Таша

— Да, прости. Я поняла тебя, — я кивнула, улыбаясь, и поймала взгляд Юраса. Он смотрел на нас со Стасом, сжав губы, всматривался в мой женский плат, очевидно — не понимая с чего эти перемены. Я кивнула ему и Тарусу. У Юраса, и правда, на груди висел такой же ключ, а одежда один в один повторяла мою. Только у него хватило ума не нацепить на пояс нож, идя на совет.

Среди собравшихся я не увидела Дарины, но Владислас начал без нее. И сразу последовал вопрос к Юрасу. Я сидела и слушала, как он докладывает о том, как проходил поход, о принятых нами решениях, о том, чем они были вызваны. Понятно, что основное все знали. Сейчас будет подробный разбор.

— Наша сдача в плен была обусловлена надобностью попасть во вражий стан. Мы лишились своих глаз в нем — души наших погибших товарищей были пленены при помощи какого-то обряда. И Таше нужно было попасть туда — способ на то время был один.

Дальше слово взял Тарус и рассказал о плененных в камне душах ведунов. Он знал толк в чарах и его рассказ даже для меня объяснил то, что только угадывалось порой, о чем я точно знать не могла. Любопытно было слушать рассказ товарища о том, что мы пережили вместе с ним, только увиденное его глазами, со стороны. Потом настал мой черед, а что я могла добавить? Все было рассказано. Вот только разве…

— Тарус все сказал. Я не рассказала бы лучше, потому что была тогда не в себе и не видела ничего вокруг себя — только круговерть безумных, замученных душ. Я тогда открылась им, почти слилась с ними — мною овладело такое же безумство. Я готова была уйти с ними… уже уходила, но Тарус… он оттолкнул и у…

— Оттолкнул Юрас, я удержал, не дав упасть. Тебя выцелили… там были хорошие стрелки — в этом безумии, когда творилось такое…

— Юрас оттолкнул, — согласно кивнула я, — а потом я и вовсе выпала из жизни. Перед глазами стояли только мертвые дети. Наверное, потому что я мать, а еще — фэйри… это убивало меня. Как и то, что почти в один миг был уничтожен целый народ и сделала…

— И был спасен другой, и не только наш. Они были угрозой не только нам. И почему это уничтожен весь? Я думаю, что нашим детям или внукам еще предстоит… если оставшиеся не сделают правильных выводов. Так ты уже справилась со своими муками совести, Таша? — по-доброму улыбался мне Владислас.

— Не сразу… я тогда далеко не сразу даже мир вокруг себя увидела. Касание к мертвым живой душой… меняет душу.

— И что же изменилось в тебе, девочка?

— Я стала больше ценить то, что имею, что мне дано. И перестала хотеть недосягаемого. Просто жить — этого уже много, а у меня еще есть сын и отец. У меня есть дом и товарищи — отряд тоже стал для меня семьей. Другой, временной, но семьей. Для них я тогда была готова на многое.

— И что же ты могла для них?

— Сделать все от меня зависящее, чтобы они все до единого вернулись живыми.

— Так ты и сделала это.

— Как смогла. На что хватило ума и силы…

Владислас встал и подошел ко мне, стал напротив.

— Дарина вскоре подойдет, но я хочу спросить тебя… Таша, ты примешь от нас с ней побратимство? Ты примешь и нас в свою семью?

— Нет!! Нет, нельзя, — раздалось от распахнувшейся двери. И я увидела, как к нам быстро входит Дарина.

— Влад, ей нельзя стать с нами одной семьей, ее сыну тоже.

Не уходи, Таша, ты не понимаешь, о чем я говорю. Я могу…

Ее перебил напряженный голос Юраса:

— Чем это мой сын не годен тебе, Дарина? И что не так с ней, более чем достойной даже большего? Почему нет — потрудись объяснить. Иначе я приму это за оскорбление моей семьи, я… тоже из ее отряда.

— Ты же не даешь мне слова сказать! Это трудно… а может и вовсе необъяснимо и похоже на бред, но… мы должны оставить нашим детям эту возможность. Может статься, что я и придумываю, но мне кажется… — она растерянно и неловко развела руками, — я вижу, что Заряне нравится Зорян… и наоборот… Нет-нет, я же понимаю, что это все еще совсем по-детски и сто раз может измениться… Влад! Ну, помоги же мне! Ты тоже замечал, помнишь — мы смеялись? Что дочка нашла себе жениха. Даже имена в одно… почти.

В зале послышались смешки, а потом мужики грохнули… смеялись — до слез, по всхлипов, до стонов… Широко улыбался Юрас и тихо хмыкал рядом со мною Стас. А я встревожено смотрела в глаза Дарины. А она — в мои. Силы небесные! А если это правда? Станет правдой когда-нибудь? А они через наше побратимство уже станут близкой родней? Не по крови, нет, но это не даст им… если и правда, вдруг…

— Нет-нет! Нельзя, ни в коем случае! Не надо побратимства, Владислас, вдруг это правда?! — вскрикнула я в ужасе.

Мужики затихали… умолкли. Дарина облегченно улыбнулась и спросила мужа:

— Мы очень нужны вам сейчас? Я… про Ташу. Если не сильно…

— Да-а… да идите, куда хотите, — не сразу нашелся правитель. А его жена взяла меня за руку и повела из зала, на ходу поясняя:

— Я замечала уже не раз. Когда я говорю им, что мы пойдем гулять к Зоряну, Зарянка сразу тянет на себя любимую свою…

— А он? Он что — тоже? — растерянно спрашивала ее я.

За спиной, за не полностью еще прикрытой за нами дверью раздался стон… кажется — правителя, а потом опять грохнуло…

Мы замерли, а потом Дарина улыбнулась и махнула рукой:

— Выставила себя на смех. А, и пускай! Что бы они да понимали в этом? Я и в самом деле страшно испугалась. Так, будто вы уже братаетесь. Не нужно этого, мы и так будем дружить, если сможем и сойдемся. А сделать что-то непоправимое страшно.

— Страшно, — согласилась я, идя следом за ней.

Глава 26

О чем мы говорили с ней? Почти все время мы провели в книжном хранилище. Причина этого была в том, что она в самом начале назвала меня ведуньей. И на этот раз я не стала молчать…

Я тяжело пережила и конец нашего похода, и все, что сталось в стане степняков, что касалось Юраса… Но еще я лишилась самого верного друга — Коня, перестав получать его защиту и силу, но если бы только это! Я будто осталась голой, открытой и слабой, лишившись того доброго, теплого и постоянного, чего раньше просто не замечала — его заботы. Мне было тяжко без него, а без его советов, поддержки, а когда и ругани всегда за дело — еще хуже. Казалось бы — всего этого с излишком давал мне отец. Но я скучала по своему другу! И без него я вовсе и не ведунья, а просто себе фэйри, а с этим слабым даром я стала бесполезной…

Дарина так не думала. Она повела меня туда, где высились целые стены из книг — больших, малых, потрепанных и совсем новых.

— Когда я услыхала про твой дар… но это сейчас не важно. Я сразу стала искать все и о фэйри. Это вовсе не слабый дар! С чего ты взяла? Ты чиста душой. Отчего, ты думаешь, протянул тебе руку Влад? Он ничего не говорил мне, не собирался. Это порыв души — открытость и доверие! Благодарность. И жаль… но дети важнее, даже если я не угадала с этим.

Готовка? Это свое умение ты подняла до больших высот. Но вот умение помочь всему живому? Ты знаешь о нем? Всему тому, что растет, живности и даже людям. Ты можешь лечить теплом своего кокона, а это свет твоей души… Безо всяких настоев и снадобий. Просто коснувшись с участием… А еще — ты же умеешь отличать правду и ложь? Должна, — взволновано говорила Дарина, доставая и выкладывая на стол книгу за книгой.

— Я попрошу, чтобы вот это все — где упоминается о фэйри, отнесли к тебе домой. Вот эти две я и вовсе из архива вытащила, ты с ними осторожно… почти рассыпаются. Почитай, изучи и ты поймешь, что я сейчас коротко рассказала только правду о твоем даре. Ты можешь учиться ему по этим книгам — тому, чего пока не постигла.

И я вдруг сказала то, о чем говорить совсем не собиралась:

— Узнать — отличу ли правду ото лжи… Вот сейчас и попробуем, ты не против?

Она серьезно посмотрела в мои глаза и улыбнулась: — Давай.

— Тогда скажи мне — что у вас с ним?

— Будь ты сейчас темной ведуньей, я бы испугалась, Таша… — отвернулась она. Видно, говорить об этом было не так-то просто.