Дочь Гробовщика

Через несколько лет к новому пятому курсу в альма-матер пришли инквизиторы, среди них были и братья Некроманцер. Они снова принимали практику и дипломные работы.

Многие защитились на отлично, но в день вручения, старосты боевого и некромантии факультетов произнесли короткую речь, поблагодарив от лица тех, кто знал Диаваля, а точнее Диавалию Некроманцер, отдавшую свою жизнь за жизнь друзей и однокурсников. В этот момент весь зал погрузился в молчание. Джиневра плакала на плече повзрослевшего Матиаса, у многих в этот день в глазах стояли слезы, они молились о душе покойной.

Эпилог

Спустя десять лет

Юро и Крабат остались напарниками. Племянник профессора Аластора окончательно определился с будущим, и стал инквизитором под руководством братьев Некроманцер, хотя многие с его факультета не смогли попасть к ним на службу.

Матиас с Джиневрой также не стали тянуть с совместной жизнью. Однако их работа не была связана с опасностями. Они занимались различной документацией, сидя на пару этажей ниже кабинета друзей. Рианнон с Корвином, как и планировали, купили особняк в столице. И теперь уже родственники вампира мечтали попасть к лучшему лекарю-косметологу, прославившейся своими способностями. Любая уважающая себя дама записывалась к ней и выходила от госпожи де Ланваль невероятной красавицей или просто помолодевшей.

Во время одного из вызовов, Крабат с Юро оказались на заброшенном кладбище.

Жители ближайшего поселения стали подозрительно часто умирать странной смертью: от живого человека оставался ссохшийся, как мумия, труп.

Юро подозревал, что здесь замешан темный дух, Крабат думал на лича. В последние годы, они ему везде мерещились. Но, возможно, он попросту устал. Много лет не брать отпуск, вкалывать, как проклятому, без отдыха. Коллеги крутили пальцем у виска. А Юро, снимавший на пару с Крабатом большую квартиру, тяжело вздыхал по этому поводу. Вначале оборотень пытался на него влиять — толкал речь о том, что Крабату необходим отдых, потом злился, рычал, оборачивался волком, но все было без толку. Крабат не слышал никого, даже дядю Аластора. А потом Юро остановил Малефикарум.

— Оставь его, он давно испытывает муки совести за то, что не смог помочь Диавалии. Работа для него — это лучший способ забыться, чтобы неприятное чувство не сожрало его изнутри.

В тот вечер, Юро допоздна сидел в таверне, планомерно накачиваясь выпивкой, а домой заявился лишь под утро. Крабат не спал, он молча сидел у камина и чистил меч.

Пошатываясь, оборотень подошел к нему, положил ладонь на его плечо и, заглядывая в черные глаза друга, брата, близкого человека сказал:

— Мне ее тоже не хватает. Больно и стыдно осознавать свою слабость перед тем мигом, когда она отдала всю себя, чтобы спасти нас. Подарила нам то будущее, которым мы живем сейчас. Дала каждому возможность достичь своих высот, — плечо под его рукой напряглось, меч с лязгом выпал на пол из рук Крабата. — Каждый год я хочу почтить ее память, положить на могилу цветы. Малефикарум говорил, что она любила белые розы, но нести их некуда. Сегодня — годовщина ее смерти, я купил цветы, но, подойдя к дому — выбросил их и сжег. Их некуда класть, потому что нет ее могилы, нет ничего, что осталось бы от нее. И я понял, какого дьявола? Разве этого бы он, точнее она, хотела? Диаваль был решительным и смелым, он не боялся боли, шел к своей цели, а я каждый год развожу сопли по… ней. Увидь она меня таким размазней, точно бы осудила или бросила к русалкам, чтобы те, как следует, наподдали мне своими хвостами. Ты же, мучаешься в одиночестве из-за вины, прекрати это делать. Она бы такого не хотела, — и оборотень ушел в свою комнату.

***

Они шли по кладбищу, внимательно озираясь по сторонам и прислушиваясь к каждому звуку и шелесту листвы на темных деревьях. Они оказались не готовы к выскочившей перед ними Нелапси. К этому ходячему трупу, с горящими красными глазами, длинными грязными волосами и тонкими, как иглы, зубами. По воздуху поплыл отвратительный запах разложения.

— Вот так-так, еда сама идет в лапы, — Нелапси заскрипела зубами.

Оборотень зарычал, вспоминая курс по истории о сильных монстрах: «Проклятье, с этой тварью будет не так просто справиться. Она может сожрать целую деревню», — Юро обнажил меч, и в его руке вспыхнул огненный шар.

Крабат среагировал быстрее и запустил в труп атакующими чарами, но Нелапси с невероятной скоростью увернулась от них и закричала:

— Я сожру вас до последней косточки! — улыбка-оскал замерла на отвратительном, покрытом гноящимися фурункулами, лице.

Мужчины услышали странный треск, и из живота твари показалось острие косы.

— Не в мою смену, — сказал кто-то кутающийся во мрак позади Нелапси. Косу резко выдернули и на землю вывалились обагренные кровью внутренности — тварь дернулась и осыпалась прахом под ногами высоких черных ботфортов.

Крабат смотрел и не понимал, снится ему это или нет. «Быть может, из-за крика духа мой рассудок помутился, это не может быть она…»

— Диавалия, — прошептал Юро, во все глаза глядя на стоящую перед ними девушку.

На вид ей было около двадцати восьми. Длинные черные волосы отливали синевой, аметистовые глаза смотрели на них с равнодушием, а на узком мертвенно-бледном лице не отражалось ни одной эмоции.

— Ты не узнаешь нас? — спросил Юро, по-прежнему держа меч в руке.

— Кто не узнает двух инквизиторов под началом моего брата, — ровно ответила она и стряхнула с косы остатки грязной крови. — Здравствуй Юро, Крабат, — она посмотрела на темноволосого мужчину.

Парни выросли, раздались в плечах, заматерели и больше не походили на юнцов.

— Откуда ты здесь?

— Знакомилась с территорией, она в моем ведомстве, — девушка сорвала пучок травы и очистила косу: лезвие вновь засверкало, но, понюхав его, Диавалия наморщила нос. — Завелась же такая смрадная тварь…

— Что это значит? — спросил Крабат и сделал к ней шаг, на его лице читалось недоумение и недоверие. «Неужели, все действительно так? И сейчас, перед нами стоит та самая Диавалия Некроманцер? Это не морок?», — он перевел взгляд на косу в ее руке. «Ведь она стала личем».

— Работаю, что же еще.

— В каком смысле? — не понял Юро.

Девушка отбросила прядь волос назад и тяжело вздохнула:

— Навожу порядки на кладбищах, присматриваю за ними, чтобы не появлялось никакой нечисти, — в ее голосе звучала надменность. Словно перед ней стояли не инквизиторы, а студенты, и она преподает им урок. — Или вы часто на них появляетесь? — она изогнула бровь.

«Все верно. Много лет кладбища считаются относительно спокойными местами, даже если на них заводится нечисть — инквизиторов туда не отправляют. Все решает верхушка, а затем дело закрывают», — подумал Юро и внезапно его осенило:

— Все это время это была ты? Ты боролась с нечистью?

Крабат был шокирован не меньше:

— Малефикарум знает об этом?

Девушка пожала плечами:

— Да, братья меня и назначили.

Оборотень приблизился к Диавалии, вглядываясь в ее глаза, ища малейший намек на то, что она плохо себя контролирует:

— Но ты, с тобой все в порядке? Ты себя сдерживаешь? Не хочешь выпить нашу энергию? — спросил оборотень.

Она осклабилась, ее глаза заволокло мраком и Юро стало не по себе.

— Это все, чем ты можешь меня соблазнить? — прошипела Диа, и ее взгляд потух, она поежилась, как от холода, и бросила взгляд куда-то в сторону. — Мне пора. Больше не ходите на вызовы в эти богом забытые места, не для того все эти годы я так усиленно работала.

Крабат схватил и сжал ее за запястье, у нее была холодная нежная кожа:

— Ты... ради нас?

Девушка опустила взгляд на его пальцы и заглянула в глаза инквизитора:

— Ради всех. Особенно тех, кто не в состоянии защитить себя, как те селяне, — она освободилась от его хватки и, развернувшись, исчезла в плотном тумане. — Прощайте…