в неприметную дверь в соседнем с харчевней доме. Тот, раздобрев от легких поглаживаний и многообещающих улыбок, покорно пошел с ними.
— Женщины обещали не выпускать вашего друга, милорд, до утра. Мне проследить? — спросил один из этаров.
— Да, — твердо ответил герцог Байонны, — а будет буянить, тогда — усыпить. А теперь, мой дорогой муж, — он приобнял Альваро за плечи, и голос его заметно потеплел. — Когда шлюхи и король отосланы, как мы проведём эту ночь?
========== Глава 13. Ночь откровений ==========
Альваро медлил и не хотел уходить, в нерешительности топчась на месте и не позволяя себя увести. Он мягко освободился из объятий Ингвара, повернулся в сторону темного храма и долго стоял, разглядывая вход.
— Пойдём туда! — он схватил Ингвара за запястье и потянул за собой.
— Там нет ничего… — запоздало отозвался старший муж.
По обе стороны от входа, под портиком, горели два масляных факела. Альваро осторожно вынул один рожок из крепления и выставил перед собой, освещая путь. Храм был небольшой, восьмиугольный. С двух боков у стен лежали каменные плиты, но на них ничего не стояло, только лежали высохшие цветочные лепестки, а в углах зияли тёмными провалами узкие проходы.
Напротив входа, у противоположной стены, стояла плита повыше и на ней сидела статуя кого-то из богов. Альваро устремился к ней. Свет пламени выхватил из темноты облик человека, воплощенного в камне. Голову его украшал толстый золотой обруч, украшенный крупными драгоценными камнями. Сложный венок из свежих цветов пурпурного цвета был надет на шею. Одежда состояла из дорогих тканей, пошитых под размер фигуры, наполненных золотым шитьём. Ноги укрывала настоящая шкура пятнистого лесного кота. В пустые глазницы статуи были вставлены искусственно созданные глаза. Казалось, что этот человек смотрит на любого, кто предстаёт перед ним, властно и прожигающе.
— Бейсил Арнаутский! — Ингвар пожал плечами, не понимая, что же так поразило младшего мужа, что он замер перед образом и принялся медленно водить перед ним факелом то вправо, то влево. — Что с того? Они тут все его обожествляют и поклоняются статуе правителя Арнауты.
Альваро остановил руку с факелом и, не поворачиваясь, медленно произнёс:
— Я давно понял разницу… Но чувствуешь ли ее ты, мой старший муж? Мы с тобой по-разному относимся к Эдвину. Для тебя — он друг. Ты помнишь его принцем, делившим с тобой все свои радости и невзгоды, еду, единственное одеяло, женщин… Ты стал частью его, его тенью. А для меня — он король другой страны, заставивший подчиниться силой. Не спорю, я сам открыл дорогу его солдатам в сердце Байонны. И думал тогда лишь о спасении собственной жизни, об избавлении от мучений. Надеялся, что король севера примет меня с уважением. Но сейчас, чем больше я смотрю на его поступки, тем… больше разочаровываюсь… в его величии. Он потакает своим страстям. И этим унижает меня. Перед кем склонил голову правитель Байонны? Перед королём, что еле удерживает себя на ногах от выпитого вина? Перед королём, тешащим себя в объятиях продажных женщин? Перед королём, которому чужды нужды его подданных? Не так ли?
Альваро повернулся к Ингвару лицом, исполненным гнева и боли, и указал рукой на статую:
— Вот король, которому все поклоняются! Его боятся и считают воплощением солнечного бога!
— Ты совсем не знаешь Бейсила! — запальчиво воскликнул Ингвар, до сих пор внимательно прислушивающийся к словам Альваро, который сейчас раскрывал перед ним свои потайные мысли.
— Мне и не нужно знать! Я вижу. Бейсил в стенах своего дворца может быть каким угодно. Но здесь, на расстоянии множества дней и ночей от своей столицы, он — уважаемый правитель. Его поминают в каждодневных молитвах, украшают его образ, приносят щедрые дары. Ты много раз был в Аринале, Ингвар. Знаешь, что этот город принадлежит Байонне. Тебе… Ингвар! Но где твоя статуя? Тебе хоть кто-нибудь оказал такое же уважение, живому, как они ублажают этот камень?
Альваро вновь повернулся к статуе правителя Арнауты, развёл руки в стороны, вздохнул полной грудью, и громкий его голос разнёсся по всем тёмным углам храма, отразился звенящим гулом в его сводах.
— Я завтра закрою этот храм, если не увижу в нём образ Коатля, который должен почитаться не меньше этой статуи!
Ингвар даже почувствовал, как по его спине пробежал неприятный холодок. Он даже не подозревал, что его младший муж способен настолько громко зарычать как лев, высказывая собственное недовольство. Но, умолкнув, Альваро мгновенно успокоился и сник:
— Пойдём отсюда, мой старший муж, — уже почти шепотом произнёс граф де Энсина и быстро устремился прочь, с силой воткнув факел на прежнее место. Ингвар еле догнал его уже на площади, с трудом переводящего дух.
— Высказался? — снисходительно спросил Ингвар, прижимая к своей груди. — Теперь пошли спать! С храмом не получилось, как ты задумал, но постель в доме городского главы тоже подойдёт.
Альваро криво усмехнулся:
— Сомневаешься, что послушают?
— Ты был таким… громким! — Ингвар поймал себя на мысли, что слишком плохо знает своего младшего мужа. Тот, словно кусок глины, постоянно принимал иную форму, покорно следуя за любыми руками, пожелавшими слепить из него что-либо, иногда открыто соблазняя, подобно женщине, и в тоже время — не забывал и о своих интересах, подчас внушая горшечнику мысль, что именно этот тонкостенный сосуд, тот и хотел слепить изначально.
Руки Альваро внезапно скользнули по его спине, замерли на мгновение, а потом вновь продолжили свой путь, очерчивая края щитка доспеха, прикрывающего тело Ингвара сзади. Старший муж затаил дыхание: Альваро никогда не был столь щедрым на ласку, в основном подставляясь под чужую.
— Ты хочешь… — не веря, начал Ингвар.
— … хочу, чтобы ты уснул сегодня довольным, но… без насилия над мной, — с серьёзным видом продолжил Альваро.
— Тебе настолько неприятно, когда я…? — старший муж заставил его посмотреть глаза в глаза.
— Иногда. Ты часто забываешься, удовлетворяя своё желание. И я… начинаю вспоминать о грубости Рикана.
— Воистину — сегодня ночь откровений! — рассмеялся Ингвар, сдерживая в себе желание злобно рыкнуть на младшего супруга за то, что он упомянул имя де Альмы и ещё смеет их сравнивать. — Но ты всё же хочешь что-то изменить в наших отношениях? Ты говори. Не молчи, как обычно!