Страница 11 из 16
– Тебе тоже нужна поддержка, – всхлипнула я.
– Нужна. Очень нужна. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Хочу чувствовать твое плечо рядом. Но я буду спрятан от всех, а Дэн будет на виду. Пожалуйста, останься с ним.
Я кивнула. Можно подумать, у меня есть выбор. Тиль улыбнулся и нежно меня поцеловал, потом обнял крепко-крепко и судорожно выдохнул в волосы.
– Все будет хорошо. Ты мне веришь? – пробормотал в макушку.
– Звезда, звезда… – улыбнулась я. – Верю.
– Мне пора. Не провожай меня, иначе я не смогу уехать без тебя. – Резко отстранился и, не оглядываясь, быстро пошел к двери. Я кое-как добрела до кровати, упала на нее и разревелась, уткнувшись в подушку. Не хочу с Дэном. Хочу с тобой.
Глава 4
Думала, что они не придут. Спряталась от всех в своем маленьком одноместном номере, включила ноут и постаралась найти хоть какую-то информацию об этом концерте. Фанаты должны выложить видео, написать хоть что-то. Дьявол, ну почему я его не остановила, ведь чувствовала, понимала, что все плохо!
Сначала пришел Клаус. Упал рядом со мной на кровать, закрыл глаза и лежал так несколько минут, абсолютно беззвучно. Я нервно рылась в Интернете, читала форумы, просматривала сообщества, не обращая на него никакого внимания. Лишь когда ноги совсем озябли, прижала их к ногам парня – тепло и хорошо. И как он не мерзнет в шортах? Или это от нервного перенапряжения мне так холодно? Тиль сейчас в самолете. Телефон выключен. Надо немного потерпеть, кинуть смску. Когда придет «обратка», я буду знать, что он снова на связи. Кажется, телефон – это моя нить Ариадны, без которой я просто погибну. Да, может быть слишком патетично, но это так… Я боюсь за него. Он же сейчас такой беззащитный…
У меня в компьютере есть специальные линки-закладки, куда я сохраняю интересную информацию по ребятам, отзывы, критику, там же есть ссылки на десяток иностранных и русских сайтов, которые я частенько просматриваю в тайне от Тиля. Сам Тиль посещает исключительно официальный немецкий ресурс, раздел имени себя, ноет, что там скучно и не интересно, и с пафосом потом всем рассказывает, какие у него милые фанаты, обсуждают его задницу, а не творчество. Новость о пропаже голоса разлетелась по миру, судя по всему, за считанные минуты, но вот видео никто выкладывать не спешил. Я нетерпеливо щелкала закладки, кое-как удерживая себя от заразной истерики. Все будет хорошо. Я всё узнаю из первых уст. Как только завтра его осмотрят врачи, он немедленно мне напишет или позвонит. Завтра утром. Завтра…
– Что пишут? – спросил вошедший Хаген, сразу же заглянув мне через плечо.
– Новостники говорят, что у Тиля пропал голос. Поклонницы во всем обвиняют менеджеров…
– Слава богу, что не нас, – выдохнул Клаус.
– …истерят, строят догадки, говорят, что вчера он уже был никакой. Кстати, вас все равно обвиняют. Но это так… Истерика очередная. Видео нет…
– Зачем тебе? – Хаген лег рядом. Пододвинулся вплотную, чтобы было лучше видно. Мне стало тепло. Интересно, почему номера ребят всегда теплые, а я в своих вечно мерзну?
– Хочу посмотреть.
– Тебе Клаус все рассказал. Ты ему не веришь?
– Скажем, у меня скрытая форма мазохизма. Маркус считает, что это не ларингит. Подозреваю, что завтрашняя поездка в Лиссабон будет пустой тратой времени и денег.
– Да завтра еще будет не страшно… – вздохнул Клаус. – Послезавтра будет весело. Если Тиль не выйдет на сцену, нас там проклянет тысяч двадцать народу.
– Ты веришь в проклятия? – На полном серьезе приподняла я бровь, сжав губы, чтобы не рассмеяться.
– Угу, – кивнул он. – А еще я очень люблю журналистов. Сплю плохо, пока о себе что-нибудь в газете не прочитаю.
– Кстати, ты в курсе, что женат и у тебя есть ребенок? – спокойно спросила я.
– Вот сволочь! – оживился Хаген, пихнув друга. – Опять ничего не сказал.
– Сам такой, – огрызнулся Клаус и перевернулся на живот, прилипнув ко мне с другого бока. Я прям как бычок – смоляной бочок, все ко мне норовят придвинуться и обязательно вплотную.
– Сейчас кто-нибудь войдет, а тут три такие задницы кверху, – хихикнула я.
– Чего пишут-то? Переводи, – ухмыльнулся Хаген, кивнув в монитор.
– Истерят все и строят какие-то мрачные прогнозы. Большие надежды на концерт в Лиссабоне, – резюмировала я.
– А давайте выпьем? – предложил он.
Клаус покосился на него неодобрительно. Я кивнула. Надо выпить, потому что напряжение такое, хоть на стену лезь. Хаген дотянулся до телефона на тумбочке и заказал для нас ужин и выпивку.
Через полчаса к нам присоединился мрачный Дэн. Подоспел как раз вовремя. Мальчишки еще ржали, что он придет сразу же, как только принесут поесть. У него на еду отменных нюх. Когда все тарелки были разобраны, и мы, глотая слюни, собрались приступить к трапезе, дверь распахнулась и на пороге, как и было предсказано, возник недовольный Дэн. Клаус взглядом указал на стоящую на столе тарелку. Я налила сок в его стакан. Хаген деланно проворчал:
– Ну, вот вечно тебя ждать надо. Остыло уже все.
Дэн состроил противнейшую рожу и… улыбнулся.
– Тиль не звонил тебе? – спросил с надеждой.
Я грустно покачала головой.
Потом мы напились. Клаус мешал мне коктейли с «Мартини», Дэн с Хагеном соревновались, кто кого перепьет. Повод был хороший – отъезд близнеца. Дэн жаловался, что он с Тилем с момента яйцеклетки не расстается, и сейчас в его жизни случился практически траур, он одинок, всеми покинут, несчастен. Несколько раз они звонили уже порядком разозленному Тилю, требовали, чтобы он сказал, когда вернется. В итоге Тиль всех послал и отключил телефон. Дэн расстроился еще больше и принялся ныть, какой Тиль говнюк и как брат его достал. Мы с Клаусом выползли на балкон, уселись на пол и принялись рассматривать почти беззвездное французское небо. Как жаль, что сейчас еще холодно. Можно было бы пойти купаться (почему-то очень хотелось именно голышом). Плавать, нырять, брызгаться и издеваться друг над другом. Тиля бы сюда. Без его смеха и идиотских выходок, мне мучительно скучно… И одиноко. Он, когда напьется, такой смешной. Гримасничает, идиотничает, хихикает глупо. Иногда смотрю и думаю, ужас какой, что я в нем нашла, ведь чучелко-чучелком – глаза по пьяни косые, зубы забором, лопоухий, ноги кривые, лентяй и зануда, смеется по-дурацки, шутит еще хуже, истерики иногда закатывает, в общении бывает грубым, иногда парой слов размазывает так, что не отмоешься, но есть в нем что-то такое… магическое. Когда он улыбается, на душе становится солнечно, ярко, искорками все в сознании озаряется. Он ласковый со мной, словно южный ветер в мае. Закрываю глаза рядом с ним и у-ле-та-ю…
Дорога настолько прочно вошла в мою жизнь, что в какой-то момент я перестала ее замечать. Все делалось на автомате – приехать в аэропорт за час, посидеть в VIP-зоне, за десять минут до взлета проследовать в самолет и на время перелета забыться в легком сне. Ребята с самого утра ходят мрачные – вчерашний перепой не пошел им на пользу. Ну, хоть стресс сняли, и то хорошо. Хотя тот гадюшник, который они устроили в моем номере… Не хотела б я быть горничной в том отеле. Вообще удивляюсь Дэну – вчера утром лежал, умирал, я его чаем и тостами откармливала, вечером нажрался так, что идти не мог, ночевал в моем номере на полу (ну где вырубился, там и вырубился, не буду ж я тягать его тушку туда-сюда), сейчас опять вот умирает. Зачем так делать? Ну и чем мы занимались с Дэном все утро? Компрессы на оплывшую морду (у них с Тилем мешки под глазами – врожденное, только благодаря правильно выставленному свету и качественной работе стилиста, а потом дизайнера удается их убрать) и крепкий чай с лимоном и анальгином на сладенькое. Мелкий алкоголик. К обеду, когда надо было, собственно, покинуть гостиницу, он хотя бы перестал походить на африканскую маску, отпугивающую злых духов. Немного ожил и расхорохорился. Фехнер обозвал меня матерью Терезой и сказал, чтоб я не просила прибавки к зарплате за свои ухаживания за этими оболдуями, которые за несколько лет так и не могут научиться пить без последствий. Ребята на него тут же окрысились, а меня это очень развеселило. Поэтому дальнейший путь мы проделывали с Дэвидом под пристальным надзором группы, обмениваясь приятными колкостями и довольно хихикая. Только вот переписку с Тилем пришлось свернуть. Дэвид рядом. Дэвид бдит. Не будем дразнить Дэвида. Мне вдруг показалось, что я поняла, почему он пытается узнать о моих отношениях с кем-то. Фехнер, как бог – всё всегда знает, всё всегда видит, в курсе всех дел. А тут, видимо, его лисий нюх чует, что что-то не так, но не понимает, где именно. И от этого Дэвиду не по себе, ему надо всенепременно узнать, с кем же у меня роман. Завел разговор о Тиле. Переживал, говорил, что, если с его голосом что-нибудь серьезное, мальчишку будет искренне жаль. Я как тот комар: «Чуду царь Салтан дивится, А комар-то злится, злится – И впился комар как раз Тетке прямо в правый глаз». Я, конечно, в глаз не впилась, обошлось, слава богам, без увечий, но высказалась жестко про тот график, от которого даже у фанатов волосы дыбом встают. Кто меня тянул за язык? Ну вот кто? Дэвид разнервничался, распсиховался и зачем-то раскричался на менеджеров. Они и так меня не любят, а тут вообще, наверное, возненавидели. Зато я вернулась к своему телефону и предалась пустой болтовне с Тилем.