Наречённая

Я повернулась в сторону, откуда звучал он. Взгляд сразу остановился на Мааре — его я узнаю даже по тени. Страж стоял спиной, плечи скрыты плащом до самой земли, правая рука лежит расслабленно на рукояти меча. Ремарт, видимо, почувствовал мой взгляд на себе, обернулся. В груди что-то дрогнуло от пронзительного взора чёрных глаз. Волна силы хлынула от Ремарта, ударила меня, едва не сбив с ног. Я забыла, как дышать, выдерживая его тяжёлый тягучий взгляд — он не был доволен моим своеволием. В одну секунду я вспомнила ночное совокупление. Волнение подкатило к горлу, подрывая уверенность, а к щекам прихлынул жар, но не от стыда, а от раздражения.

Я выше подняла подбородок, посмотрев на стража прямо. Однако интуиция всё же заставила меня попятиться и вернуться обратно за полог, но поздно. Мужчина, с которым Ремарт разговаривал, заметил меня, чуть накренился, выглядывая из-за высокой фигуры Маара, обратил в мою сторону пристальный взгляд. Но, когда его колючий взор застыл на мне, лицо незнакомца немного изменилось — одна девушка среди двадцати лойонов заинтересует любого. Мужчина намного старше Ремарта. Если Маар был молодой опасный хищник, то незнакомец напоминал матёрого волка. Лицо с тяжёлым подбородком настолько светлое, что казалось, лучи солнца никогда не касались его кожи. Волевые плотно сжатые тонкие губы в обрамлении светлой щетины выдавали в нём человека сурового. Одет намного богаче остальных, видно, главный. От того, как он на меня теперь смотрел, сердце заколотилось чаще.

— Кто это? — поинтересовался он у Маара.

Ремарт повернулся обратно к собеседнику.

Глава 20

Маар сжал зубы. Как не вовремя она появилась. Он ведь не позволял выходить без его приказа. Хорошо, что хватило мозгов вернуться в шатёр. Грув ван Фоглат с интересом смотрел всё в её сторону, а Маару хотелось перегрызть ему глотку.

— Выкупил у одного корчмаря. Теперь моя собственность, — соврал, надеясь, что Грув не сразу догадается, кем Истана является. Не то чтобы этого опасался, не хотелось лишних слухов и вопросов.

Фоглат с сомнением фыркнул.

— Ты не изменяешь себе, Ремарт, даже в таком опасном и пустынном месте находишь истинных красавиц.

С Фоглатом Маару приходилось сталкиваться на общих сборах его сиятельства. Мениэр был частым гостем Навриима, как и его отец, а у того — его отец. И это не прошло бесследно. Теперь он полноправный хозяин Энрейда, не побрезговал целой крепостью и землями в придачу, пусть даже в таком опасном и суровом месте, как граница Излома. Его воины сновали по ущельям, ещё надеясь найти среди скал нойранов. Намеревался урвать хоть что-то, хоть какой-то кусок славы, а потом преподнести всем с гордо поднятой головой, как свои заслуги. Но напрасно они тратят время — лойоны Маара подчистили всё. Угрозы больше нет, и это может видеть только Маар. Ван Ремарт и тут успел опередить Грува, хотя ему никогда не дотянуться до него. Тот пусть и не показывал своего раздражения, что всё уже подчищено, напускал маску сурового предводителя, а в глазах блуждали холодные огоньки неприязни.

— Ну, что ж, раз всё обошлось, смею предложить вам посетить Энрейд. Вы, верно, уставшие и уже давно в пути. Отказов не принимаю, — учтиво улыбнулся ван Фоглат.

Вот этого Маар и не желал больше всего, но было бы слишком подозрительным отказываться и игнорировать приглашение, а потом встать на отдых где-то неподалёку. Наверное, в другой раз Маар согласился бы тут же, но только не сейчас, когда за плечами у него асса́ру. Маар поймал эту мысль за хвост — в какой же это миг его выбор начал зависеть от этой невыносимой гордячки? Скверно. Очень плохо, но это так.

— Хорошо, — согласился Ремарт, давая знак Шеду, который неподалёку разговаривал с Фолком и остальными лойонами.

Ко всему нужно было решать что-то с Донатом. Тащить его за собой слишком обременительно для всего отряда. И тут Маару пришлось признать, что вовсе не по этой причине он хочет избавиться от этого сосунка, оставив его в Энрейде. Каждый лойон был на счету, а Донат — страж. Один страж заменяет десять лойонов. Маар готов был спуститься хоть в само пекло, лишь бы асса́ру больше к нему не приближалась. Достаточно того, что она касалась его ночью. Разойдясь с Фоглатом, ван Ремарт вернулся в шатёр, всё внутри него кипело, хотя день только начинался. Он дал знак охране, чтобы внутрь никто не смел войти.

Истану Ремарт нашёл у прогоревшего очага. Девушка неподвижно сидела, сложив руки на коленях. Как ни странно, асса́ру пребывала в спокойствии, не вылила тот же миг на исга́ра ядовитую смесь своей ненависти, которую он привык испытывать каждый раз, как только к ней приближался.

Желание всплеснулось в Мааре так бурно и рьяно, что потемнело в глазах. В голове обрывки воспоминаний, как горячо брал её ночью, белые, обнажённые, покатые бёдра асса́ру, тонкая талия, сжатая его ладонями, тихие стоны. Остро хотелось ещё, под носом у ван Фоглата, на глаза которому она показалась. Что угодно, лишь бы утвердиться в своих правах на неё.

— Что с Донатом? — спросила Истана, едва он вошёл.

Маар фыркнул, хищно сузив глаза — его передёрнуло от злости. Асса́ру решила вновь его позлить? Видно слишком мягко он обошёлся с ней ночью. Но мысли эти резко вышибло. Маар вперился в лицо Итсаны, дурея от аромата, источаемого её лоном. Вишнёвые мягкие губы, так ярко выделявшиеся на бледном лице, так упруго сомкнутые, усугубили всё, подняли в исга́ре волны возбуждения. До свинцовой тяжести в паху и тумана в голове. Гнев внутри него рос в равной пропорции с голодом.

Истана, ничего не понимая, вытянулась и напрягла плечи.

Он вновь опустил взгляд на её губы. Член в штанах дрогнул, вожделея скорее оказаться внутри её тёплого маленького ротика. Однажды асса́ру уже касалась его робко губами, и Маар мгновенно кончил. И теперь от одного представления, как эти упругие сладкие губы огладят его член, его пошатнуло, окатили с головы до ног волны жара. Желание распалялось, как жерло вулкана, и он уже не мог заглушить его. Да и зачем? Разве не из-за этого, рискуя своей жизнью и жизнью своих воинов, оставил ей жизнь? Чтобы трахать без остановки, так почему он должен сдерживаться, когда так остро, до звона в яйцах хочет её?

Истана будто ощутила его намерение. Увидела во взгляде. Маленькая лгунья умеет считывать его потребности? Напряжённо сжала пальчики в кулачки — паника разрасталась в ней стылым озером с той же скоростью, что и возбуждение Маара — жаром.

Ван Ремарт прислушался. За тонкими стенками голоса лойонов, у входа двое воинов, и они не пропустят никого, Маар ведь отдал приказ. У них ещё есть время, впрочем, подождут. Не в его правилах следовать стае, стая идёт за ним. Исга́р шагнул к асса́ру, скидывая на ходу плащ.

Истана мгновенно вскинулась, но бежать некуда. Она непонимающе беспомощно и сердито уставилась на него. Маар хотел почувствовать её всю, взять грубо и окунуться в этот бездонный прохладный источник, и в то же время такой обжигающий, беспощадный, испробовать сладость и одновременно горечь её наслаждения, которое, попробовав на вкус однажды, захотел ещё. Он оглядел её всю: она была уже собрана в путь, и волосы спрятаны.

Асса́ру быстро и судорожно облизала губы, ожидая неизбежного. Возбуждение ударило с адской силой. Член налился кровью и уже пульсировал до рези, заглушая рассудок. Исга́р взбушевал в нём, снося все преграды. Едва Ремарт испробовал асса́ру, как ему захотелось её снова. Ещё острее, ещё одержимее. И нужно просто утолить этот голод, иначе он рехнётся, иначе ему просто сорвёт крышу, пока они доберутся до места.

Истана замерла в ожидании, её напряжение нарастало, как снежный ком, всё тяжелее стягивая Маара путами, ассару невольно пыталась его остановить, потянуть вниз, задавить, но эти путы тут же сгорали и осыпались золой, испепелённые его собственным вожделением. Ремарт приблизился. Истана дышала рвано и быстро. Он обхватил её плечи и толкнул девушку на шкуры, сорвал с рук перчатки и меховую шапку с головы Истаны. Запустил пальцы в шёлк волос, но они туго скручены, он не стал их расплетать — слишком долго, насладится этим потом. Хорошо, что ещё не надел броню — легко распустил ремень на своём поясе.