Герой

— Мейс, ты опять уедешь? — спросила я.

— Немного побуду с тобой, ты не против? — и она уселась рядом.

Я уловила запах: фруктового шампуня и сладких духов. Ее длинные светлые волосы коснулись моего плеча.

— Ты умеешь хранить тайны, Кесс? — вдруг спросила она меня.

Ее шепот звучал где-то у меня в голове.

— Да, Мейс.

— Тогда слушай, — я чувствовала шевеление ее губ на моей щеке, — ты вовсе не сумасшедшая, Кессиди. Ты никогда не была сумасшедшей. А теперь… Проснись, Кессиди, твою мать! Проснись! Проснись, я сказал!

Тело не повиновалось мне больше. Я тянулась, что было сил, стараясь поймать этот голос, понять, кому он принадлежит.

С трудом приоткрыв глаза, я увидела, что небо над морем просветлело. Тяжелые, серые волны перекатывались у берега, шумели, точно стальные пластины. Мою голову сжимали чужие руки.

— Твою мать, Кесс! — кричал надо мной Тайлер. — Ты… черт, зачем ты отключила телефон!

Он сидел на коленях в песке, держа меня у груди, точно ребенка. Его ладонь огладила мою щеку, пальцы прошлись по разбитой губе.

Язык во рту плохо ворочался, распух, но я все равно сказала:

— Ты знаешь, что делает героя героем, Тайлер?

— Не сейчас, Кесс.

— Он рождается и умирает ради цели. Я ведь не сумасшедшая, правда?

— Ну разумеется, нет.

— У меня снова был приступ, — произнесла я вполне осознанно. — У меня эпилепсия. Три года ремиссии, и вот опять. Это никогда не пройдет.

— Подумаешь, — услышала я его рассеянный ответ.

— Я смогу стать моделью, а? — усмехнулась. — Со всем этим…

— Знаешь, что делает героя героем, Кесс? — вдруг спросил он.

— А?

— Вера.

— Чего?

— Вера в то, что все получится. Не смотри так, Кессиди. Я, черт, стараюсь следовать твоей религии! Не смейся надо мной! Проклятье…

Я уткнулась лицом в его шею.

— Отвезти тебя домой, малышка? — сказал он, когда утих мой смех.

Я завертела головой.

— Я больше не поеду домой, Тайлер. И ты больше не будешь пить, — мне казалось, что мои слова станут пророческими, однако, я не была провидицей, и совсем скоро убедилась, как слаб человек, сдавшийся воле привычки.

Если бы можно было сфотографировать лицо вызванной Тайлером уборщицы в тот момент, когда она переступила порог его квартиры, он бы сделал это, не раздумывая.

Теперь она, кажется, взглянула на Шоу другими глазами, с опаской и осторожностью. Медленно прошагав в гостиную, она, похоже, оценила сколько столетий займет у нее уборка.

— Вы не могли бы заплатить мне наперед? — лишь спросила она прежде, чем приступить.

Тайлер ничуть не оскорбился. Отсчитал прилично, даже больше сговоренного, положил на тумбочку у выхода, и услышал вполне вежливое в спину: "Храни вас бог, господин Шоу!”

А затем ему снова пришлось оправдываться, потому что Кесс, которую он привел в дом, выглядела слишком юной для него.

— Ей уже есть восемнадцать, ясно?.. — сказал он, отвечая на хмурый взгляд уборщицы. — … И это не я ей врезал, — закончил Тайлер, зачем-то отсчитывая еще пару купюр.

Когда уборщица ушла, он обернулся к Кессиди:

— Придется подождать, пока заживет лицо, — произнес, внимательно ее оглядывая.

— Я ни хрена не знаю по поводу твоей болезни… Есть что-то, что может спровоцировать приступ?

— О, много вещей, — ответила она буднично, усаживаясь в кресло и подминая под себя ногу, — если я буду уставшей или… позволю себе засидеться допоздна. Мне нельзя алкоголь… И я должна пить по две таблетки три раза в день. Не так страшно, на самом деле.

— А вспышки? — осторожно поинтересовался Шоу. — От камеры.

— Если только вспышки на Солнце, старик. Но это влияние мало изучено, — пошутила я, но Тайлер ни черта не понял, приняв все за чистую монету.

— Если это случится снова, что мне делать? — спросил он напряженно. — Я должен разжать тебе челюсть или…

— Если ты засунешь мне в рот какую-нибудь часть своего тела, — сказала я, — это будет очень опрометчиво с твоей стороны. Если я вдруг свалюсь и начну выплясывать чечетку и издавать подозрительные звуки в совершенно неподходящее время, ты должен следить, чтобы я не расшиблась. И время засекать.

— Время?

— Все это не должно длиться дольше пяти минут.

— Черт.

— Ага.

Глава 13

И стоило ему со мной возиться?

Тайлер Шоу не умел жить с кем-то, кроме себя самого. Он не знал, что значит забота. У него не было никого, кому эта забота была бы нужна так, как мне.

Ему пришлось ехать за моими таблетками в страшное и ужасное логово Белисов, где его самого считали дьяволом во плоти, укравшим их юное чадо. Он передал мне разговор, который случился между ним и моим отцом. Это было примерно так:

— Вы обещали не беспокоить нас, Шоу! Какого дьявола здесь происходит? Где моя дочь?

Тайлер ответил в таком духе:

— Уважаемый, — впрочем, это уже тогда смахивало на вранье, но все же: — Уважаемый Оуэн Белис, теперь я, как истинный джентльмен, буду заботиться о вашей дочери. Позвольте мне забрать ее вещи, лекарства и ноутбук!

Он привез все это вечером в спортивной сумке. А еще кучу глянцевых журналов, которые, не разбирая, сгреб в супермаркете. И остаток дня я провела, изучая эти журналы, словно священные писания.

А утром следующего дня мы поехали в Брайвер. И вот, мы с Тайлером Шоу, который успел за эту ночь привести себя в сносное состояние, сидели в приемной модельного агентства, дожидаясь какого-то букера, “развратного сукиного сына”, знакомого Тайлера, который был должен ему по гроб жизни.

— Когда я буду говорить с ним, просто сиди и улыбайся, — сказал мне Шоу.

Его знакомым оказался грузный мужчина с полными, блестящими губами, которого звали Эдвин Хью, но все называли его Эдди. Этот человек с небрежной, растрепанной прической, по словам Тайлера, был одним из лучших менеджеров в модельном мире Брайвера.

В небольшом кабинете со стеклянными перегородками, где Эдди Хью почти лежал в своем кресле и лениво разглядывал меня, было слишком мало воздуха для нас троих.

Вертя в пухлых пальцах карандаш, Эдди причмокнул губами и бросил Тайлеру:

— У нее лицо разбито, дружок?

— Это пройдет, — отозвался тот. — И я тебе не дружок…

— … и зад у нее больше, чем надо.

— Брось, Хью, — раздраженно процедил Тайлер. — У нее необычное лицо. Это что-то новенькое, как думаешь?

— Я думаю, что таких девочек полно… Верно, малышка? — и он кисло мне улыбнулся. — Как он тебя нашел, а? В клубе? В местном баре? Где?

Невзирая на приказ помалкивать, я робко покосилась на Тайлера и сказала без утаек:

— Я вытащила у него пару купюр из бумажника.

Кажется, Тайлер хлопнул себя ладонью по лбу.

— Она тебя обчистила? — загоготал Эдди. — И ты ее сюда притащил?

— Она… имела в виду…, — вымолвил он. — Какая к черту разница, где я ее нашел, Эдди? Тебе, блядь, не все-равно? Ты должен искать новые лица, так посмотри на нее повнимательнее!

— Следи за языком, Шоу, — отчеканил Эдди, но на меня все же взглянул: — Сколько тебе лет, деточка?

— Двадцать.

— Двадцать, — протянул букер, раскачиваясь на стуле. — Ну-ка встань.

Я поднялась, испытывая чудовищное смущение.

— Шрамы, родимые пятна? — спросил Эдди.

— С ней все в порядке, — ответил за меня Тайлер.

— А вот с тобой — нет, — хмыкнул букер. — И это осложняет дело.

— Я ни на что не претендую. Я хочу, чтобы ты взял ее, Эдвин. Черт, это все, о чем я прошу.

Я все еще стояла перед Эдди, но он больше не смотрел в мою сторону. Нахмурившись, он произнес:

— Она не дотягивает по росту. И… Тайлер, я не всемогущий. Ты хочешь, чтобы я поставил на кон свою репутацию?

— Эдди, твою мать… — зарычал Шоу.

— Единственное, чем я могу сейчас помочь, это поговорить с Клейном. Если он ей заинтересуется и сделает снимки, возможно… девочку кто-то и возьмет.

— Клейн? Этот… педик? Черт, ты серьезно? — взорвался Тайлер.