Страница 8 из 15
Остальные издания также уделяют внимание происшедшему. «Либерасьон» пишет об этом на последней полосе, в светской хронике, у кого-то снимки мелькают на новостных страницах, но так или иначе инцидент обсуждают все. Газета с труднопроизносимым названием даже разражается аналитической колонкой по этому поводу, которую снабжает карикатурой – девушка, похожая на Полину, изображена на ней с пиратской повязкой на глазу, деревянной ногой и попугаем на плече. Аналитик рассуждает о краже интеллектуальной и другой собственности пиратами, сокрушается, негодует и в итоге приходит к неутешительному выводу, что мир катится в тартарары.
Полина откладывает газеты, встает с пола, уходит обратно в свой номер и закрывает за собой дверь. Если бы со вчерашнего вечера у нее осталось хоть немного слез, то сейчас для них было бы самое время. Но слез не осталось, как не осталось и ужаса, который обуял Полину вчера, когда все только произошло. Вместо них пришли оцепенение, усталость и ноющая в висках головная боль.
Остается сделать последний шаг, самый тяжелый. Стоя посреди комнаты, Полина смотрит на свой «Макбук» – она колеблется и оттягивает момент, хотя в глубине души понимает, что сделать это все равно надо. Наконец, решившись, она включает компьютер, ждет, когда тот загрузится, а затем набирает в браузере нужный адрес – STYLE.COM.
«Невероятное и странное падение Полины Родченко, редактора «Актуэль-Россия», – всплывает заголовок на главной странице. Большего знать и не надо – ни того, сколько комментариев собрала статья, ни даже того, каков ее тон. Сам факт появления этого материала на главном модном ресурсе сети говорит о том, что дело Полины обжалованию не подлежит.
Лежащий тут же на столике, тренькает телефон. Это встревоженное смс-сообщение от отца: «До нас доходят новости. Мы волнуемся. Обязательно позвони, когда будешь свободна».
Полина откладывает телефон в сторону, поднимается из кресла и идет в сторону окна. Некоторое время она рассматривает панораму Парижа – нагромождения милых домиков, мансарды и острые пики собора Нотр-Дам де Пари. Полина вспоминает, как она радовалась, когда узнала, что ей отдают номер именно с этим, ее самым любимым, ракурсом города в окнах.
Вздохнув, она сдвигает шпингалеты оконной рамы и забирается на подоконник. В лицо бьет струя утреннего, еще свежего воздуха. Под ней – пять этажей пустоты, улица, кофейня на углу и спешащие по своим делам, не поднимающие голов люди.
Как жаль, что все заканчивается в этот чудесный день…
Москва, клуб «Архангел»
– Ну и кто такая ваша Пандемония? – Федор Глухов в негодовании вглядывается в экран. – Это же просто кусок латекса, да и только!
Два бородача в майках «Cheap Monday», каждый с бутылкой «Хайнекен» в руке, ухмыляются, глядя на Федора добродушными красными глазами. На заднем плане модный электро-хип-хоп дуэт из Москвы наяривает дико популярный в этом сезоне ритм.
Место действия: бывший газовый завод, нынешнее арт-пространство, вотчина девочек в дизайнерских платьях – будьте уверены, девочки отсканируют своими взглядами-лазерами каждого, кто случайно забредет на огонек. Случайные визитеры оказываются здесь с завидным постоянством, и все потому, что один из клубов на территории завода – а их здесь великое множество – периодически устраивает концерты западных звезд-металлистов. Все это дико бесит девочек в дизайнерских платьях, которым хочется, чтобы весь мир состоял из шоу-румов, Эйфелевых башен и багетов в пакетах из коричневой бумаги. Все остальное, мечтают девочки, пусть горит в аду.
Что случается со случайными людьми дальше? Они пропадают. Как будто пространство завода проглатывает и перемалывает их, словно большой зеленый слизень из мультфильма «Футурама». Поглядев на девчонок в дизайнерских платьях, взглянув на них хотя бы одним глазком, большинство случайных людей начинает мутировать. Отныне и навсегда в них проникает вирус, которому пока нет названия. На выходе косухи меняются на пиджаки от Пола Смита (если есть деньги) или от Зара (если денег нет), волосы состригаются, металл оставляет свое место в «Айподе» для инди. Тонконогие, в ботильонах на длинных белых ножках девочки в дизайнерских платьях неуловимо покоряют металлистов, и те забрасывают свой металл навсегда. Те же, которые не покоряются, становятся объектом натурального вампиризма. Говорят, что под покровом ночи девочки вылавливают металлистов на улицах и впиваются вампирскими клыками им в шеи. Это – месть девочек за то, что не все в этом мире следует законам моды с той же строгостью как они, и что им приходится делить землю с вахлаками, деревенщиной, агрономами, быдлом и просто не врубающимися людьми.
Посреди этого вампирского ада, в кофейных кулуарах популярного клуба обретается фотограф Федор Глухов. И сейчас он с удивлением пялится в экран на очередной фэшн-блог, где автор фотографировал Пандемонию в разных ракурсах на Парижских показах. Пандемония хохочет и показывает пальцем в сторону, простирающуюся вне зоны кадра.
– Черт ее дери, – ругается Федор Глухов. – Кусок латекса развел всех на пятнадцать минут славы! Нет. Пожалуй, это даже тридцать минут. Тридцать минут кипеша ни из-за чего…
– Полегче, чувак, – говорит один из бородачей с «Хайнекеном». – Всегда есть место самовыражению. Энди тебя бы не одобрил.
– Энди? – Федор отвлекается от экрана. – Какой на хрен, Энди?
– Энди Уорхолл, чувак, – басит второй бородач.
– Это вы будете рассказывать мне про самовыражение и цитировать Уорхолла? – огрызается Федор Глухов на собеседников. – Позвольте-ка, сейчас я опишу вам вас самих. Сплошная оригинальность. Индивидуальность в каждой детали. Бороды – потому что о них написали на сайте «GQ». Свитера грубой вязки и солдафонские ботинки – потому что Style.com объявил о том, что наступила эпоха мужчин, выглядящих мужественно. Пьете «Хайнекен» – потому что его варят в Амстердаме, а это круто выказывать уважение этому городу. Наверняка курите самокрутки…
– Я не курю, – замечает один из бородачей.
– Не важно! Скорее всего, вы приперлись сюда, одетые в тренчи поверх свитеров, и еще долго колебались, сдавать их гардеробщику или не сдавать. Потому что если вас будут фотографировать для своих блогов малолетние девочки, подумали вы, то в тренчах ваши физиономии смотрятся намного круче чем без тренчей. И вот, вы решили их не сдавать, но вас тормознул охранник, и сказал, что в верхней одежде сюда нельзя, так что со слезами на глазах тренчи пришлось таки отдать их в гардероб. И теперь вы стоите, хлещете пиво и дико сокрушаетесь по этому поводу.
– Потрясающая дедукция, – бормочет один из бородачей, но по его скуксившемуся виду понятно, что Федор попал в точку.
– Именно так! – подытоживает тот. – И сейчас я раскрою вам секрет, который перевернет вашу жизнь. Ребята! Вы со своей одноклеточной псевдооригинальностью на хрен не нужны ни для каких блогов. Даже не надейтесь. «Сарториалист» бы при виде вас сделал лужу от ужаса.
– Это еще почему? – возражает один из бородачей.
– И откуда тебе об этом знать? – вторит другой
– Оттуда, – говорит Федор Глухов и в запале бьет себя кулаком в грудь. – Что я и есть фэшн-блог. Я и есть искусство…
В следующий момент незнакомые Федору девочки тянут его за руки и просят сфотографировать их.
– Нам сказали, вы фотограф, – силясь быть услышанной сквозь музыку, кричит одна из них. – Нам нужно, чтобы вы сняли нас на фоне этих окон.
– Да! Да! Да! – радостно поддакивают ее подружки. – Это будет та-а-к круто!
Федор поворачивает к ним экран своего «Макбука» и показывает фотографию Пандемонии.
– Что вы думаете об этом? – спрашивает он. – Этот то ли мужчина, то ли женщина стал чертовски популярен.
Девочки заглядывают в экран.
– Хм, – неуверенно говорит одна из них. – Он настоящая душка, разве нет?
– Вряд ли, – отвечает Федор, захлопывая «Макбук». – Это просто дешевый эпатаж. Запомни это слово, детка, и никогда не веди себя так. Дешевый эпатаж. Поняла? Попробуй повторить.