Банджо

- Предупреждаю, и больше повторять не буду, - прорычал Гэс, - только пикнешь - и ты мертвец! И если не сделаешь все, что нужно, чтобы поднять Бесси на ноги, тебе тоже крышка. Понял? А свои обещания я всегда выполняю.

- Ясно, - сказал врач очень осторожно. - Ну, как вы знаете, бывает, что непонятно куда пропадают всякие бумаги. Даже бумаги о поступлении больных и диагнозе...

- Знаю. Теряйте ваши бумаги, сами решайте, как вам все устроить. - Гэс вернул "кольт" в кобуру. - Нам бы хотелось проведать Бесси.

- Хорошо. Пойдемте, - сказал врач и повел их по коридору, застеленному линолеумом. - Попытайтесь ее приободрить.

Они зашли в палату. Бесси, в длинной белой рубашке, лежала на белой простыне - в палате все было белым. Бесси лежала на спине и смотрела в потолок.

- Привет, Бесси. Это я, Гэс. Как ты себя чувствуешь?

- Не знаю даже, что тебе сказать, Гэс, - тихо ответила Бесси, и по ее щекам потекли слезы. - Я жива. Лежу вот. Ни к чему не годная, но живая.

- Все будет в порядке, Бесси. Ты придешь в норму и будешь петь еще лучше, - сказал Гэс.

- Нет, я все погубила. И все из-за этого проклятого нектара. Вот что я наделала! Все погубила! А что сказали, когда я не появилась на концерте?

- Еще никто ничего не знает, - сказал Гэс.

- Как это? - спросила Бесси неожиданно окрепшим голосом, в котором зазвучала безумная надежда.

- До начала концерта еще остается пара часов.

- А может быть... я еще смогу выступить?

- Боюсь, что в этот раз нет, - сказал Гэс. - Но я уверен, у тебя будет еще масса возможностей показать себя.

- Я звонила тебе, мистер Красавец, звонила, - сказала Бесси тихо, звонила, чтобы рассказать тебе, сказать, что со мной происходит, но тебя не было дома.

- Я ходил на встречу с Мики Зирпом.

- О Боже, - пробормотала Бесси, - а я-то думала, что ты с кем-то там развлекаешься и совсем позабыл меня!

- Глупышка! Когда я впервые увидел тебя, я сразу понял, что мы принадлежим друг другу, и что мне уже никто больше не нужен. И с тех пор ничего не изменилось - так будет всегда.

Еще одна слеза выкатилась из глаз Бесси и медленно поползла по щеке, будто сделанной из полированной бронзы.

- Не знаю, почему так все получилось, - сказала она. - Да, я иногда немножко баловалась кокаинчиком, но никогда раньше не пробовала героин. А эти мои новые друзья начинали с кокаина, а потом перешли к героину. Им все время нужно было что-нибудь покрепче. Я думала - ну, чуть попробую - и все.

- А как их зовут? - спросил Гэс.

- Вилли и Мэй - но, Гэс, их не надо винить. Они делают то, что им нравится делать. И все. И если тебе хочется наказать кого-то за то, что произошло, во всем виновата только я сама. Вини только меня.

- Я не собираюсь тебя ни в чем винить, - сказал Гэс. - Ты побудешь здесь немного, а потом, когда поправишься, мы поедем назад, в Канзас-Сити.

- Это звучит так прекрасно, будто солнце снова светит ясно, - не сказала, а пропела Бесси. - Гэс, это все хорошо, но как мне жить потом, если я не явлюсь на этот концерт?

- Ты еще споешь в Карнеги-Холл. Обязательно. Но сначала тебе нужно отдохнуть, прийти в себя. - Гэс покачал головой. - Я приду проведать тебя завтра утром.

- До завтра, мистер Красавец, - сказала Бесси, закрывая глаза. - Эй, воскликнул Гэс довольно грубо, - а поцеловать меня ты не хочешь?

- Любимый мой, любимый Гэс, - пробормотала Бесси, глотая слезы.

Гэс наклонился к ней и нежно, с большой любовью, поцеловал ее в губы. Будто поставил печать обещания.

Выйдя из палаты, Гэс прижал лоб к белой стене. Как будто сквозь вату, он услышал голос Фэтса:

- Представляешь, сколько людей до тебя вот так прислонялись к этой стене, думая, что все у них в жизни кончено?

- Фэтс, ну почему, почему все так по-дурацки получается? Почему столько подлости вокруг? Почему люди так поступают друг с другом? Вместо того, чтобы делать жизнь как-то лучше, они стараются лишь навредить друг другу!

- Пойдем, Гэс, - сказал Фэтс. - А не то, если ты не отдохнешь, сам угодишь в больницу.

Взяв такси, они вернулись в гостиницу "Вэн-Вингерден" и сняли двухместный номер.

Стоя в душе, Гэс долго смывал пот с тела и грязь с души. Его охватило давящее чувство какой-то страшной потери. Нет, Бесси он не потерял, она жива, и скоро с ней все будет в порядке... Но его охватила безнадежность.

Он вытирался, когда зазвонил телефон. Фэтс снял трубку. Гэс не слышал, о чем шел разговор. А когда вышел из ванной, Фэтс стоял у телефона, потупив глаза. Потом, набрав воздуха в легкие, сказал просто и без обиняков:

- Она... ее нет.

- Нет? Что ты имеешь в виду - "ее нет"? - закричал Гэс.

- Она исчезла из больницы. Видели лишь, как она садится в такси. Наверное, у нее были с собой какие-то деньги. Но как она проскользнула мимо всех незамеченной - никто не понимает.

Гэс принялся лихорадочно одеваться. Куда она могла отправиться? Куда? Трудно было поверить, что она отправилась к своим поставщикам наркотика, но пути наркоманов неисповедимы. Кто может предсказать, что придет в голову, одурманенную наркотиком? Каждому свое, и да поможет нам Бог!

И тут Гэса осенило: он догадался, куда она отправилась.

Гэс взглянул на часы. Без десяти девять.

- Вызови такси, Фэтс, срочно!

- Хорошо. А куда мы едем? - спросил Фэтс, уже держа трубку возле уха.

- Карнеги-Холл.

Фэтс в крайнем недоумении уставился на Гэса. После небольшой паузы он сказал неожиданно охрипшим голосом:

- Если она выйдет на сцену, это убьет ее. Врач сказал, что после всех лекарств, которые в нее накачали, у нее очень ослабло сердце, и ей даже ходить нельзя!

- Если ей что-нибудь втемяшится в голову, ее не остановишь. Она так ждала этого концерта, - сказал Гэс.

Когда через пять минут они вышли из гостиницы, такси уже ожидало их у входа. Фэтс сказал водителю, куда ехать, пообещал щедрую плату и попросил ехать как можно быстрее. Взвизгнули шины, и машина помчалась по улицам Нью-Йорка.

- А у вас есть билеты? - спросил, водитель, когда они проезжали на большой скорости по Парк Авеню.

- Нет, но мы все-таки попробуем попасть в зал, - сказал Гэс.

- У входа стоит большая толпа. Билетов нет не только на сидячие, но и стоячие места.

Вскоре машина подъехала к бордюру около внушительного здания, выложенного гранитом. Расплатившись, Гэс и Фэтс вылезли из машины и бросились к огромным дверям, возле которых стояла большая толпа. Широкоплечий Гэс и кругленький, толстенький Фэтс проталкивались к дверям. Полицейские пытались успокоить людей, которые напирали и требовали впустить их внутрь.