Цена жизни

Хлоя помогла Шейну сесть на кровать, сходила за своими вещами и закрыла машину. Когда они снова остались в номере одни, также, как когда-то все началось, девушка молча развернула и протянула вору пару сэндвичей. Самой ей кусок в горло не лез.

— Я убила своего первого человека почти пятнадцать лет назад, — неожиданно сказала Хлоя, скидывая с ног сапоги и падая в кресло. Она смотрела, как Шейн ест, и неторопливо начала говорить то, чего никому и никогда не рассказывала. И пусть он не просил — Хлоя все равно говорила.

— Я никогда не знала матери. Отец избил ее до смерти, когда она еще была мной беременна. Врачи не смогли ее спасти, но зато вытащили меня. Отец пил…и бил меня. Со мной сидела соседка, пожилая женщина…эта старушка стала для меня воплощением добра в этом мире, она заменила мне семью. Ненадолго. Когда мне было 10, она умерла. А меня изнасиловал отец, — Хлоя сделала маленькую паузу и провела пальцами по уставшим глазам. Ее рассказ звучал отстранено, словно это все происходило не с ней. — Он брал меня, когда ему хотелось, я терпела. А потом он стал одалживать меня своим друзьям. За деньги. Я терпела…но однажды не выдержала. Это был кухонный нож, потому что тот увалень, друг отца, взгромоздился на меня прямо в то время, когда я готовила их компании закуску к пиву. Я хорошо помню, как легко нож входил между ребер, разрезая жирные складки. Я помню хрип…я помню шок жертвы. Я помню, что было очень много крови. Потом я закричала, на крик пришел их второй друг…он поскользнулся на крови от ужаса. Нож вспорол ему брюхо. Отцу я перерезала горло, пока он пытался меня бить… Я убила каждого. А потом приняла душ, собрала немногие свои вещи, все деньги отца и ушла. С тех пор у меня не было ни дома, ни друзей. Я научилась убивать качественно. Я никогда не плакала, кроме того дня, когда умерла старушка-соседка. Меня подобрала мафия в тот же год, как я начала бродяжничать… Мне было 14.

Хлоя отняла руки от лица и устало вздохнула, решив, что говорить о жертвах в ее списке сейчас выше ее сил. Хотелось к сыну, ощутить его теплые маленькие ручки на своей шее и радостный крик «мама». Как могла она оставить своего сына одного?!..

— Я сделала себя сама…и во мне ничего не менялось, пока я не встретила тебя, бэби, — Хлоя послала Шейну улыбку и мягкий взгляд, — Ты меня изменил.

Шейн слушал ее молча, не перебивая, только его губы временами превращались в тонкую линию, и голубые глаза становились почти черными, а недоеденный сэндвич лежал на тарелке. Когда Хлои закончила, он лишь покачал головой.

— Вот и ответ на вопрос, почему нас так тянет друг другу… Мы с тобой оба неполноценные, оба делаем вид, что живем, хотя это всего лишь иллюзия, мы всего лишь дорогие инструменты, я забираю вещи, ты жизни… Мы никогда не будем жить нормальной жизнью… — он медленно поднялся, улыбаясь ей. — Но я чертовски рад, что сижу с тобой в этой комнате, Хлои…

— И я рада, Шейн…с тобой мне легко… — «Когда я не думаю о решении, принятом в одиночку, и своем молчании… Хлоя, решайся…» — Но сегодня будет первый раз, когда мы будем просто спать, малыш. Потому что я валюсь с ног от усталости, а тебе нельзя давать нагрузку на тело, пока не срастутся края раны, — женщина улыбнулась и встала, кивнув головой на сэндвич, — Доешь…я только умоюсь…

— Какая жалость… — Шейн снова улыбнулся ей, и теперь улыбка была настоящей. Хлоя вышла в ванную, мягко прикрыв за собой дверь, и плеснула себе в лицо холодной водой. Ее пробрала дрожь: почему, почему ей так сложно сказать Шейну правду?.. И должна ли она?.. Пока Хлоя собиралась с духом, вор и правда доел сэндвич, но рана была свежей и тянула силы, поэтому, когда женщина вернулась, Шейн спал, лежа на спине и склонив голову на бок.

Хлоя так и не смогла заставить себя признаться Шейну. И когда она увидела его спящим, то испытала волну облегчения и нежности, смешанными с горечью. Так было и в ту ночь, когда… Девушка тряхнула головой и неспешно разделась, после чего стянула обувь, носки и грязную рубашку с Шейна, вытащила из-под него одеяло и легла в постель рядом.

— Я рада…что ты жив, бэби… — тихо шепнула Хлоя, глядя на спящего парня, чуть улыбнулась и закрыла глаза, мгновенно провалившись в сон.

Шейн проснулся на рассвете, обнаружив, что Хлои о нем позаботилась. Он повернул голову, смотря на спящую девушку и радуясь, что она отдыхает. Сейчас он впервые не имел четкого плана, что делать дальше, и его это не беспокоило.

«Как жаль, что мы не встретились раньше…как хорошо, что мы все-таки встретились», — подумал он, смотря, как первый луч скользнул по ее щеке. Хлоя спала тихо, едва дыша во сне. Ее обнаженная рука лежала поверх одеяла, а другая была под подушкой. Открытая линия шеи, ключиц и плеч одним своим видом напоминала Шейну о проведенном вместе времени, об их близости. Вдруг он ощутил, что аромат Хлои как будто немного изменился…будто бы стал немного мягче, нежнее. А еще раньше кожа девушки была более загорелой — сказывалось много времени, проведенном…на севере? Луч солнца дополз до сомкнутых век Хлои, и девушка чуть заметно поморщилась, не спеша просыпаться.

Мужчина продолжал смотреть на нее, боясь тревожить ее, но желая прикоснуться. Странно было испытывать такие чувства к той, с кем они были едва знакомы, но кого он будто знал всю жизнь. Шейн терпеливо ждал, когда ритм ее дыхания изменится, и, чувствуя ее пробуждение, осторожно коснулся ее руки своей. Женщина тихо вздохнула и пошевелилась, поворачивая слегка голову. А затем ощутила прикосновение Шейна и улыбнулась, приоткрывая глаза. Он мог бы без труда догадаться, что вот так Хлоя почти никогда не просыпается, и тем ценнее было это постепенное пробуждение.

— Шейн, — проговорила она тихо и взглянула на него.

— Доброе утро, детка… Прости, сегодня без кофе, мне было лень вставать, — он снова улыбнулся, и она увидела, что бледность сходит с его лица, сон пошел ему на пользу.

— Я принесу, — улыбнулась Хлоя в ответ и потянулась, садясь на кровати. Одеяло легко упало с ее тела.

— Тогда мне еще горячих булочек, я ужасно голоден, — отозвался Шейн, пробуя сесть повыше и морщась.

— Позавтракаем — и двигаемся дальше? — уточнила женщина, вставая, но Шейн понял, что ее интересует его самочувствие. На ее вопрос он только кивнул.

— Ну, водишь ты…неплохо, так что, если ты готова терпеть меня и дальше, то я готов… — его взгляд скользнул по ее телу, но он прекрасно отдавал себе отчет в том, что он не многим активнее бревна сейчас.

Хлоя рассмеялась, оделась и вышла из номера, чтобы вернуться с завтраком. Через пару часов они снова были в машине. «Додж» девушки вновь встал на шоссе, и они поехали дальше, почти нигде, кроме как на заправках, не останавливаясь.

Создавалось впечатление, что Хлоя будто бы от кого-то убегает, потому что отказывалась отдыхать…но она, напротив, бежала к…к своему маленькому сыну. В середине дня они пересекли вторую границу штатов и оказались в Юте. К исходу дня они все же остановились в еще одном мотеле, и Хлоя негромко сказала, скрывая свое внутреннее волнение:

— Шейн…я уладила дело с ФБР, но потребуется некоторое время, чтобы все точно улеглось… В Юте тебя вряд ли будут искать… Если хочешь, я могу оставить тебя здесь. Или же ты можешь поехать со мной дальше: я купила дом в Монтане, — она встретилась с Шейном взглядом.

Шейн будто сбросил с плеч груз, который устал носить столько лет. Он чувствовал себя куда лучше, хоть и не мог еще полноценно двигаться без поддержки Хлои. В дороге он рассказывал ей всякие мелочи из своей жизни, смешные, глупые, грустные, но он видел, что ей и правда интересно, однако никак не мог понять ее странного волнения, которое иногда читалось в глазах. Когда вопрос прозвучал, он немного подумал.

— Ты спасла мне жизнь…помогла смыться от федералов…работу я даже на дом взять не смогу, так что… Я никогда не был в Монтане…если только ты не боишься пускать вора к себе в дом.

— Ты не побоялся пустить к себе в постель киллера, — мягко подколола его Хлоя и затихла. Она решила для себя, что Шейн выберет свой путь сам, пусть и вслепую, и он выбрал…с одной стороны ей стало легче, с другой…она начала нервничать еще больше. И почему-то больше всего ее волновало именно то, как Шейн воспримет своего сына.