Страница 41 из 42
Переход оказался весьма полезен. Экипажи приобрели опыт плавания. Прекрасная погода позволяла заниматься улучшением оснастки. «Мы на треть сильнее, – писал генерал Лористон императору, – чем при отплытии».
Теперь, когда опасности перехода остались позади, предстояли сорок дней ожидания эскадры Гантома, поскольку никто не знал о его вынужденном простаивании в Бресте в результате спокойствия на море. Так что Вильнев, прибывший 14 мая, готовился задержаться в этих пределах до 23 июня и с огорчением думал, что этого времени более чем достаточно, чтобы Нельсон настиг его и запер на Мартинике, либо разбил, если бы он захотел прорваться.
Он имел приказ дожидаться Гантома, что подразумевало бездействие; а как человек, которому не по себе, он хотел действовать. Вильнев сожалел, что не может заняться опустошением английских островов, с двадцатью кораблями это не составило бы труда. Чтобы убить время, захватили форт Диаман, расположенный перед Мартиникой, который, к великому сожалению Наполеона, упустил адмирал Миссиесси. Форт обстреляли с нескольких кораблей, а затем несколько сотен человек, высадившись на шлюпках, захватили его. Хотели было довершить оккупацию Доминики взятием высоты Кабри, которой адмирал Миссиесси также не потрудился завладеть; но эта позиция, весьма хорошо защищенная природой и укреплениями, требовала настоящей осады, а ее предпринять не решились. Свои превосходные быстроходные фрегаты Вильнев послал к Антильским островам – за добычей и новостями об английских эскадрах.
Привезли войска, Миссиесси также привозил их; теперь на французских Антилах находилось около двенадцати тысяч человек. Такая сила позволяла осуществлять серьезные операции, но на них не решались из страха пропустить прибытие Гантома.
В то же время, чтобы не подвергать экипажи болезням, которые они уже начинали подхватывать в этих краях, и воспрепятствовать дезертирству, к которому проявляли немалую склонность испанцы, было решено напасть на Барбадос, где у англичан имелись важные военные расположения. Именно там, в самом деле, находились все склады их колониальных войск. Генерал Лористон привез отличную дивизию в пять тысяч человек, организованную и снаряженную с большим тщанием. Ее предназначили для исполнения этой операции. Лори-стон задумал зайти на Гваделупу, чтобы взять там еще один батальон, ибо на Барбадосе предполагали встретить около десяти тысяч человек линейных и вспомогательных войск. Решено было отплыть 4 июня; но прямо в день отплытия, на двух кораблях прибыл из Рошфора контр-адмирал Магон, которого Наполеон послал первым с известием о перемене планов. Магон приплыл сказать, что, поскольку Гантом не может выйти из Бреста, нужно идти его разблокировать, и не только его, но и эскадру Ферроля, а соединившись с флотами этих портов, отправляться всем вместе в Ла-Манш. Однако он привез и приказ ждать вплоть до 21 июня, ибо существовала вероятность, что до 21 мая Гантому всё же удалось покинуть Брест, о чем можно было узнать не ранее 21 июня, положив месяц на переход от Бреста до Мартиники. Так что оставалось еще время для захвата Барбадоса. Магон привез войска и снаряжение и присоединился к эскадре, состоящей теперь из двадцати семи судов, в том числе четырнадцати французских, шести испанских и семи фрегатов. Шестого июня подошли к Гваделупе, взяли один батальон. Седьмого добрались до Антигуа; 8-го миновали этот остров, с которого не переставали палить из пушек, когда вдруг заметили отплывающий от него караван из пятнадцати судов. Это были торговые корабли, груженные колониальными товарами и сопровождаемые одним простым корветом. Адмирал тотчас дал сигнал пуститься в погоню, следуя скорости, по выражению моряков, то есть так, чтобы каждый корабль шел на наибольшей для него скорости, занимая в строю место, сообразное скорости хода. До окончания дня караван был захвачен. Он стоил от девяти до десяти миллионов франков. Несколько американских и итальянских пассажиров сообщили новости о Нельсоне. Говорили, что он прибыл на Барбадос, как раз туда, куда собирались французы. Силу его эскадры оценивали по-разному, но чаще всего ему давали двенадцать кораблей. Но Нельсон соединился с адмиралом Кокрейном, охраняющим эти моря. Последнее известие произвело на адмирала Вильнева чрезвычайное впечатление. Он вообразил, что Нельсон с четырнадцатью-пятнадцатью кораблями, а может быть даже и с восемнадцатью, то есть с силой, почти равной его силе, готовится настигнуть его и разбить. И решил тотчас возвратиться в Европу.
Он так торопился, что не согласился даже зайти на французские Антилы, чтобы вернуть войска, которые оттуда забрал. Он решил выбрать четыре лучших фрегата, погрузить на них как можно больше солдат и отослать их на Мартинику. Фрегатам он приказал соединиться с эскадрой у Азорских островов. Но на борту еще оставалось четыре-пять тысяч человек, весьма обременительный груз. К тому же, увозя их, лишали колонии ценной военной силы, которую было чрезвычайно трудно доставлять из метрополии; добавляли ртов для прокорма, что было весьма некстати, ибо запасы провизии были невелики, а воды едва хватало на переход. Не пожелав ни связывать себя караваном, ни терять его, Вильнев поручил другому фрегату сопроводить его до ближайшего из французских островов и 10 июня уже плыл к Европе. Его решение, хоть в принципе и достойное порицания, на деле было не столь уж дурно, если бы он вернулся на Мартинику высадить войска, пополнить запасы воды и продовольствия и узнать новости из Европы.
Вильнев плыл к Европе, подставив паруса норд-весту, при спокойствии на море. Прибыв 30 июня к Азорским островам, он нашел там свои фрегаты, которым понадобилось лишь четыре дня на высадку войск и которые вовсе не встретили англичан, что доказывало, что и Вильнев мог поступить так же без всякой опасности. Четыре фрегата повстречали в пути пятый, не справлявшийся с сопровождением захваченного каравана. Они решили его сжечь, что повлекло утрату десяти миллионов. Итак, на Азорах флот вновь объединился и пустился в путь, направляясь к побережью Испании с двадцатью кораблями и семью фрегатами. Потеря каравана возместилась богатой добычей – галеоном из Лимы, груженым пиастрами стоимостью 7–8 миллионов и захваченным английским корсаром, у которого его и отобрали. Эти средства оказались в скором времени весьма полезны.
Внезапно, в первых числах июля, когда до мыса Финистер оставалось не более шестидесяти лье, ветер переменился и, задув с северо-востока, стал полностью противным. Чтобы выиграть время, принялись лавировать, не продвигаясь вперед. Но ветер крепчал и набрал такую силу, что устроил поломки на нескольких кораблях; некоторые даже потеряли марсовые мачты. Два корабля, с которыми Магон пришел из Рошфора, принесли с собой лихорадку и были переполнены больными. Солдаты, которые прежде плыли из Европы в Америку, а теперь, почти не сходя на сушу, из Америки в Европу, были поражены различными болезнями. Уныние воцарилось во всей эскадре. Восемнадцать дней противного ветра стали довершением бед и еще более поколебали мужество адмирала Вильнева. Он решил идти в Кадис, то есть в направлении, противоположном тому, где ожидал его Наполеон и куда призывали его инструкции. Генерал Лористон сопротивлялся изо всех сил и в конце концов убедил его. К тому же 20 июля ветер переменился, и снова был взят курс на Ферроль.
Внезапная перемена погоды причинила два несчастья: нанесла ущерб боевому духу эскадры и ее предводителя и доставила известия о ее местонахождении английскому адмиралтейству. Нельсон выслал вперед себя бриг «Любопытный», чтобы тот доставил в Англию сводку о его передвижениях. Бриг заметил французскую эскадру и 7 июля на всех парусах примчался в Портсмут. Восьмого июля депеши достигли адмиралтейства. Не зная еще о назначении французской эскадры, но предположив, что она, возможно, собирается разблокировать Ферроль, адмиралтейство приказало адмиралу Стерлингу, откомандированному от эскадры, блокирующей Брест, наблюдать за Рошфором и присоединиться с пятью кораблями к Кол-деру, который крейсировал в окрестностях Финистера. Всякое промедление в исполнении планов, требующих тайны, есть несчастье. Неприятель получает время подумать, кое-что угадать, а нередко и накопить сведения, которые в конечном счете позволяют ему разгадать намерения противника.