Рассвет над Байонной

— Мы втроём не уместимся.

— Почему втроём? — Ингвар подскочил, приняв сидячую позу. Он никак не мог сообразить, о чём толкует Альваро. — Ты же сказал, что этаров в спальне не будет!

— Этаров — точно не будет, но ты, мой старший муж, хотел позвать женщину.

— Хотел, — со вздохом согласился Ингвар, и жалобно добавил, — и сейчас хочу. Но это уже мои личные дела! — «Зачем тратить ночь, если свободен весь день?». Он с облегчением опустился обратно на скамью. — Спать будем вдвоём, у тебя. Кстати, я твоих покоев так и не видел! Ты слишком долго продержал меня в спальне своего «бывшего». У тебя украшением кровати тоже кандалы висят?

— Нет, — покачал головой Альваро, — пыточная была устроена в покоях моего старшего мужа и в том подвале, где ты был, — его голос сделался печальным, и ему было неприятно честно отвечать на такие вопросы. — На моей кровати он имел только право брать меня силой, называя это исполнением супружеских обязанностей.

— Скажи мне, Альваро, — Ингвар не находил у себя в голове слов, чтобы выразить свою мысль помягче. Он встал с места и пересел на скамью рядом с младшим мужем, но не касаясь его, лишь ощущая исходящее тепло. — Что нужно делать, чтобы не брать тебя силой?

Альваро повернул к нему голову, почти коснулся кончиком носа склонённого подбородка:

— Ты еще плохо понимаешь, что такое для моего народа старший и младший муж. Мы боги! Не «как» боги, не «подобно» богам, не «приобретаем силу» богов, а становимся богами, точнее — единым богом Коатлем, когда подтверждаем наш союз. Коатль — это не юноша, сидящий на спине быка, а всё единое целое, что было перед твоими глазами в храме. А «супружеские обязанности» — для мужа и жены, чтобы зачать. Понял?

— А ты считаешь, что я не готов, — медленно начал рассуждать Ингвар, — потому что я воспринимаю наши с тобой отношения в постели как между шлюхой и ёб…рем?

Граф де Энсина судорожно сглотнул, покраснел, но порадовал отменной выдержкой:

— Жестко! Прямолинейно! Откровенно! Но, точно, мой старший муж!

— Тогда ответь мне, мой младший муж, также откровенно — кто я для тебя?

========== Глава 7. Ночные хлопоты ==========

Альваро прикрыл глаза, прислушиваясь к себе. Он несколько раз пытался ответить, шумно вздыхая, разжимая губы, но не решался высказаться:

— Не знаю. Ты — сильный, смелый, добрый, справедливый… и нежный!

— Ну, — щеки Ингвара порозовели: как редко так много хорошего можно выслушать о себе из чужих уст, — спасибо, как приятно! Я рассчитывал услышать — «очередной похотливый козёл».

— Я не… — было умилительно наблюдать, как Альваро краснеет.

— Не обижайся, но был бы ты девицей, я бы тебе начал страстно шептать на ухо «да, я такой, а еще я могу и на руках тебя носить, поцелуями и подарками осыпать, ты будешь единственным светом моих очей, и ради тебя я сверну горы и поверну реки вспять». А еще — женюсь на тебе… прямо завтра. Так не пойдёт!

— Ингвар!

— Да? — он нежно коснулся губами виска Альваро.

— А если мне сейчас именно это нужно?

— Что?

— Не твои фантазии, в какую позу меня удобнее поставить, чтобы присунуть свой член, а мои слова, что сейчас так понравились тебе.

— Слова! — хмыкнул Ингвар.

— Я их не слышал ни разу за всю мою жизнь, — продолжил Альваро с нескрываемым волнением. — И если мной восхищались, то больше из жалости. Говорили — сильный, потому что терпишь, смелый — противостоишь, добрый — слишком милосердный к другим, которые обижают, а справедливый и нежный — никогда! Да, я устал, запутался, покорился, унизился, потерял смысл…

— Тише! — Ингвар с осторожностью приобнял его за плечо. — Ты сам посуди: если отбросить, как сказал Эдвин — всю сакральную лабуду, то что у нас получается? Ты занимаешься своими делами, я своими, никто друг другу не мешает, только помогает, и со свечкой в постель не лезет. Получается, что наш брак — это союз между равными, между друзьями.

— Но у нас брак! И есть обязанности! — неожиданно встрепенулся Альваро, расправляя плечи, высвобождаясь из объятий старшего мужа. Лицо его посерьезнело, он встал, начал надевать на себя длинный просторный халат с широким поясом. — И ты знал, что, соглашаясь на этот брак, получаешь не только титул и власть, но должен будешь выполнять некоторые иные действия — наедине со мной или публично.

— Ну, я же не отказываюсь! — развёл руками Ингвар. — Дело в тебе!

— Да, — Альваро стянул позади волосы лентой, — это моя вера и вера моего народа. «И солнце завтра не встанет и день не начнётся, если старший и младший муж не полюбят друг друга со всей страстью, на которую способны, этой ночью». Священные слова! С ними рождаются и умирают. В них нет иных смыслов. Нет слов — «если старший муж не вые… бет младшего мужа».

— Можно подумать, что твой отец «страстно любил» твоего дядю, а родные братья не отрывали друг от друга любовных взглядов! — возмутился Ингвар тому, насколько Альваро, который уже повернулся к нему спиной и собирался уходить, — всё усложняет. Младший муж остановился и обернулся, как-то не по-доброму сверкнул глазами:

— Наша семья просто удерживала таким образом власть многие-многие годы. А меня… можешь считать религиозным фанатиком, который за собственную веру готов и пытки вытерпеть и жизнь отдать, — он прервал речь, тронул себя за подбородок. — Пойдём со мной. Уже поздно. Опробуешь кровать в моих покоях.

***

Покои Альваро были более светлыми и наполнены местным колоритом. Посередине комнаты тихо шелестел своими струями фонтан, тусклые лампады мерцали в стенных нишах, мозаики на полу не прикрывали ковры, над широкой и низкой кроватью легкий теплый ветер играл с прозрачной и почти невесомой тканью балдахина, словно шатром, обнимающей ложе до самого пола. Южные ночи были тёплыми и душными в безветрии.

Мягкая ткань халата скользнула вниз по обнаженным плечам младшего мужа, и уже не удерживаемая поясом, осталась лежать у ног, Альваро перешагнул через нее и грациозно потянувшись, проскользнул в свою постель:

— Что же вы стоите столбом, муж мой, ложитесь рядом! — граф подмял под себя подушку, укладываясь на живот. «Опять он взялся за старое! — вздохнул Ингвар. — Опять соблазняет, ничего не отдавая взамен». Сон не шел к нему. Старший муж долго ворочался, не находя чем укрыться, и постоянно натыкаясь взглядом на манящие из темноты части тела младшего мужа, который быстро заснул. «Ни тебе поцелуя, ни пожелания доброй ночи! — раздраженно сетовал на жизнь Ингвар, оглаживая свой наполовину возбуждённый член. – Обнажился и заснул, будто я каменный истукан».

Он осторожно поднялся с постели, натянул на себя опять халат, постоял перед окнами, вслушиваясь в пение цикад, взял в руки лампаду и направился к выходу. В передней комнате он застал умилительную картину: его этар и этар Альваро, какими-то незаметными и бесшумными способами просочившиеся через закрытые двери, мирно спали в обнимочку на диване. «И этим хорошо… а мне нужна женщина. Не могу больше себя сдерживать…».

Ингвар тронул за плечо своего этара, тот подскочил, вытянулся во весь рост, лёгким пинком разбудил своего сотоварища по ночному дежурству. Герцог приложил палец к губам призывая к тишине:

— Позови мне другого этара, того самого, говорливого. С которым я пришёл в подвал.

— На это потребуется время, милорд.

— Я не спешу. Где здесь можно спокойно уединиться для ведения важных государственных дел?

— Можно в библиотеке, я вас провожу, милорд.

Ингвар зашел в тёмный зал, поднимая перед собой лампаду и определяя дальнейший путь в незнакомом ему доме. Тусклый свет выхватил из темноты резные дверцы высоких шкафов, расположенных вдоль стен, мягкие низкие кресла с подставками для ног и креплениями для подсвечников, широкий письменный стол…

Стол… По центру его, на массивной подставке, стояла книга в черном переплёте. Её невозможно было не узнать. Ингвар стремительно подошел вплотную и коснулся рукой. Та самая, что он взял из пыточного шкафа Рикана и оставил в его покоях, позабыв прихватить с собой. И выщерблена на переплёте была той же, и воск, слепивший страницы.