Страница 4 из 22
В неосторожных руках такая власть может повергнуть в пыль величайшую империю Тедаса. В том и состоял долг Селины, чтобы охранить и сберечь историю и культуру всего Орлея.
Именно в такие минуты она тешилась уже тем, что сумела подчинить своей воле строптивого университетского профессора.
– Три недели, – прошептала Селина и позволила себе с минуту праздно полюбоваться прихотливой игрой багряно-алого света, лившегося сквозь витражное стекло.
Полумаски, которые носили на публике слуги орлесианских аристократов, были копией хозяйских, только попроще и однообразней, – слуга, в отличие от хозяина, не мог позволить себе неуклонного следования за модой. Если маска главы знатного дома представляла собой львиную морду, вырезанную из слоновой кости, инкрустированную ониксом и отделанную золотом, маски его прислуги также изображали львов, но были окрашены в черный цвет и окаймлены латунными полосами. Маски защищали слуг, выходивших по делам в город, предостерегая ремесленников и торговцев: всякое оскорбление, нанесенное слуге, в конечном счете оскорбляет и его господина. По маскам же слуги разных домов тотчас распознавали вероятного союзника… или возможного врага.
Маски слуг императорского дворца в Вал Руайо, чьи обязанности подразумевали появление на публике, повторяли маску самой императрицы. В тех местах, где маска Селины была инкрустирована лунным камнем, маски прислуги были просто покрыты лаком либо – у тех, кто занимал высокие должности, – выложены слоновой костью. Золотой и лиловый цвета наносились заурядной краской. Нижнюю часть лица слуги Вал Руайо окрашивали белым, что служило еще одним признаком их особенного положения.
Для стороннего наблюдателя дворцовые слуги представляли собой скопище одинаковых бледных лиц, окаймленных золотым и лиловым. Женщины носили форменные платья, мужчины щеголяли в облегающих штанах; все это было сшито по последней моде и окрашено в цвета императрицы. Никогда не прятали лиц только стражники и те из слуг, кому не положено было появляться на людях, – к примеру, кухарка и ее подручные либо дворцовые золотари.
Впрочем, полумаски слуг скорее помпезно украшали, нежели скрывали лицо. В противном случае из-под маски не были бы видны острые эльфийские уши Бриалы.
Она шла мимо парадного зала, когда вдруг услышала оклик кастелянши:
– Эй, ты! Кролик!
– Да, госпожа? – Бриала повернулась.
– Что, турнули тебя взашей? – Кастелянша оглянулась вглубь зала, где слуги, рассыпавшиеся по стремянкам, кропотливо прилаживали громадный лиловый стяг таким образом, чтобы золотой лев дома Вальмон, к которому принадлежала императрица, оказался на нужной высоте. – В обычные дни, может, и приемлемо допускать тебя к одеванию ее императорского величества, но в день бала не должно быть ни малейшей промашки. – И тут же, скосив глаза на стяг, прикрикнула: – Поднимите выше слева!
Бриала не раз видела, как кастелянша готовится к балам. В такие дни та неизменно была раздражена и брюзглива, срывая злость на всяком, кто подвернется под руку. Сегодня, однако, что-то было не так. Выпад ее был почти беззлобным, и притом все слуги знали, что Бриала хорошо ладит с девушками, которые одевали императрицу для парадных выходов. Иначе и быть не могло – ведь тогда они стали бы врагами.
Более того, из-под маски кастелянши выбивалась непослушная прядь волос – промах, совершенно недопустимый для дворцовой прислуги. Кастелянша не могла не заметить его, разве только она снимала маску и затем надевала впопыхах.
– Да, госпожа, – вслух проговорила Бриала.
Она прислуживала императрице с детских лет, с тех пор, как Селина была лишь еще одной из бесчисленных претендентов на трон. Теперь в Вал Руайо Бриала вошла в число немногих слуг-эльфов, которым дарована была привилегия прилюдно носить маску.
Кастелянша вновь повернулась к Бриале:
– Что ж, тогда можешь потрудиться. Сбегай на кухню и потолкуй с кухаркой и ее подручными девицами. Погода нынче сухая, не хватало еще и мясо пересушить. Прошлой осенью леди Монтсиммар заявила, что утка, которую подавали на стол в Круге магов, была вкуснее нашей. – Она ожгла Бриалу гневным взглядом, и в прорезях маски видно было, как глаза ее опасно сузились. – Скажи им, что, если такое случится и в этот год, я прикажу их выпороть.
– Да, госпожа, – повторила Бриала, склоняя голову, чтобы подчеркнуть свою почтительность.
Среди дворцовых слуг существовала жесткая и наглядная иерархия, и хотя Бриала, будучи личной горничной императрицы, находилась на особом положении, это не освобождало ее от необходимости подчиняться вышестоящим.
– Ах, да не пугайся ты так. – Кастелянша фамильярно похлопала Бриалу по плечу. Бриала заметила, что застежка у нее на манжете расстегнута, – еще одна оплошность, которую ни в коем случае не допустили бы служанки, одевавшие кастеляншу. – Просто этих ленивиц нужно как следует припугнуть. Тебя бы мы никогда не подвергли порке. Теперь ступай.
– Да, госпожа, – в третий раз промолвила Бриала и двинулась прочь.
Кастелянша набросилась на слуг, сердито крича им, чтобы опустили ниже левый край стяга.
Шагая по просторному коридору, где полы были выстланы изысканными неварранскими коврами, а стены украшены рядами классических полотен и прихотливыми завитками лепнины, Бриала размышляла.
Кастелянша преданно служила Селине свыше десяти лет. Она крайне дорожила своей должностью и нипочем не позволила бы себе отвлечься от приготовлений к балу – разве только кто-то или что-то принудили ее отвлечься. Застежка и выбившаяся прядь указывали на появление нового любовника, который добился благосклонности кастелянши и урвал несколько минут ее драгоценного времени.
Вполне вероятно, что только этим дело и ограничилось, однако в Вал Руайо все было частью Игры, даже тайные любовные интрижки старших слуг. Бриала с младых ногтей наблюдала за Игрой и, поскольку была одной из фигур Селины, твердо намеревалась одержать победу.
Если предполагать худшее, кастелянша, скорее всего, не принимала сознательного участия в интриге. Бесчестье императрицы означало бы то же для кастелянши, а если, не приведи Создатель, Селина умрет или лишится власти, кастелянша, все всякого сомнения, потеряет свое место. Словом, если дело не только в чрезмерно пылком любовнике, то кастелянша всего лишь орудие, невольный участник неведомо какого заговора.
Остается понять, чье она орудие.
Кухня дышала нестерпимым жаром – здесь готовились блюда по рецептам со всего мира. Кухарка по имени Рилен была дородная румяная женщина. Ее могучие руки покрывали шрамы от ожогов, оставшихся после несчастного случая в юности – если можно назвать несчастным случаем следствие того, что предыдущая кастелянша сочла поведение Рилен чрезмерно дерзким. Бриала питала симпатию к кухарке, а потому прилагала все силы, чтобы защитить эту женщину, которая управлялась со стряпней лучше, чем она сама с тонкостями Игры.
– Мисс Бриа! – просияла Рилен, увидев Бриалу. – Ее великолепие желает чем-нибудь подкрепиться до вечернего пира? У нас есть отменные пирожные из Лаидса.
– Спасибо, Рилен, не нужно.
Бриала окинула взглядом помощниц кухарки. Среди них были и люди, но большинство – эльфы, и ни одна не носила маски. Кухонным работницам не дозволялось попадаться на глаза знати.
– Кастелянша беспокоилась насчет утки. Очень беспокоилась.
– Я сама послежу за уткой. – Рилен благодарно кивнула и, стряхнув муку с покрытых шрамами рук, переместилась к котлу, где на медленном огне томилось в соусе жаркое.
– И еще, не могла бы ты послать кого-нибудь из девушек разузнать, не меняла ли кастелянша что-нибудь в расписании бала?
– Само собой, мисс Бриа, – улыбнулась Рилен. – Я потом пришлю ее к вам.
– Спасибо.
Покинув кухню, Бриала прошлась по дворцу. В парадном зале уже развесили стяги, и теперь кастелянша кричала на тех, кто расставлял столы. Изысканные карточные комнаты, примыкавшие к залу, были обставлены в стиле различных стран: от ферелденских медвежьих шкур на полу и золотых статуэток мабари до вызывающе роскошных шелков и магических светильников Тевинтера. С балконов можно было полюбоваться на парадный зал либо выбраться на свежий воздух, на веранды, которые нависали над громадным лабиринтом живых изгородей. В зелени лабиринта тут и там искрились струи мраморных фонтанов.