Кара

Фаттахов, понимающе посмотрел на меня и произнес:

— Да, ты прав, Виктор Николаевич. Я тоже, из таких, как ты называешь подкидных дураков, но я рад, что судьба свела меня с тобой, с человеком, у которого есть чему поучится.

— Да, ладно Ринат, я не имел, ввиду тебя. Ты — работяга, и это скажет любой сотрудник нашего управления. Во-вторых, ты нормальный человек, с которым легко работается, а это не маловажно в работе.

Вот я сейчас собираю свои документы для передачи тебе, и вдруг подумал, смогу ли оправдать ваше доверие на новом месте? Да, мне приходилось раскрывать убийства в своей работе и не раз, но что бы командовать этими людьми из убойного отдела, я даже никогда и не мечтал.

— Все будет нормально, Виктор Николаевич, ты не новичок в нашем деле. Единственно, что я тебе могу сказать, остерегайся нового начальника убойного отдела, Яшина. Это-сложный человек, интриган, по своей натуре. Любит стравливать людей. Он еще в Московском отделе милиции не мог нормально прижиться, все копал под кого-то, собирал компромат. Вот поэтому, его оттуда и выдавили. А, сейчас, он рвется снова в МВД, хочет власти.

Пока я работаю начальником управления, у него ничего не получится, что бы он, не мутил. Ну, а дальше, смотри сам.

— Ты, так говоришь, Ринат, как будто собираешься уходить?

— Моего желания мало. Есть люди, которые решают эти вопросы. Они не будут меня спрашивать и интересоваться, хочу ли я работать в управлении или нет. Приказ в зубы и вперед.

— Что, так? С кем-то пересекся? — спросил я у него.

— Да, вчера. Не поладил с заместителем министра Сафиным. А, ты знаешь, какие у него связи? Вот и приходится иногда задумываться над жизнью.

— Ладно, Ринат, не вешай носа. У меня с этим Сафиным, давно разногласия и, несмотря на это, я по-прежнему работаю в управлении. Может, его уберут быстрее, чем он разберется с тобой. Ты, сам — то меня, когда представишь личному составу?

— Давай завтра, с утра — произнес он и вышел из кабинета.

— С утра, так с утра — подумал я про себя.

Я тогда еще не знал, что эта новая работа, принесет мне не только радость и удовлетворение, но и полное разочарование в своей нелегкой, но нужной людям работе. Разочарование, которое коренным образом изменит всю мою дальнейшую жизнь.

Прошло два года, как Прохорова перевели из пятой зоны Нижних Вязовых, в Нижний Тагил. Несмотря на один и тот же режим, зона в Нижнем Тагиле, здорово отличалась по режиму содержания, с той, где он отбывал свой срок ранее. Прохоров быстро сошелся с «вором в законе» Столяровым, по кличке Столяр, который оказался земляком Игоря.

Размеренную жизнь зоны, взорвал прибывший этап их Ухты. В этапе оказался «вор в законе» по кличке Рашпиль. Первое, что попытался сделать Рашпиль, это поставить под сомнение положение Столяра.

— Какой Столяр, вор? — часто спрашивал он людей из своего окружения. — Кто его короновал, Могила? Да, он сам не из авторитетных воров, что бы кого-то короновать.

Тот и другой слали ворам малявы, стараясь заручиться их поддержкой. Рашпиль оказался наиболее авторитетным вором и он сместил с должности смотрящего за зоной Столяра.

Пока они решали эту проблему, люди из их окружения, резали друг друга, как могли.

Однажды во время помывки в бане, к Прохору подошел один из людей Рашпиля. Ничего, не предъявляя Игорю, он ударил его заточкой несколько раз в живот. Прохор упал на пол и стал, словно уж, извиваться на этом грязном и мокром полу. Ранения оказались довольно серьезными. Игорю удалили селезенку.

Когда, он вышел из тюремной больнице, его было не узнать. Он потерял в весе около двадцати килограммов и стал похож на доходягу, каких он видел лишь в кино о войне. Его стали мучить сильные головные боли, от которых не спасали выдаваемые в больницы таблетки. Вскоре, эти боли стали вызывать у него не только слуховые, но и зрительные галлюцинации.

Эти ведения преследовали его всюду. Все чаще и чаще, перед его глазами вставали лики святых, которые смотрели на него своими грустными глазами. В его воспаленном болью мозгу, словно эхо, звучали слова Ловчева Вадима:

— Ты, знаешь, Прохор, ты не прав, что никто из тех людей, которые сносили и оскверняли храмы и соборы, не пострадали. Все, наоборот. Практически, никто из них не дожил до старости. Все они были беспощадно уничтожены режимом, или скончались, от различных неизлечимых болезней. Божья кара, не настигает человека моментально, как хотели бы многие. Она приходит к человеку тогда, когда он уже забыл про совершенный им грех. Божья и кара, настигнет человека, где бы он, не находился, во дворце или в тюрьме. От нее не спрячешься и не откупишься.

Выбрав момент, Прохоров незаметно проскользнул в туалет. Он достал веревку и привязал ее к одной из труб, проходящих в помещении туалета. Он молча взобрался на подоконник туалета. Услышав шаги входящего в туалет зека, он пригнул в низ. Он несколько раз дернулся все своим некогда могучим телом и затих.

— Мужики! — закричал зек, — здесь Прохор вздернулся.

Его вынули из петли и положили на грязный пол. Прибывший дежурный помощник начальника колонии и медики, констатировали смерть Прохорова.

Через день, его похоронили на специальном кладбище, расположенном, на территории колонии. Ни родственников, ни друзей на этой церемонии не было. Его гроб, сбитый из необработанной древесины, молча завалили землей. Старый зека Матвеев, вбил доску в его ногах, на которой прикрепил порядковый номер.

Эпилог

Прошло года четыре со столь памятного для меня преступления. Я уже работал по линии борьбы с преступлениями против личности в органах внутренних дел, но то преступление, еще раз напомнило мне о себе.

Проезжая на машине по улице Декабристов, я на перекрестке заметил черный шестисотый «Мерседес», который, не обращая внимания, на действующие правила дорожного движения, остановился рядом с моей служебной автомашиной. Из открытого окна «Мерседеса» неслась громкая иностранная музыка. Я невольно обернулся на звук и увидел в проеме опущенного стекла знакомое лицо Цаплина. Рядом с ним, сидел Ловчев Вадим и из бутылки, потягивал импортное пиво.

Заметив мой пристальный взгляд, Ловчев Вадим, повернул голову в мою сторону. На какой-то миг, наши взгляды встретились. Он, что-то сказал Цаплину, и тот тоже обернулся в мою сторону. Он удивленно посмотрел на меня, словно не веря своим глазам.

Вспыхнул зеленый свет светофора и моя служебная машина, тронулась с места и повернув на право поехала по улице Восстания, в сторону института физкультуры. Я обратил внимание, что Цаплин, не обращая внимания, на сигналы возмущенных водителей, повернул «Мерседес» и, набрав скорость, устремился вслед за моей машиной.

— Интересно — подумал я про себя, — что им от меня нужно?

Стараясь догнать меня, «Мерседес» не остановился на красный свет светофора на остановки общественного транспорта «Разъезд Восстания» и вылетел перекресток. Сильнейший удар КамАЗа, груженного силикатным кирпичом, приходится в левую сторону «Мерседеса». От сильного бокового удара, «Мерседес» заваливается на бок, а затем на крышу. В таком виде он проезжает метров десять и ударяется в металлический фонарный столб.

— Игорь, останови машину — произнес я. — Нужно помочь людям, похоже, у нас серьезное ДТП.

Водитель остановил свою автомашину, и мы с ним, что есть силы, бросился к месту аварии. Подбегая ближе, я увидел, как Ловчев пытался вытащить из покореженной автомашины, Цаплина. Однако, искореженная от удара дверь, не открывалась. Из пробитого от удара бензобака стал растекаться бензин. Подбежавшие на помощь Ловчеву люди, стали оказывать ему посильную помощь.

— Вадим — спросил я обращаясь к Ловчеву, — как ты?

Он посмотрел на меня, каким-то отрешенным взглядом и произнес:

— Не дождетесь, Виктор Николаевич. Мне еще в детстве предсказали, что я погибну в ДТП, но как видите, я не погиб. А, это значит, что еще не наступил не мой час.