Страница 4 из 16
Вскоре выяснилось, что второгодник Дурасов не был безнадежно плохим учеником. Настоящий успех пришел к нему на уроке казахского языка. Ученикам предстояло за неделю выучить наизусть и рассказать у доски стих на казахском языке, состоящий из трех куплетов.
Вере очень плохо давалась иностранная речь. У нее был толстый язык, который, вдобавок, имел еще и «саночный» рубец, поэтому она не смогла выполнить это задание, впрочем, как и весь класс. Зато Юра Дурасов стих выучил назубок, и на глазах у притихших ребят протараторил все три куплета из стихотворения на замечательном казахском языке!
«Кора торгай жаксы эды! …»
Это был его триумф! Юра за стихотворение получил годовую пятерку и восхищение своих одноклассников. К концу года и это стихотворение Вера тоже вызубрила, хотя из-за ее русского произношения даже казахам было трудно понять, что в стихотворении говорилось о птичке.
– Юра, не спи, учитель смотрит! – предупреждала Вера соседа по парте, когда того одолевал сон. Это было и понятно, ведь домой Юра приходил поздно, уставший от драк и разбоев.
– Юра, наследующем урок тебя спросят по истории, прочитай эту главу. Прочитай ее прямо сейчас, на этой перемене, перед уроком.
Со временем мальчик стал доверять Вере: он просыпался, когда та его просила, читал на перемене учебник, а на уроке пересказывал прочитанное слово в слово. Юра обладал феноменальной памятью, но его оценки в классном журнале Веру не радовали. Они были не просто плохими, а очень плохими.
– Это так несправедливо! Юра рассказал всё, что было написано в учебнике! Я сама сверяла по тексту его ответ, – жаловалась Вера своей маме, когда училась мыть посуду.
Ранее Римма не учила дочь убирать и мыть посуду, у нее не было на это времени, а за чистотой в доме следила ее далекая родственница Тамара, которая последние четыре года училась в Караганде на фармацевта и следила за чистотой в доме, но потом Тома выучилась и уехала по распределению, а у Риммы появилось время учить Веру домашнему труду. Эту возможность дала женщине инвалидность.
Когда зимой прошлого года маму положили в больницу, Вера даже обрадовалась. «Я свободна и счастлива! Мамы дома нет! Я могу делать, что хочу!» – думала девочка радостно и ее душа пела от нежданной свободы. Кому приятно жить на поводке, пусть даже, если поводком управляла собственная мама? В мамином присутствии не то, что делать, а и свободно думать о чем-то своем было невозможно?! Только Вера затихала где-нибудь в комнатах, так тут же ее мама била тревогу и кричала из кухни, где проводила большую часть времени.
– Вера, где ты и что делаешь?
– Мама, я в зале и сижу на диване. Я тоже нуждаюсь в отдыхе! – пыталась оправдаться Вера. Она занималась уборкой, но потом ей захотелось понаблюдать через открытое балконное окно за интригующим шествием кучевых облаков по небу. Она заняла удобную позицию и с тряпкой в руке замерла, глядя в открытое окно.
Причудливые фигуры облаков менялись на глазах, чтобы показать Вере что-то очень для нее важное, но это что-то важное невозможно было разгадать, находясь на земле. Облака уплывали неизвестно куда, и никто не мог помешать их шествию. Сердце девочки щемило от причастности к небесной тайне, которая ей открывалась через открытое окно.
«В заоблачной вышине, куда нельзя смотреть из-за яркого солнца, седоволосый повелитель туч, чародей молний и грома. Он парит над землей, как Дед Мороз на новогодних открытках. Когда ему хочется покоя, повелитель восседает на троне, опорами которому служат горные вершины, и наступает ночь, а на землю спускает его звездное покрывало. Небесный чародей держит в руках ветры южные и северные, ветры восточные и западные, и его тридесятое царство-государство блистает века вечные могуществом и славой.»
Тут Вера прижала ладошки к пылающим щекам. Она разгадала тайну великого Чародея!
«Однажды, давным-давно, он отправил своих воинов на поиски любимой внучки, которая прежде радовала его своим смехом и веселыми историями о снежинках и звездочках, но потом пропала в кромешной тьме. И воины в облачных мантиях отправились по всему свету и пути им указывали ветры, но найти внучку чародея не могли. Безутешен чародей, он плачет дождями, стонет вьюгами, но надеется найти свою любимицу, поэтому передает ей на землю облачные приветы, которые может услышать и прочитать только его внучка».
Верочка прислушалась, вместо волшебных приветов, она слышала, как на кухне шипело на сковородке мясо и слышались мамины охи да вздохи. Надо сказать, что девочка в тайне надеялась, что именно ее ищет небесное воинство, но она забыла свое истинное имя, которым звалась в заоблачном царстве, поэтому Вере ничего другого не оставалось, как сочинять самой свою историю.
«Меня обманула ночная злая фея, пообещав на земле любовь родителей и верную подружку, но этого не знают облака. Теперь они без устали бродят по небу, с надеждой заглядывая в окна, и гонят их ветры к высоким горам, вершины которых вечно покрыты снегом печали».
Как хотелось Вере самой плыть по небу небесной тучкой, воочию увидеть высокие горы их снежные вершины …, но все ее фантазии рассеялись, в ушах зазвенел голос мамы, который возвращал девочку в реальность, в ее детское рабство.
– Вера, как долго ты собираешься бездельничать?
– Мама, дай мне поразмышлять!
– Не понимаю, о чем можно размышлять, ничего не делая?
Мама не любила безделья даже в мыслях, поэтому Вере приходилось тут же приниматься за дело, мечтая лишь о том, когда ее оставят в покое. Как Вере в жизни не хватало свободы мечтать и бездельничать!
Но, когда больную маму увезли в больницу, то желанная свобода и не наказываемое безделье показалось ей странным! Свобода читать, лежать, есть и думать обо всем на свете у нее были, но это-то и настораживало.
«Вера, ты хочешь читать книжку, лежа на диване с ирисками или за столом на кухне с колбаской на хлебе?» – задавала она сама себе вопрос и ответ не замедлял быть: «Хочу читать за столом на кухне! Хочу хлеб с маслом и колбасой». Да, без маминого присутствия Вера могла что-то хотеть и что-то не хотеть. Из истории древнего мира девочка хорошо усвоила, что, когда в какой-нибудь древней стране погибал тиран, народ ликовал, но почему-то ее сердце не ликовало, когда рядом не было ее властной мамы. Уже к концу недели Вере стало тоскливо, и она увидела, как страдал без мамы ее папа…
Воспаление легких было Риммой незапланированной «наградой» за ее усердие на работе. Горячая пора годовых отчетов проходила во время эпидемии гриппа. Все предновогодние дни Римма, как главный специалист, составляла областной отчет по обслуживанию детского населения области, она не позволяла себе расслабиться. Как очень ответственный человек, Верина мама не сорвала подготовку к отчету, а переболела гриппом, оставаясь на рабочем месте.
– Только бы сдать отчет вовремя, а выздороветь я всегда успею, – решила Римма, не расставаясь со своим носовым платочком, пахнувшим духами «Красная Москва». Но грипп принял затяжное течение, Римма пила таблетки и надеялась на скорое улучшение. Из-за своей занятости она не сразу заметила прожилки крови в откашливающейся мокроте, а когда заметила, то ей стало совсем плохо. Отчет был составлен в срок, и в день его отправления в министерство республики Римма потеряла сознание и ее на машине «Скорой помощи» увезли в больницу. Очнувшись на больничной койке, женщина сначала никак не могла понять, почему она находится в больничной палате и почему вокруг нее поднялся такой переполох. Врачи, медсестры бегали вокруг, туда-сюда, мешали ей спать, да, еще странно поглядывали на нее, словно в чем-то подозревали, но, когда на лицо одели кислородную маску, женщина поняла, что дела ее плохи.
Володя навещал Римму каждый день, но ее состояние не радовало врачей. Теперь он остался в семье один за главного и растерялся.
Воспитание детей и наведение порядка в доме казалось ему шахматной игрой без ферзи. Володя успешно руководил большим предприятием, но дома руководить было не кем. Без Риммы домашнее хозяйство, можно без преувеличения сказать, пугало его своим многообразием. Каждый день он приходил в больницу навещать больную жену, рядом с ней ему всегда становилось спокойнее, он был готов исполнять любые ее прихоти, лишь бы она поправилась. Но Римме от соков и апельсинов не становилось лучше, а, наоборот, с каждым днем она слабела на глазах. Однажды, Володю вызвали в кабинет заведующего легочным отделением.