Наречённая

Страж выдохнул, когда очередной порыв хлынул на лагерь, проносясь меж шатрами остервенело и с рёвом. Что, если Ирмус и впрямь узнает об асса́ру и захочет забрать её у Маара? Его будто варом ошпарило при мысли об этом. Владыка хоть и доверяет стражу, считая исга́ра едва ли не своим преемником, и всё же иногда Маар ловил его настороженность, бывало. Тхара не зря твердит, что Ирмус как подпускает близко, к самому своему сердцу избранных, так может, если посчитает нужным, необходимым во благо себя и земель империи, отдать приказ полоснуть по горлу без предисловий.

Ирмус слишком озабочен своей властью, у него есть дела куда важнее, чем верить всяким сплетням о найденной асса́ру. Маар дёрнул желваками, вперившись потемневшим взглядом в потолок шатра, наблюдая за игрой теней, ловя себя на том, что готов идти против Ирмуса, но Истану не отдаст.

Он боится её потерять… Проклятая ведьма! А может, это всё морок? Может, он заблуждается? И как только Маар насытится Истаной вдоволь, наиграется со своей добычей, отымев столько, сколько жаждет, он сам отдаст её правителю?

Глава 15

Буря стихла на следующий день, но как же мучительно долго тянулось время пребывания в одном шатре с исга́ром! Весь вчерашний день я проспала, когда ван Ремарт ушёл, и я почти мгновенно отключилась. Потрясения, случающиеся со мной изо дня в день, вынуждали впасть в беспробудную спячку. Сон мой был беспокойный, но главный мой кошмар я находила за пологом, даже сквозь сон его ощущала. Иногда пробуждаясь, я прислушивалась к шелесту вьюги и боялась шелохнуться, чтобы страж, не дай богиня Ильнар, не понял, что я не сплю, чтобы он не пришёл на звук и не завершил начатое. Ведь исга́р чуял всё каким-то внутренним нюхом. Проклятый пёс будто предугадывал мои действия наперёд. Слава Всесущей, ночь была спокойной несмотря на мои тревоги, утро наступило уже скоро.

Но мой покой был разбит вдребезги. Пока я наскоро умывалась, раздевшись по пояс, Маар бесшумно вошёл. Я спохватилась мгновенно, прикрывшись сорочкой.

— Оставь, — раздался тут же короткий сухой приказ.

Я слышала тяжёлое дыхание Маара, и оно не сулило мне ничего хорошего. Моё сердце затрепыхалось, я чувствовала спиной его взгляд, его жар разливался по моей оголённой спине.

— Повернись.

Голос Маара был спокойным и между тем требовательным, рискованно идти на попятную. Яд ненависти расплёскивался по венам от одной лишь мысли о том, что мне приходится быть его невольницей, подчиняться ему, одно это причиняло мне невыносимую муку. Горькое предчувствие разлилось во мне тошнотой. Втянув в себя больше воздуха, я медленно повернулась. Страж был оголён по пояс, и обтянутый кожей штанов огромный возбуждённый детородный орган давал мне понять о его намерениях. Он медленно приблизился, а я перестала дышать. Я не смотрела на него, когда он положил ладонь на мою грудь. Хотелось немедленно отпрянуть, но его глаза вспыхнули тут же гневным пламенем, и я не смогла пошевелиться, слишком дорого мне это обойдётся. Он твёрдо потёр между пальцами сосок, и между бёдер разлилась тяжесть. Я сомкнула губы, противясь этому. Глупое тело реагировало вразрез с моими чувствами.

— Тебе нравится?

— Нет.

— Маленькая лгунья, — прохрипел он.

Прекратив ласкать грудь, Маар опустил руку ниже, погладив живот. А я едва не зажмурилась, принуждая себя терпеть его прикосновения. Он подобрал полы сорочки, разомкнул ребром ладони мои ноги, настойчиво погладив чувствительные складки. Висок опалил тяжёлый вздох мужчины.

— Ты очень горячая и влажная. Ты готова вновь принять меня.

— Нет, — закрыла я глаза, отворачиваясь.

— Нет? — Маар раздвинул мои ноги своим коленом шире, продолжив пальцами поглаживать лоно.

Я не успела перевести дыхание, как палец стража скользнул внутрь меня. Я зажмурилась, ожидая боли, но ее не последовало. Маар погрузил палец ещё глубже, а я почувствовала наполненность, и, что хуже всего, стены покачнулись и поплыли. Ещё один судорожный вдох стража. Он отстранился, поднеся влажные пальцы к лицу, прикрыл ресницы, втягивая запах, а потом будто одичал, опустил руку, рывком высвободил свою окаменевшую плоть.

— Дотронься, — велел он.

Я отшатнулась, но страж тут же перехватил моё запястья, прижав к своему члену, вынуждая обхватить. Его плоть в моей ладони вздрогнула. Гладкий, горячий, он пульсировал в моей руке, как будто становясь ещё больше.

— Вот так… — прошептал глухо Маар, подаваясь бёдрами вперёд, напряжённо толкаясь в мою руку, теперь весь обращаясь в камень.

Он вновь просунул ладонь между моих ног, принялся ритмично поглаживать лоно, одновременно качая тазом так, что его член скользил в моей руке. Маар вновь погрузил в меня палец, врываясь им в лоно, беспрерывно заскользил им. Моё дыхание сбилось, исга́р вынуждал, подчинял и в то же время был терпелив. Я забыла о своей ненависти, забыла обо всём, проваливаясь в бездну. Желание, исходящее от исга́ра, вливалось в меня вместе с запахом мужчины, запахом горького дыма и еловой смолы, тягучим, густым, он дурманом проникал в меня через кожу, заполняя, вытесняя всё лишнее. Губы Маара накрыли мои, его дыхание смешалось с моим. Я попыталась стиснуть зубы, но его ласки… Желание демона накатывало на меня горячей волной, сбивало и сокрушало, я едва могла стоять на ногах, не то что найти силы противиться. Страж, ощутив моё временное замешательство, ускорил проникновения, доводя до полного изнеможения.

— Ты такая сладкая, Истана, — хрипло проговорил он, жадно впиваясь в губы.

Меня будто вышвырнуло из тела, блаженство и гнев разрывали на части, из горла едва не вырвался крик о том, как я его ненавижу, но я только бессильно обмякла в его руках, почувствовав, как в ладонь ударила тугая струя, растекаясь горячей влагой по пальцам. Экстаз выпрыскивался из головки до последней капли, Маар рвано выдыхал мне в губы, его блаженство растекалось по моей коже вместе с его семенем, голова закружилась от его тягучего запаха.

Спустя только миг ко мне вернулась способность мыслить. Через туман я поняла, что только что произошло, но не могла и пошевелиться. Маар держал меня в руках, продолжая дышать тяжело и рвано, я слышала бешеный грохот его сердца и трепыхание своего собственного. Мои колени дрожали, как и всё тело. Провалиться бы мне сквозь землю. О, если бы это было возможным! Хотелось просто рыдать от раздирающих меня противоречивых чувств.

— Ненавижу, — всё же вырвалось из меня вместе с выдохом.

Но Маар только хмыкнул, а я поджала губы от досады, непонятно какой.

Страж отстранился, молча вымыл мою руку в ушате и ушёл. Оставшись одна, я торопливо смыла остатки следов его пальцев и своего собственного желания с бёдер, оделась. Голова была совершенно пустой, я пыталась вытягивать из себя хоть что-то, что могло отгородить меня от ван Ремарта, но ничего не выходило.

Маар вернулся вновь, на этот раз принеся еды. Пусть лучше бы он проваливал, но его терпение продолжало обезоруживать. Горячая похлёбка, в которой плавали кусочки мяса, пряно пахла какими-то специями. Я ела через силу, ощущая его затянутый чернотой взгляд на себе. Никогда не любила, когда за мной наблюдают — кусок в горло не лез, но выбора у меня, конечно, не было, ярко напоминали мне о том пальцы, вывихнутые и умело вправленные этим убийцей, палачом и извергом. Нет, он не способен ни на что, кроме как ломать и калечить душу. Маар пялился на меня неотрывно, и меня дико злило то, что он всё ещё был без верхней одежды. Мышцы под загорелой кожей перекатывались туго при каждом движении, вынуждая наблюдать за тем. Страж сделался каким-то отстранённым, будто что-то важное завладело им изнутри.

Когда послышались мужские голоса, Маар поднялся. Приказав мне собираться в дорогу, страж удалился. Смазав синяки на запястьях, шее и груди, ощущая всё ещё его пальцы внутри себя и раскатывающуюся глухим отголоском дрожь по телу, я собралась торопливо, стараясь не думать, не вспоминать, оделась тепло.