Страница 5 из 22
– Эй ты, остроухая!
В отличие от «кролика», чей приятельски-покровительственный оттенок лишь вызывал у Бриалы легкий зубовный скрежет, обращение «остроухая» всегда было откровенно оскорбительным. В устах людей это слово подразумевало помойного нищеброда, который слишком ленив, чтобы работать, и слишком глуп, чтобы красть.
Капитан дворцовой стражи не носил маски. Как и вся дворцовая стража. Иначе наемному убийце было бы чересчур легко смешаться с толпой и подобраться к императрице в доспехах и при оружии. Удлиненное лицо капитана свидетельствовало о его благородном происхождении, плащ, украшенный золотым львом дома Вальмон, не скрывал ослепительного сверкания парадных доспехов.
Впрочем, для Бриалы было гораздо важнее, что одна из застежек на сверкающем нагруднике перекошена, а под ухом у капитана припух отчетливый след страстного поцелуя.
– Что, остроухая, ищешь, как бы увильнуть от работы? – презрительно ухмыльнулся он.
– Императрица велела мне проверить приготовления к сегодняшнему пиру.
Бриала не сопроводила свой ответ поклоном, хотя по правилам и полагалось бы – должность капитана дворцовой стражи не из последних. Бриала, однако, пользовалась достаточным влиянием, чтобы обходить правила, когда ей этого хотелось, а сейчас был именно такой случай.
– Недурная отговорка, – фыркнул он, а затем оглядел Бриалу с новым, плотоядным интересом. – Хотя, если жаждешь поразвлечься, фигурка у тебя такая аппетитная, что я бы, пожалуй, даже согласился не замечать этих мерзких отростков, которые у вас зовутся ушами. – Капитан шагнул ближе, перекрывая вид на сад. – Я бы даже мог держаться за них, как за вожжи.
В лицо ударил запах мужского пота – и лаванды, любимых духов кастелянши.
Бриала отступила с балкона в зал:
– Сомневаюсь, что императрица такое одобрит.
С этими словами она развернулась и, не оглядываясь, пошла прочь. И продолжала сосредоточенно размышлять.
У капитана шашни с кастеляншей, и к Бриале он приставал лишь затем, чтобы вынудить ее уйти, не дать ей посмотреть вниз с балкона… потому-то и постарался загородить обзор. Насколько ей помнилось, капитаном дворцовой стражи этот человек стал недавно, после смерти своего предшественника. До того он служил в армии. Где именно – Бриала не знала, но если вспомнить о том, как герцог Гаспар популярен среди солдат…
Теперь она знала кто и где. Осталось выяснить что.
Бриала поспешила вниз по извилистой лестнице, чьи мраморные ступени были покрыты красным бархатом. Но не успела она добраться до двери, ведущей в садовый лабиринт, как сзади громко окликнули:
– Мисс Бриа!
Бриала обернулась и увидела, что к ней бежит эльфийка, из числа девушек, которые трудились на кухне.
– Мне сказали вас разыскать.
– Спасибо, Дисирелль. – Бриала сердечно улыбнулась девушке. – Что ты узнала?
Дисирелль понизила голос, нервно теребя тонкими пальцами рукав:
– Кастелянша добавила в список сегодняшних гостей барда, женщину по имени Мельсендре.
– Спасибо, – кивнув, еще раз поблагодарила Бриала. – А теперь, если тебе не нужно тотчас возвращаться в кухню, могла бы ты разузнать для меня, чем занимался сегодня капитан дворцовой стражи?
– Конечно, мисс Бриа. Рилен сказала, что я в полном вашем распоряжении.
– Отлично. – Бриала повернулась к выходу в садовый лабиринт. – Найдешь меня там. Мне предстоит… поохотиться.
Селине доводилось видеть, как упражняются орлесианские шевалье. Одно из самых известных испытаний – во всяком случае, среди тех, что показывались широкой публике, – состояло в следующем: на больших, обнесенных оградой подмостках устанавливались столбы, а на столбах закреплялись ряды лезвий. Когда слуги раскручивали массивное, скрытое от глаз колесо, лезвия начинали вращаться, с бешеной скоростью атакуя всякого, кто попытается проскочить между столбами. Отважные юнцы на летних праздниках проходили полосу препятствий в плотных, подбитых волосом туниках, и лезвия притом были затуплены, так что единственным, чему мог быть причинен ущерб, становилось, как правило, самолюбие участников. Говорили, что на подлинном испытании лезвия остро заточены и солдаты проходят его без доспехов.
Дворцовые приемы всегда представлялись Селине именно такой полосой препятствий.
По счастью, это испытание она проходила не одна. Сэр Мишель, защитник императрицы, шел, как всегда, в шаге позади нее – без доспехов, чтобы не создать помех продвижению Селины в толпе, но тем не менее при мече. Его облегающие штаны были из дорогого золотистого шелка, камзол – из лиловой замши, выделанной из шкур зверей, которых разводили под землей гномы. Ножны меча украшал выложенный золотом лев с глазами и гривой из лиловых сапфиров, и хотя сэр Мишель, вопреки аристократической моде, не носил ни колец, ни браслетов – дабы ничто не помешало ему в случае нужды проворно орудовать мечом, – маска его была увенчана высоким желтым пером шевалье.
– Что прикажете, ваше величество? – спросил он, понижая голос так, чтобы его могла расслышать только Селина.
На подобных мероприятиях Мишель редко подавал голос, и императрица это одобряла. Будучи ее защитником, сэр Мишель являлся как бы частью ее самой, а потому привлекал внимание не к себе, а к Селине. Он не питал интереса к Игре, однако был наблюдателен и строго следовал приказам. Мишель занимал место ее защитника уже почти десять лет, с тех пор как его предшественник погиб, защищая императрицу от наемного убийцы.
– Бриала сообщила, что она обнаружила?
– Спрятанный в зарослях меч? Да, ваше величество.
Тихий голос Мишеля звучал безупречно ровно, и если судить по его жестам, они вполне могли обсуждать изящные ледяные фигурки виверн на столах с закусками.
– Следи за бардом Мельсендре. Все начнется с нее.
– Надеюсь, сегодня вечером мне не придется сдавать экзамен по религиозной иконографии.
Селина сдержала улыбку:
– Постараюсь предупредить тебя, если в этом возникнет необходимость.
Мельсендре, бард Гаспара, пела нежным голосом об ушедшем лете и потерянной любви. Под эту песню Селина шагала среди союзников и врагов, доброжелателей и вероятных соперников.
– Ваше великолепие… – Граф Шантраль, правитель Велуна, перехватив взгляд императрицы, поклонился, и нитка черного жемчуга, прикрепленная к его перламутровой маске, отозвалась дробным перестуком. – Свет, источаемый вами, удержит в наших краях перелетных птиц, поскольку они решат, что лето все еще длится.
С некоторых пор Шантраль настойчиво добивался руки Селины. Поскольку он был безусловно предан императрице и не блистал ловкостью в Игре, Селина сохраняла с ним дружеские отношения, не подпуская чересчур близко, но и не отвергая окончательно.
Платье Селины, цвета слоновой кости, было с глубоким вырезом, и на груди ее, оттеняя утонченно-светлую кожу, сверкал крупный желтый бриллиант в изысканной золотой оправе. В тон ему платье было отделано нитями янтарных слез, которые струились желтыми лентами по корсажу, обретая темно-золотистый оттенок на манжетах и подоле платья. Маска императрицы была подобием утренней, только перья сменились золотой филигранью.
– Ваша доброта согревает душу, как теплые воды озера Селестин, – ответила она, – и хотя, боюсь, птицам все же придется улететь на юг, дабы не погибнуть от зимней стужи, я знаю: грядущей весной они вновь благословят своим полетом небеса Велуна.
Двинувшись дальше, Селина встретилась взглядом с леди Монтсиммар, чья маска была украшена по бокам парой сияющих кристаллов лириума – подарком Первого Чародея орлесианского Круга.
– Косинна, – с дружелюбной фамильярностью обратилась императрица к женщине, которая присела перед ней в глубоком реверансе. – Как же давно мы не виделись! Скажи, понравилась ли тебе утка?
– Соус был божественен, ваше великолепие.
Этим летом леди Монтсиммар и ее муж принимали у себя великого герцога Гаспара. В последние годы козырем этой семьи в Игре стала близость к Кругу магов и, соответственно, возможность воздействовать на него. Мужа Селина полагала опасным, жену – скучной и подозревала, что леди Монтсиммар даже не представляет, насколько шаткой стала ситуация с магами. И сейчас, подтверждая эту догадку, собеседница добавила: