Страница 10 из 16
Я с благодарностью посмотрела на него и кивнула. Хотелось обнять и поцеловать. Нельзя. Народ.
– Я не хочу, чтобы ты нервничала.
– Спасибо тебе. Не буду. Удачи. Я с тобой.
Он покрутил головой. В коридорах никого нет, кроме трех человек из охраны. Эти знают. С этими можно. Обнял меня и поцеловал.
– Ты моя удача.
Я осталась одна, провожая их взглядом. Прислонилась затылком к каменной стене. Надо идти за ними и стоять за сценой. Не смогу. Он сейчас мне своим хриплым голосом порвет всю душу, я буду стоять и реветь, не в силах сдерживаться. Ничего, доберемся до Лиссабона, а там его нормально посмотрят и обследуют. Лишь бы сейчас ничего не случилось.
– Мари, – окликнул меня кто-то.
Я вздрогнула и повернулась на голос. Дэвид. Ох, как надоел. Мне вот сейчас совсем неохота строить в его песочнице куличики.
– Пойдем в кафе.
– Зачем?
– Просто так. Я есть хочу, толком не обедал.
Хорошая идея, между прочим. По крайней мере, так я смогу отвлечься от своих переживаний.
– Если ты угощаешь? – решила я быть наглой.
– Не вопрос, – улыбнулся Фехнер.
Странно, но в кафе Дэвид вел себя как нормальный мужчина, а не изображал недоделанного Пинкертона. Мы мило беседовали. Он расспрашивал меня о Москве и родителях. Я его – о семье и женщинах, о проектах, которыми он раньше занимался, о том, как он вырастил этих «маленьких ненормальных щенков». Оказалось, что женатым он никогда не был, а на мой вопрос о дочери громко рассмеялся – слухи такая же часть его работы, как и все остальное. Он привык. Дэвид очаровательно улыбался и смотрел на меня расслабленно, не играл, не вынюхивал. Спросил, не сильно ли напрягает меня Тиль. Он хороший мальчик, но своими капризами может заставить чертыхаться самого Бога. Дэвид привык, а мне, наверное, тяжело. Я слушала его с улыбкой, думая, как жаль, что Дэвид не знает его настоящим. Более преданного, нежного и терпеливого создания, чем Тиль, я просто не знаю. Ну с Дэном они могут еще посоревноваться. Было немного обидно, что Дэвид не видел его таким. Так незаметно пролетел час. Мы бы и дальше сидели, пили чай и болтали, если бы нас не прервал телефонный звонок. Дэвид побледнел.
– Что случилось? – оборвалось у меня все внутри.
Дэвид судорожно рыскал по карманам в поисках бумажника.
– У Тиля голос пропал посреди песни.
Внутри взорвалась огромная бомба, аж ребра заломило и челюсть свело.
– В смысле пропал? – меня затрясло. Сон в руку?
– В смысле совсем пропал. Нем, как рыба, – раздраженно пояснил он. Кинул на стол купюру, подорвался с места. Я на ватных ногах понеслась за ним.
Как он ориентировался в длинных, темных коридорах, я не понимала. Дэвид шел очень быстро. Я семенила за ним, на нервах пару раз подвернув ногу. Потом плюнула на все и сняла туфли. Стала мелкой, зато гораздо более шустрой.
– Где вы? – рявкнул Фехнер в трубку.
Резко завернул в очередной коридор, убирая аппарат в джинсы. Тут же достал его обратно, нервно набрал чей-то номер.
– Питер, срочно, лучших врачей! Я сейчас отправлю его в Германию. Пусть что хотят делают… Да… Голос! Совсем! Маркус сказал… Я с тобой разговаривал на эту тему! Я тебя просил! Я вас всех предупреждал! Маркус мне плешь проел, что у него не ларингит, а что-то серьезнее! Я просил вас!.. Хорошо… Этих в Лиссабон, а его в Германию. Договорились. Билет закажите на ближайший рейс. Врачей подгони самых лучших! Все очень быстро! Срочно!.. А я тут причем? Я им тут и так чуть ли не задницы подтираю… Приезжай и общайся! Всё! Отбой!
Вот оно что… Это не Дэвид и Тиль не хотели тур останавливать. Это сверху шло… Тиль же пытался мне объяснить. Вот я тупая…
Тиль сидел мертвенно-бледный на стуле посреди гримерки в абсолютной тишине, перед ним маячил доктор Мартин. Остальные притаились на маленьком диванчике. Увидев меня, вошедшую следом за Фехнером, он… демонстративно отвернулся, поджав губы. Вид как у вождя какого-нибудь индейского племени, которого схватили бледнолицые. Обиделся. Причем сильно обиделся, что не стояла рядом, что была с другим.
– Так, Тиль, вы с доктором Мартином валите отсюда в Германию ближайшим рейсом, – по-деловому сразу начал Фехнер. – Я уже договорился. Лучшие врачи будут к твоим услугам. Билетами сейчас занимаются. Все остальные – в отель и спать. Завтра летите в Лиссабон. Тур отменять не будем. Ждем вердикта.
– Брат будет нормально говорить? – тихо спросил Дэн. Его голос дрожал так, что я с трудом разобрала слова.
– Будет, куда он денется, – попытался улыбнуться Маркус. – Он не только будет говорить, но и петь, да, Тиль?
Тиль не реагировал. Застыл статуей. Я не выдержала, пошла к нему. Хотела как-то обнять, поддержать. Он остановил меня совершенно черным взглядом.
– Вы сидите, как на похоронах, – сделала я вид, что иду не к нему, а к столику с напитками. – Все живы. Горло теперь вылечат. Пара концертов мимо, а потом снова колесить по Европе.
На меня все как-то странно покосились. Ну и пожалуйста. Буду молчать. Просто меня так трясет сейчас, что кажется, зубную дробь слышно на улице.
Фехнеру опять позвонили. Он пару раз дакнул, что-то записал и отключился.
– Номер рейса, – протянул бумажку. – В вашем распоряжении полтора часа. Регистрация уже началась.
– А ты не летишь с нами? – едва слышно сипло спросил Тиль.
– А кто сейчас тут будет отмазываться от кредиторов? – удрученно хмыкнул Дэвид.
– Мы успеем заехать в отель? – засуетился Маркус.
– На десять минут, не больше, – кивнул Фехнер и вышел.
– Тиль, не кисни, все будет хорошо, – похлопал его по плечу доктор. – Тебе помочь собраться?
– Я помогу, – подскочил Дэн, заметался по комнате, скидывая его вещи в сумку.
Я предприняла еще одну попытку подойти к нему. Он снова остановил меня взглядом. Я плюхнулась на ближайший стул и закурила. Ко мне присоединились Хаген и Клаус.
– Он с самого начала уже не тянул, – тихо заговорил Клаус. – Кое-как полконцерта провели. Ужасно… Просто ужасно… Считай, зал пел за него. Решили, сократить по-максимуму… А на «В ночи» Тиль просто замолчал посреди песни. Попробовал еще немного попеть, но… Всё… Замолчал…
Клаус тоже замолчал. Я покосилась на Тиля. Он так и сидел посреди комнаты с непроницаемым отстраненным лицом.
– А меня Дэвид в буфет утащил. Он по-французски не говорит, а его английский там не понимают, – оправдывалась я. – Надо было от него как-то отвязаться… Я же чувствовала… Просила его отменить этот чертов концерт…
– Нельзя, – выдохнул дым Хаген. – Мы тут уже отменяли в прошлый тур. Нам не разрешили второй раз. Дэвид полдня ругался с Нойманном. Питер сказал, что только за счет Дэвида. Неустойка…
– Машины пришли, – появился на пороге Фехнер.
Ребята подхватили вещи и проследовали на выход.
В отеле Тиля ни на секунду не оставляли одного. Я лисой крутилась около его номера, в ожидании, что все выйдут, и он хотя бы переоденется. Но Тиль переодевался прилюдно, Дэн топтался рядом, собирал какие-то мелочи и туалетные принадлежности. Фехнер постоянно с кем-то говорил по телефону, орал и матерился. Два менеджера с ассистентом поддакивали и подсказывали Папе умные мысли. Хаген и Клаус обсуждали с Маркусом перспективы поездки. Блин, ну что они делают, идиоты! Тиль же и так на взводе! Не выдержала, набрала смс: «Я поеду с тобой! Один ты никуда не поедешь!»
Он вышел через минуту, застегивая серую плюшевую курточку от спортивного костюма. В руках ключ от номера брата.
– Помоги мне найти, забыл, куда положил, – сказал так громко, как только смог. Голос ужасный. Сиплый.
Едва мы оказались одни в номере Дэна, я тут же вцепилась в него мертвой хваткой. Не выдержала, разревелась. Трясет всю, говорить не могу.
– Перестань, – вытирал он слезы. – Ну, перестань, не реви. Я завтра вернусь. Или послезавтра. Наверное, послезавтра. Тебе не надо со мной лететь. Я могу настоять, чтобы ты со мной полетела, но не надо. Останься с Дэном. Он сейчас лицо группы, на него весь удар пойдет. А Дэн не привык, он всегда был вторым. Ему нужна поддержка. Ты сможешь, я знаю. Пожалуйста, ради меня. Ты ведь знаешь, он сильный только для публики. Останься с ним.